Карр Джорджия Ле - Вакансия для слепого чтеца

— Можешь поверить, шериф Брэдли спросил меня, прикасался ли ко мне Кит или к себе, пока я ему читала? Этот человек полная задница! — кипятилась я.

— О, Лара. Тебе стоит привыкнуть к этому. Ты же знаешь, всему городу будет интересно... о тебе и о нем явно поползут слухи. Лучше всего справиться с этим, рассказать какие-нибудь детали, тогда они не так усердно будут сочинять свои сплетни.

Я ахнула.

— Ты это серьезно?

— Конечно. Ты расскажешь мне все честно, что происходит на самом деле, а я сообщу другим.

Я покачала головой в изумлении.

— Элейн. Ничего не происходит. Я просто читаю ему.

— Лара. Тебе придется придумать что-нибудь получше. Никто, повторяю, никто не верит в это. Ну, давай же. По крайней мере, мне скажи, что он попробовал к тебе приставать, а ты дала ему отпор.

— Что? Нет. Он ничего подобного не делал.

— Конечно, он не делал. Но звучит-то неплохо, не так ли?

У меня отвисла челюсть.

— Элейн Крокетт, на этот раз ты зашла слишком далеко. Кит Карсон — хороший человек, и я не хочу, чтобы ты распространяла о нем ложь. Если я услышу о нем что-нибудь плохое, клянусь, я никогда не буду с тобой разговаривать, — сказала я, развернувшись, и направилась к выходу. Я настолько была взбешена, что у меня даже дрожали руки. Элейн побежала за мной и схватила меня за руку.

— Хорошо, хорошо. Все правильно. Я не буду говорить о нем ничего плохого, — стала она меня задабривать.

Я попыталась взять себя в руки и успокоить свое дыхание.

— Обещаешь?

— Обещаю.

— Я доверяю тебе, Элейн, поэтому держи свое слово. Этот человек достаточно настрадался. Он, действительно, хороший парень, и я не хочу причинять ему боль, у него было ее достаточно.

— Он же не услышит сплетни о себе?

— К твоему сведению он давно знает все те ужастики, которые о нем говорят.

— Что? — спросила она, вздрогнув.

— А ты как думала?

— Ну, я не могу отвечать за людей, которые не могут говорить по тише, — защищаясь, ответила она.

— Пожалуйста, Элейн, прошу тебя. Не распускай ужасные слухи о нем и обо мне. Думай обо мне, если ты ничего хорошего не можешь подумать о нем.

Она схватила меня за плечи и чмокнула в щеку.

— Мне жаль, Лара. Ты же знаешь, я люблю тебя. Меня просто иногда заносит. Я никогда не причиню тебе боль.

Я нахмурилась.

— А ему?

Она резко вздохнула.

— Да, ему тоже… не сделаю ничего, чтобы причинить ему боль.

Я схватила ее за руку.

— Хорошо. Спасибо.

— Хочешь попробовать овсяное печенье? — предложила она, меняя тему.

Я замялась.

— Кто его испек?

— Ма.

— Ты только что обещала ничего такого не делать, что может мне навредить.

Она рассмеялась.

— Просто пошутила. Бабушка испекла.

— Веди меня к нему и давай побыстрее, ладно? — с усмешкой сказала я.

«Некоторые люди чувствуют дождь. Другие просто сырость».

Боб Марли

Я сидел в машине и смотрел на нее, как она шла по заснеженной парковке. Она напоминала мне ангела, великолепная блондинка шла прямиком ко мне. Я вышел из машины, обошел спереди и открыл перед ней дверцу.

— Здравствуйте, мистер Карсон, — приветствовала она меня, приблизившись.

— Мисс Янг, — официально произнес я, но сам услышал нотки радости в голосе, которые появлялись только, когда она была рядом.

Сегодня ей сопутствовал еле уловимый, но очень вкусный запах. Я понюхал воздух, когда она садилась в пикап. Он исходил из ее рюкзака.

С радостью в сердце я направился к стороне водителя. Внутри машины запах усилился. Он ударил в меня, стоило мне очутиться в салоне, и чуть не сбил с ног. Моя реакция была такой же, как у моих волков, когда они ловят запах своей добычи, например, кролика. Я начал пускать слюни. Я почувствовал себя пустым и голодным. Живот заурчал так громко, что она услышала.

