Екатерина Вильмонт - Вафли по-шпионски

– Вот и прекрасно! Мы сейчас поговорим с Франко, а потом все вместе пойдем к ректору! Хотя нет, вам это, вероятно, как теперь говорят, западло… Сделаем иначе! Я с вашими записями пойду к ее папаше! Ему подобный скандал тоже вряд ли нужен! Тем более что ректор сейчас в отъезде.

– Нет! Об этом не может быть и речи. Я не могу подставлять даму, кто знает, как этот папаша отреагирует…

– Но надо же действовать!

– У нас есть время, они пока решили взять тайм-аут! Что-то придумается.

Фрида Марковна сидела, ломая руки.

– Миша, скажите, зачем такой девке, не могу подобрать для нее другого слова, учиться в нашем институте? Это же уровень самый низкопробный…

– А скомпрометировать институт это тоже круто! Оказывается, туда берут преподавателей практически педофилов… Я думаю, она ненавидит наш институт, сюда ее видимо определил папаша, она не тянет здесь, чувствует, вероятно, что большинство студентов относятся к ней свысока, вот она и решила отомстить всем сразу. И папаше, и институту, и заодно устроить себе грандиозный бесплатный пиар…

– Да, думаю, вы правы. Я вот видела какую-то передачу, там была девчонка, школьница, последняя оторва, хамка, посадила явно хорошего парня и стала-таки звездой Интернета, да еще ее пригласили в кино сниматься… Такая гадина!

– Вот видите!

Тут появился Франко, высокий, очень худой, в очках с толстыми стеклами. Он близоруко вглядывался, ища Фриду Марковну. Она помахала ему рукой.

– Вот и я! О, господин Бобров? Здравствуйте! Что-то случилось?

– Пока нет, но может случиться… Вы студентку Гаврюшину знаете?

– Да, красивая девочка, но неспособная… А в чем дело?

Бобров постарался как можно деликатнее все ему объяснить.

– Вы это серьезно? Это не розыгрыш? – не поверил своим ушам Франко. – Как такое возможно? Я вам не верю!

– Не верите? Тогда смотрите! – рассердился Бобров. Он не привык, чтобы ему не верили.

Франко молча смотрел запись, а Фрида Марковна только тихонько вскрикивала.

– Какая гадость! – наконец произнес Франко. – Но причем тут я? Эта девочка, как и многие наши студентки, без памяти влюблена в господина Боброва…

– Что за бред?

– Это не бред. Вы в их глазах герой. Но никак не я!

Болван! – про себя произнес Бобров.

– А вот причем! – и он показал недоверчивому испанцу то, что нарыл в Интернете.

– Вы и теперь не верите? – холодно спросил Бобров.

– Верю, но не понимаю, зачем…

– Франко, нельзя быть таким тупым! – взорвалась Фрида Марковна. И объяснила ему, в чем корысть студентки Гаврюшиной.

– И что, ей бы поверили?

– Конечно! Многие захотели бы поверить, а там пойди, докажи…

– Но, коллега, извините, я очень благодарен вам за предупреждение… Но как же мне быть? Я не умею с этой техникой управляться…

– Не оставайтесь с ней наедине! Ни при каких обстоятельствах. А если вдруг начнет приставать, скажите, что Бобров вас предупредил! Сразу отвянет…

Они еще долго судили и рядили, как со всем эти быть, и пришли к выводу, что когда вернется ректор, они втроем пойдут к нему.

Однако ситуация разрешилась самым неожиданным образом. На следующий день Боброву вдруг позвонили.

– Это господин Бобров? – спросил усталый мужской голос.

– Да. С кем имею честь?

– Господин Бобров, моя фамилия Гаврюшин, Анатолий Васильевич.

– Слушаю вас, – очень холодно произнес Бобров.

– Господин Бобров, давайте не по телефону! Вы сейчас в институте?

– Нет, я в МИДе. А в чем дело?

– Позвольте, я через четверть часа подъеду и мы поговорим.

– Исключено. Я буду занят.

– Господин Бобров, поверьте, я отлично понимаю, что вам противно даже слышать мою фамилию. Но поверьте, это важно! Я готов приехать куда и когда вы скажете!

Интонация у Гаврюшина была даже заискивающей.

– Ну хорошо, через два часа в сквере на Кудринской площади, у высотки.

– За вами прислать машину?

– Благодарю вас, не нужно.

Интересно, что ему понадобилось? Он настроен совершенно не агрессивно, явно не собирается угрожать. Скорее всего, будет просить уничтожить запись. Ну уж нет…

Бобров пришел минута в минуту, а вскоре появился и Гаврюшин. Бобров видел его фотографию в Интернете. Это был весьма вальяжный господин лет пятидесяти пяти, рядом шел еще какой-то мужчина. Охранник, сразу сообразил Бобров. Он шагнул навстречу.

