Он поел и отправился обратно в аэропорт.

Лютики-цветочки

Марту трясло. Ей ужасно не хотелось, чтобы Бобров встретился с Петькой. Рано еще! Петька начал бы что-то выяснять, у них запросто могут найтись общие знакомые и Петька стал бы что-то разузнавать о Боброве. А я не хочу! Сегодня же напишу Ирке. Пусть внушит ему, что я уже большая девочка…

Опять раздался звонок в дверь. Не дай бог, Петька решил вернуться!

На пороге стоял Бобров и так улыбался! В руках у него был букет лютиков, таких же невероятно красивых, как и в прошлый раз.

– Марта! Вот! Тебе же понравились эти лютики. Лютики-цветочки…

– Миша!

– Марта, что с тобой? Что-то случилось? У тебя глаза… мечут такие гневные молнии… Чем я тебя на сей раз прогневил?

– Нет, что ты! Миша, Мишенька… раздевайся, проходи скорее…

– Но все же что-то случилось?

– Нет, просто… неожиданно заявился мой брат. Он проездом в Москве, явился без звонка, а я так разозлилась, что прогнала его!

Слава богу, подумал Бобров, ему совсем не хотелось встречаться с Сокольским.

– Марта, ты что, плакала? Ты вообще, похоже, плакса? Ну иди ко мне, дай я тебя поцелую, пока еще кто-то не заявился.

Он обнял ее, прижал к себе, поцеловал. Ей вдруг стало так хорошо и спокойно…

– Мишенька, ты голодный?

– Если честно, то да, не успел сегодня пообедать.

– А ты любишь грузинскую кухню?

– Ты приготовила что-то грузинское?

– Да! Идем скорее!

– Можно я руки помою?

– Да! Вон там ванная! А я пока разогрею…

Он неторопливо мыл руки. Глянул на себя в зеркало. На подбородке был заметен след от помады. Хотел стереть, а потом решил – не буду, пусть она сама… И пошел на кухню.

– Ох, чем это так вкусно пахнет?

– Чахохбили!

– Это что-то из кур?

– Да!

И тут он заметил, что на одном из стульев у стола сидит огромный рыжий кот и с большим интересом на него смотрит.

– Ого! Вот это котище! Здорово, брат! Как тебя звать?

– Тимошей! – сообщила Марта.

Бобров погладил кота, почесал за ухом.

– Не беспокойся, брат, я твою хозяйку не обижу! Я, знаешь ли, ее люблю! Она самая лучшая из всех женщин, которых я встречал! Ты ведь тоже ее считаешь лучшей, правда? Значит, нас уже как минимум двое!

Все это он говорил коту, даже не глядя на Марту.

– Ты позволишь мне пожать твою честную лапу? Хотя это не котовское дело лапу подавать, но ради знакомства…

И он в самом деле пожал лапу коту. И тот вдруг громко запел!

– Миша… – слабым голосом проговорила потрясенная Марта. – Он никогда чужим не поет… Только мне…

– Ну, я с детства усвоил, что с животными надо разговаривать. И он меня признал!

– Садись… Вот, вытри руки влажной салфеткой.

– Да я же только что мыл руки. А, ты думаешь, после кота я буду каждый раз мыть руки? Не дождешься! Я не так боюсь микробов! Ну, корми меня! Запах, с ума сойти! Боже, как вкусно!

– Вот, бери лепешку, ломай ее просто!

– Тимоша, твоя хозяйка еще и готовит божественно!

Бобров чувствовал себя изумительно. Как уютно, как хорошо здесь… И как она на меня смотрит… Так когда-то смотрела на меня мама, когда я голодный прибегал из школы… И как здорово, что она не уставила стол бесчисленными закусками собственного приготовления, чтобы проложить пресловутый путь к моему сердцу, а просто приготовила безумно вкусное блюдо грузинской кухни вовсе не будучи уверенной, что я люблю эту грузинскую кухню. В этом тоже было что-то настоящее, бесхитростное…

– А можно мне еще добавки?

– Господи, конечно! А потом будем пить чай с яблочным пирогом!

– Сама пекла?

– Конечно! Ох, какая же я все-таки свинья… Чахохбили – любимое блюдо моего брата…

– Ни слова о брате! И вообще, не слишком ли много слов? Иди сюда! И что, на этом платье нет ни одной застежки? Его надо просто сдергивать, да?

– Да… – пролепетала Марта.


Чай с пирогом они пили уже глубокой ночью, на кухне. На третьем стуле опять сидел Тимоша.

– Как мне нравится твой кот! Он ведь беспородный, да?

– Конечно, я его нашла котеночком во дворе. Ему уже четыре года. Вон какой вымахал…

– А Тимошей в честь кого назвала?