Ее голос звучал радостно и бодро:

— Я рада, что вы проголодались, потому что я несу вам пирожные.

Она не шутит, я смогу получить, сколько там она прячет в своем рюкзаке? И я смогу взять больше, чем один, давайте, я готов! Сколько же лет прошло с тех пор, как ванильная глазурь таяла у меня во рту.

— Вкусно пахнет, — именно это я произнес на самом деле. — Спасибо.

Я просто пропитался ароматом ее пирожных за всю дорогу к моему дому, что заставило меня мчаться намного быстрее, чем я обычно ехал по этим колдобинам. Я припарковался, как можно ближе к крыльцу. К счастью, началось похолодание и проникновение в дом со стороны волков считалось вероломным вторжением. Кроме Чапи, которая быстренько приходила, чтобы потереться животом о половицы. Остальные волки бродили вокруг дома на безопасном расстоянии. Я не стал дотрагиваться до Лары и помогать ей идти к дому, просто наблюдал за ней как ястреб, пока она шла по тропинке.

Как только я открыл дверь, она вошла в дом и направилась прямиком на кухню. Она положила рюкзак на кухонный стол и вытащила коробочку с капкейками. Я был поражен, как быстро она освоилась внутри дома. Она обернулась, взглянув на меня, словно точно знала, где я нахожусь, будто видела меня. Ее ощущение другого человека было чем-то сродни сверхъестественному.

— Мне кажется сладкие кексы подойдут отлично с «горькой» книгой, — сказала она.

Мне пришлось улыбнуться.

— Я поставлю чайник.

— Вы выпьете со мной чаю? — спросила она.

У меня не хватило мужества отказать ей, поэтому через какое-то время я сидел за столом напротив ангела во плоти, небольшими глотками попивая из колотой чашки что-то, что очень на вкус напоминало горячие помои, (естественно, я дал ей чашку без сколов), а она тем временем открывала коробку с пирожными.

Это казалось нереальным, такая милая, уютная атмосфера, здесь у меня на кухне.

Я взглянул на капкейки, насколько прекрасными они были в своей глазури, и спросил:

— Ты их купила?

— Нет, я сделала их сама. Я просто фантастический пекарь, — сказала она, без всякой ложной скромности. Порывшись в коробке, она достала кекс мне, а потом положила себе. — Я не умею готовить, но я могу печь, как никто другой.

— Но это, на самом деле,... напряженная работа, верно? Которая требует много чего отмерять?

Она пожала плечами.

— Именно эта часть мне и нравится. Мне казалось, что это слишком тяжело, но когда я все освоила, то оказалось, что все намного проще. Мне нравится, что я могу все измерять и продумано взвешивать. Я пеку, когда мне хочется расслабиться. Особенно, когда меня раздражают некоторые люди.

Я перестал снимать блестящую бумагу с капкейка. Это был намек?

— Кто-то раздражает тебя?

— Не волнуйтесь, не вы, — ответила она с огромной улыбкой, честно, такую улыбку я не видел никогда. Мне нравилось, как она улыбалась. Ее улыбка была настолько открытой, настолько доверчивой и в тоже время уязвимой. В ней не скрывалось никакого тайного подтекста, только лишь — ты можешь мне доверять.

Я наблюдал, как она пополам переломила капкейк, затем она перевернула их друг к другу вверх тормашками и с озорной улыбкой соединила две половинки вместе, раздался хлюпающий звук глазури, которая с одной стороны стала течь по ее пальцам. Я завороженно наблюдал, как она облизывала свои пальцы.

Мое тело вдруг перестало быть голодным. Я переместился на моем месте и уставился на нее голодными глазами. Я захотелось ее съесть, а не ее капкейки.

Держа рукой свой капкейк-сэндвич, она наклонилась вперед, широко открыв рот, и откусила большой кусок. Когда она отодвинулась на пару дюймов, весь ее рот был покрыт глазурью, а глаза прикрыты от удовольствия.

— Я настолько, черт побери, отличный пекарь! — промямлила она.

У меня вырвался смех, я даже не понял откуда он взялся, но он вырвался из меня с такой скоростью и силой, что я не смог его остановить. Ах, черт побери, почему бы и нет? Я позволил ему вырываться из своей груди, словно гром среди ясного неба. И я почувствовал себя настолько хорошо, что я смеялся и смеялся.