– Анатолий Васильевич?

– А вы Михаил Андреевич?

– Да. Может, мы присядем?

– Да-да, разумеется.

Вид у важной шишки был убитый. Доченька допекла, подумал не без злорадства Бобров.

– Степа, поди погуляй! – распорядился Гаврюшин.

Охранник не пошел гулять, а переместился на другую скамейку.

– Итак, Михаил Андреевич, я, прежде всего, должен объяснить вам… Кроме дочери, у меня есть сын, старший, в отличие от Маргариты он нормальный и очень дельный парень. Позавчера он пришел ко мне и рассказал, что его сестра, как он выяснил… привожу дословно: «подлая гнусная тварь, для которой нет ничего святого, которая ради весьма сомнительной, ничтожной популярности готова сломать не одну жизнь». Сын задыхался от негодования, его буквально трясло… Оказалось, что в пьяном виде Ритка разболтала брату о своих намерениях. И о том, что вы, Михаил Андреевич, ее переиграли, и если вас ей провести не удалось, то она отомстит всем, и отцу и всему этому долбаному институту. Я сначала не мог поверить, но сын привел весьма убедительные доказательства… Короче, я все это пресек в зародыше! Она больше ни для кого опасности не представляет!

– И что вы с ней сделали?

– Отправил в кругосветное путешествие, на маленькой яхте, где капитаном мой родной брат. Там ей мало не покажется! Мой брат человек в высшей степени суровый и уж он ей спуску не даст. Там ей некогда будет измышлять всякие гадские интриги… Не до того будет!

– Круто! – улыбнулся Бобров.

– Это я виноват… Я запихнул ее в ваш институт, думал, вдруг за ум возьмется, но, похоже, ей не за что браться. Ее мамаша была точно такая же. Михаил Андреевич, сын сказал мне, что у вас есть запись… Вы не покажете ее мне?

– Мне кажется, вам не стоит ее смотреть.

– Стоит! Очень даже стоит! Это укрепит меня в правильности моего решения…

– Это как-то не по-джентльменски с моей стороны, но, впрочем, вся история уж очень далека от правил хорошего тона. Смотрите!

Гаврюшин был бледен, потом побагровел…

– Господи, какую шваль я вырастил! Знаете что, господин Бобров, скиньте мне эту запись. Чтобы я не расслабился в какой-то момент, не пожалел бедняжку… Всегда надо помнить и знать, на что способны твои родственники! А вы молодец!

Бобров молча пожал плечами.

Гаврюшин достал из кармана плаща какие-то таблетки. Сунул одну в рот.

– Вам плохо?

– А разве может мне быть хорошо? Ничего, я справлюсь. У меня остался еще сын, и вот уж он… нормальный хороший парень… Скажите честно, Михаил Андреевич, вы чего-то совсем другого ожидали от разговора со мной?

– Пожалуй, да, – улыбнулся Бобров.

– Думали, я буду на вас наезжать, требовать запись, так?

– Ни о чем конкретном я не думал, но, должен сознаться, разговор оказался для меня приятным сюрпризом. Думаю, лучшего способа повлиять на вашу дочь и выдумать нельзя. Если ей так нужна интернет-популярность, пусть ищет ее не в качестве жертвы насильника, а в качестве…

– Морской волчицы, да? – усмехнулся Гаврюшин.

– Именно!

– Еще один вопрос. Как, по-вашему, я должен встретиться с этим испанцем?

– Полагаю, что нет! Там ведь были только намерения…

– Но он о них знает?

– Разумеется, я счел своим долгом… Не беспокойтесь, Анатолий Васильевич, я сам с ним поговорю, успокою его. С вас и без того довольно! Позвать вашего охранника?

– Нет, не надо. Я еще посижу, отдышусь. И спасибо вам за понимание! Всего вам доброго!

– И вам!

Бобров ушел, немало удивленный. Подумать только! Из машины он первым делом позвонил Франко и успокоил его.

– Спасибо, господин Бобров! Камень с души…

– У меня тоже!

– Я скажу Фриде?

– Конечно!

На редкость благополучно разрешилась эта история, но гадкий осадок все-таки остался.

Петр Петрович, встретив жену в аэропорту, сразу спросил:

– Ты Мартышку видела?

– Ну а как же! Конечно, видела!

– Ну и что за мужик у нее завелся?

– Кажется хороший, порядочный…

– Ты его видела?

– Мельком! Я уже уходила, а он пришел, внешне очень приятный, Мартышку явно любит, а уж она… цветет как майская роза…

– Чем он занимается?