– Ни в честь кого, просто понравилось имя.

– Да, имя хорошее… Тимофей Михайлович… хорошо звучит…

– Это ты его усыновил?

– Нет, просто прикидываю… сына тоже Тимошей назовем.

– Какого сына? – перепугалась Марта.

– Что значит какого? Нашего.

– Миш, ты чего? Не надо так шутить!

– А я и не шучу. Мне давно пора, да и тебе тоже. Или ты не хочешь детей?

– Хочу, конечно, очень хочу, но…

– Какое тут может быть но?

– Мы совершенно не знаем друг друга! И вдруг у нас не получится вместе… мало ли…

– А, по-моему, все у нас получится. Мне с тобой так хорошо, как никогда в жизни. Знаешь, я как вошел сегодня к тебе в квартиру, увидел твои бешеные глаза, услышал запах твоего грузинского блюда, забыл, как называется…

– Чахохбили.

– Ну да, чахохбили, увидал твоего кота, и почувствовал, что ничего другого в жизни я не хочу, только приходить вечером домой, видеть эту женщину, гладить этого кота…

Она смотрела на него с испугом, но почему-то безоговорочно верила ему, и ей опять до слез было его жалко.

– А ты, ты этого не хочешь?

– Господи, хочу, конечно хочу!

– Так в чем же дело?

– Да ни в чем, собственно.

– Я вижу, ты боишься. Тогда давай попробуем жить вместе. Или так сделаем: первое время всю неделю будем жить каждый у себя, а в выходные вместе?

– Да, так хорошо… Попробуем…

– В пятницу после эфира буду приезжать к тебе. И никому пока ничего говорить не станем. А ты думаешь, твой брат будет против?

– Ну, если познакомится с тобой, то вряд ли. Ты такой положительный… Мишка, я люблю тебя! – вдруг воскликнула Марта и заплакала.

– Господи, какая плакса! Но до чего же любимая… Вот не думал, что полюблю плаксу. Мне вообще казалось, я никого не смогу полюбить и вдруг влип… Ну все, все… хватит слезы лить… Ой, какие они вкусные, солененькие…

– Миша, перестань… – засмеялась Марта. – Ты не думал, что полюбишь плаксу, а я…

– А ты не думала, что полюбишь шпиона, да?

– Откуда ты знаешь?

– А нам, шпионам, положено читать мысли, а у таких чудесных девушек это совсем нетрудно! Скажи, а у тебя от твоих мужей не осталась случайно бритва, не могу приходить на работу небритым?

– Есть! Петькина электробритва! Он частенько тут ночевал.

– Прекрасно! Но в пятницу я завезу сюда свои туалетные принадлежности, согласна?

– Конечно!


Утром, когда Бобров ушел, Марта в совершенном смятении взялась за уборку. Ровно в десять позвонила Вика.

– Ну как? – спросила она сходу.

– Что как?

– Как наши разведчики в смысле секса?

– Вика!

– Что – «Вика»? Так как?

– Супер!

– Рада за тебя. А мне, между прочим, вчера звонил твой брат!

– Зачем?

– Догадайся с трех раз! Хотел узнать, что это за мужик у тебя завелся, если ты родного брата взашей выгнала.

– И что ты ему сказала?

– Ничего! То есть я сказала, что, кажется, его зовут Сашей, что он преподает что-то в каком-то престижном вузе… И это все! Да, он спросил, где ты с ним познакомилась, я сказала, что на катке.

– Вика, ты гений!

– Конечно, а ты сомневалась! Ну, ладно, рассказывай!

– Он сказал, что любит меня и хочет сына…

– То есть после первого пересыпа сразу сына захотел?

– Ага!

– А ты?

– А я испугалась.

– Чего, дурища?

– Такой скорости… Ну, мы решили пока попробовать притереться друг к другу…

Марта ввела подругу в курс дела.

– Правильно вообще-то. Попробуйте как вам вместе, и как вам врозь. Разумно. И еще! Никому на работе не говори! И пусть он тоже тебя не светит. Лишнее это! Он мужик завидный, а бабы наши в большинстве своем злые и завистливые. Знаешь, как они шипели, когда он пригласил тебя танцевать!

– Господи, правда?

– А ты помнишь, что было, когда я за испанца собралась? На ушах стояли, чтобы меня с ним рассорить! Особенно Людка старалась!

– Так ты из-за этого с ним порвала?

– Нет! Просто поняла, что не смогу жить в чужой стране. Но крови они мне попортили, будь здоров! А тут твой Бобров вроде как в Людкиной епархии…

– Но если мы все же сойдемся?