Лара еще раз откусила свой капкейк и облизала языком рот, как ребенок, и будь я проклят, если это было не смешно, я не мог остановиться. Я хохотал так, что у меня заболели ребра, грудь, горло, губы, у меня болело от смеха все. Лара смеялась вместе со мной, мне показалось, что это стало заразительным.

И в середине всеобщего веселья, у меня вдруг пролетела шальная мысль: «Как давно я так смеялся?»

Сколько времени прошло, когда я по-настоящему смеялся с другим человеком? Действительно, по-настоящему смеялся? Я стал анализировать все года, которые провел в этом доме, и, наконец, получил ответ. Никогда! В последний раз я смеялся, когда увидел маленького волчонка Бенджамина, который решил последовать по заячьим следам и опрокинулся головой в снег. Он выглядел настолько удивленным, что я рассмеялся, когда подобрал его.

Это было три месяца назад.

Тишина, установившаяся после смеха, было настолько комфортной. Я съел один кекс по-старинке, а потом из второго сделал сэндвич, как она. Лара начала читать. Ее сладкий голос просачивался через меня, пока я откусывал очередной кусок. Мир был хорош.

Я пришел к выводу, что есть капкейки, как сэндвичи вкуснее, чем обычным способом.

За окном начался снег. Я видел, как волки ходят по заднему двору и передвигаются в сторону рощи, где они любили прятаться. В доме было тепло. Через маленькие квадратные стекла, установленные в чугунной двери камина, было видно, как горело полено, красно-оранжевые отблески пламени озаряли лицо Лары, пока она сидела напротив меня.

Ее пальто было перекинуто на спинку стула, на ней был розово-синий с цветочками свитер, сверху из выреза свитера выглядывал воротник красной рубашки. Еще был желтый шарф, свободно завязанный на шее и зеленый ободок в волосах.

Она должна была походить на разноцветный Skittles, но вместо этого напоминала что-то родное на Рождественской открытке. Одой из тех, на которой изображена елка, увешанная вся блестящими игрушками, огнями, а рядом смеющиеся дети, стол, заваленный праздничной едой, ароматы специй в воздухе и звук разрываемых хлопушек.

Я пожирал ее глазами, понимая, что она не увидит моих взглядов, и даже не сможет себе представить сколько удовольствия я получал, разглядывая ее гладкую кожу, ее разрумяненные щечки, пухлые губы, которые шевелились, произнося тихо слова.

Я сделал глоток виски. Да, с чаем я решил покончить сразу же, как только доел свой капкейк. Должно быть, она услышала, как я сделал глоток, потому что остановилась и протянула свою чашку.

— Спасибо, — тихо произнес я.

— Пожалуйста! — Чашка повисла в воздухе, она улыбнулась. Она была настолько искренней и открытой, как ребенок. — Хотя, вам не стоит меня благодарить. Оказывается, мне очень нравится эта книга, если ее можно назвать демоническим комиксом. Мне нравится Джон Селф как рассказчик, как он описывает свое собственное крушение — это настоящий гений, и мне кажется брать деньги, чтобы читать эту книгу почти несправедливо.

— Я имел в виду... спасибо тебе за все. За все.

Она поставила свою чашку на стол, не сделав глотка.

— За все?

— Я пытаюсь сказать, что приятно иметь компанию.

— Вам не нравятся компании в частности, мистер Карсон. Вам нравится моя компания.

Она усмехнулась. Какая милашка! Мне захотелось прикоснуться к ней. Я даже поднял руку, потом резко опустил.

— Да. Ты... скрасила это место.

Она рассмеялась.

— Вы говорите так, словно я здесь какой-то декор.

Я вздохнул.

— Хорошо, ты победила. Мне нравится твоя компания.

— Я рада, потому что в первый день вы были слишком агрессивным.

— Знаю, я был груб с тобой, прости. Я так долго ни с кем не водил компанию, кроме своих волков, что уже забыл, как вести себя с леди.

Она медленно кивает.

— К счастью для вас, мистер Карсон, — сказала она с ясно слышным южным говором, — я не леди. Моя мама называла меня настоящей хулиганкой.