– Он преподает что-то в вузе, я забыла в каком. Хорошо воспитан, больше ничего сказать не могу!

Петр Петрович не поверил ни одному слову жены. Чтобы такая дотошная женщина как Ирина чего-то не узнала, чего-то не запомнила… Абсурд! Значит, они обе что-то от меня скрывают. Ну, Мартышка тайны разводит, это понятно. Но если бы этот мужик Ирине не понравился, она бы мне сказала, забила бы тревогу. Она же любит Мартышку. Значит… Значит, он ей определенно понравился, но они обе решили скрыть от меня, кто он такой. И кто же? Какой-нибудь славный парень, никчемный художник или артист, который обаял моих женщин? Хотя, что тут скрывать? Был уж у Мартышки один артист… Нет, тут что-то другое.

И на следующий день, когда Ирина уже была с головой погружена в работу и они вместе собрались пойти на ланч, он вдруг огорошил ее вопросом:

– Иришка, я что-то запамятовал, как ты сказала зовут Мартышкиного мужика?

– Миша, – машинально ответила Ирина.

И тут Петра Петровича осенило!

– Ну да, Миша, Бобров, кажется?

– Бобров. А что? Петя, что с тобой?

– Бобров? Миша Бобров? Я этого не допущу!

– Господи помилуй, почему?

– А ты не знаешь, кто он такой? Не помнишь?

– Да все я знаю, все я помню, но ты-то чего так яришься? Он классный! И, если хочешь знать, он не позволил Марте и сам не стал сообщать тебе об их намерениях, именно чтобы не подвести тебя! А так ты можешь себе представить, сколько в России Бобровых, даже и Михаилов Андреевичей? Неисчислимое множество!

– Нет и нет! Я этого не допущу!

– Что значит, ты не допустишь? Они уже живут вместе, обожают друг друга и в конце мая поженятся.

– Я это поломаю!

– Еще чего! С какой стати?

– Он сделает ее несчастной! У него такая сложная тяжелая биография. Эти бывшие… очень тяжелые люди… И вообще… Я не желаю, чтобы Мишка Бобров был моим родственником! Не желаю!

– Он сделал тебе что-то плохое?

– Ничего он мне не сделал! Но такой судьбы я Мартышке не желаю, пойми ты это наконец!

– Но она же любит его!

– Большое дело ваша бабья любовь! Разлюбит! И вообще, я маме обещал, что буду заботиться о ней!

– Ничего себе забота – поломать сестре жизнь. Имей в виду, уж этого я не допущу!

– Окстись! Ты же ничего не понимаешь! Это никакая не любовь, а тонко спланированная интрига, направленная против меня, именно с целью меня скомпрометировать.

– Петя, обратись-ка к психиатру! Это чистый воды паранойя! Это кому же понадобилось так сложно действовать? Ты сам-то себя слышишь? Если бы ты их видел! Как они смотрят друг на друга…

– Да, кажется я перегнул палку… Просто не люблю я этого Мишку. Смолоду не люблю…

– Он что, у тебя какую-нибудь девчонку отбил?

Петр Петрович вдруг покраснел.

– Не то чтобы отбил, но… – пристыженно рассмеялся он. – И еще его тетка преподавала у нас французский и вечно придиралась к моему произношению…

– Господи, детский сад! – скривилась Ирина. – Устроил тут истерику, фу… Как-то не по-мужски!

– Ну конечно, Мишка Бобров идеал мужика!

– Представь себе! По крайней мере, твоей сестре так кажется. Она заслуживает счастья!

– Тоже мне счастье… Мишка Бобров! Он это специально, назло мне…

– Петя, я выходила замуж за блестящего, умного, молодого дипломата, а ты превратился в старого истеричного придурка! – рассердилась Ирина. – Да зачем ты ему сдался, этому Мишке Боброву? После всего, что он пережил… Смешно, ей богу! Вот если б ты у него когда-то девушку отбил, еще можно было бы понять твою логику…

– Ну да, да, ты кругом права… Я действительно уже стал параноиком… Но тут поневоле спятишь, когда ежечасно нужно доказывать, что и сам ты не верблюд и страна твоя тоже не страна верблюдов… Тьфу!

– Вот! Это уже ближе к норме! – улыбнулась Ирина.

– Ну, а теперь в двух словах расскажи, что там у них?

– Зачем в двух? Хватит и одного: любовь!

– Ну дай-то Бог!

– Миша, – обратилась к Боброву Фрида Марковна, – у вас что-то хорошее в жизни случилось? Вы так помолодели… Неужели любовь?

– Это так заметно? – улыбнулся Бобров. – Как мужчине мне это приятно слышать, а вот как разведчику – это мне минус!