– Так вы уже сошлись! Но знать об этом им необязательно! И Мише своему скажи… Да, ты там, в эйфории, не забудь, что у тебя завтра эфир!

– Не забуду!


…Боброву безумно хотелось поехать вечером к Марте, но он взял себя в руки и ограничился телефонным звонком. После разговора, разнеженный, он сел за работу, но никаких мыслей не было. Книгу, конечно, пока можно и отложить, но готовиться к лекциям необходимо, да и справки для МИДа тоже никто не отменял. И он углубился в работу.

Зазвонил телефон.

– Алло!

– Мишенька! – он узнал голос тетушки.

– Да, родная, что-то случилось?

– Нет, ничего страшного, но у меня сломался тонометр! Не мог бы ты заказать мне по Интернету, там же быстро привозят…

– Непременно закажу, сегодня же.

– Миша, а почему у тебя такой молодой голос?

– Да есть причины… Послушай, Миля…

– У тебя произошло что-то радостное?

– Можно и так сказать!

– Это женщина?

– От тебя ничего не скроешь!

– Очень даже скроешь, если хочешь, но сейчас, видимо, не хочешь! И кто она?

– Она чудесная…

– Уж не сестра ли это Пети Сокольского?

– Откуда ты знаешь?

– Ты же сам говорил… Может, привезешь ее ко мне?

– Я бы привез… Но у меня есть одна просьба.

– И какая же?

– Не надо пока говорить Марте, что ты знала Петьку. Это долгая и глупая история… И я пока не хочу…

– Хорошо, не скажу! Большое дело! Но ты мне потом эту историю расскажешь!

– Расскажу, конечно. И ты, возможно, дашь мне умный совет…

– О, мои советы всегда умные! Так когда вас ждать?

– В субботу!

– Буду ждать с нетерпением! И не забудь про тонометр!

– Нет-нет, сию минуту этим займусь!

Он действительно сел к компьютеру и заказал тетке тонометр, а заодно и посудомойку. Авось при Марте тетка не станет скандалить.

При Марте! Какое это счастье – при Марте!


– Ты влюбилась? – огорошил ее вопросом Корней, едва она вошла в аппаратную.

– А что, так заметно?

– Значит, все-таки влюбилась! И в кого, если не секрет?

– Пока секрет!

– Ну и ладно, а то начнешь рыдать у меня на плече, сперва от радости, потом от горя. Оно мне надо?

– Не надо! – радостно воскликнула Марта.

Золотистый шалашник

– Михаил Андреевич! – подошла к Боброву в коридоре студентка Гаврюшина, очень хорошенькая девушка, но чересчур бойкая и не слишком умная.

Бобров чувствовал, что она к нему неравнодушна и опасался ее. Нынешние девушки бывают очень навязчивы.

– Да, Гаврюшина, я вас слушаю!

– Михаил Андреевич, я слышала в пятницу вашу передачу…

– С ума сойти! Зачем это вам?

– Ну интересно же! Вы так круто размазали этого Дельмаса! Просто отпад!

– Благодарю вас. Это все?

– Нет, не все! Михаил Андреевич, я что, вам ни капельки не нравлюсь? – кокетливо осведомилась девушка.

– Свое отношение к вам я выражаю исключительно в оценках.

– Нет, я имею в виду другое… Вы жутко интересный мужчина, к тому же не женатый, и вы мне просто жутко нравитесь не только как преподаватель…

– А вот это лишнее. Я шашни со студентками не завожу принципиально. У нас много перспективных студентов и аспирантов, поищите там, а я, извините, для вас стар!

– Они все неинтересные, а вы такой романтичный герой…

– Гаврюшина, вы всегда казались мне понятливой студенткой.

– То есть, вы меня отвергаете? – в голосе девушки послышалась угроза.

– О, миленькая, никак вы мне угрожать вздумали? Запомните, не на того напали! Всех благ!

И он поспешно ушел. Его предупреждали, что такое может случиться. Будем надеяться, что этим все и ограничится. Но чутье ему подсказывало, что со студенткой Гаврюшиной надо держать ухо востро.


Бобров заметил, что когда на ночь он говорит с Мартой по телефону, то спит лучше. И кошмары его не мучают. Он просыпается утром выспавшийся, свежий, в отличном настроении. Девочка моя дорогая, мне тебя Господь послал, плакса моя милая!

В пятницу вечером после эфира он задержался в вестибюле, позвонил Марте узнать, не надо ли что-то купить.

– Нет, милый, не надо, приезжай уже скорее, я смертельно соскучилась!

– У тебя на завтра есть какие-то планы?

– Нет, а что?

– Хочу свозить тебя за город, к моей тетушке. Мне нужно кое-что ей отвезти…

– Я с удовольствием!

– Тогда еду!