Ферн Майклз - Валентина

– Я едва успел бросить на нее взгляд. Однако, мне трудно поверить, что ты выбрал себе в жены женщину, которая падает в обморок всего лишь при виде странной одежды незнакомца! К тому же, признаться, Валентина показалась мне худощавой.

– А я-то поверил, что ты ее не разглядел! – в тоне Паксона послышался холодок.

– Я на самом деле не разглядел ее лица. Когда женщина падает в обморок, она словно вся состоит из рук и ног. Но почему ты так насторожился? – задумчиво спросил Менгис.

– Увидимся за обедом! – сказал Паксон, не обратив внимания на вопрос.

Спокойно закрыв за собой дверь, он вернулся в комнату Валентины и вошел как раз в тот момент, когда она поднималась с постели, потрясенная и взволнованная происшедшим.

– Что за жестокую шутку ты сыграл со мной? Это бесчеловечно!

– Все было всерьез. Ты видела Менгиса. Он жив.

Радость вспыхнула в глазах Валентины, и Паксону захотелось убить ее, но он взял себя в руки.

– Менгис не помнит, что случилось. Последнее его воспоминание, сохранившееся в памяти, связано с Джакардом, словно ни Аламута, ни тебя не было в его жизни.

– Ты лжешь! Что за обман?

– Дочь врача должна была бы слышать, что, хоть и редко, но такое бывает. Увидев Менгиса в пустыне, я тоже подумал, что это обман, но, к сожалению, приходится признать: это правда. Он не помнит тебя. Теперь ты для него невеста брата. Я сказал Менгису, мы поженимся через неделю. Он ответил, что рад за меня.

– Поженимся? Никогда не бывать этому! Я ненавижу и презираю тебя! От одного взгляда на тебя у меня от отвращения мурашки бегут по телу.

– Твои чувства ко мне должны измениться, иначе твой возлюбленный умрет, и уж на этот раз я проверю, чтоб он не выжил. Во время обеда ты сама убедишься, что я не лгу: Менгис будет смотреть на тебя так, словно видит впервые. Даю тебе несколько часов на размышление, и постарайся принять верное решение.

Когда дверь за Паксоном закрылась, Валентина рухнула на пол, и плечи ее затряслись от рыданий. Не может быть! Менгис обманывает Паксона! На самом деле он все помнит! Но самое главное – Менгис жив! О Боже, он жив!

А если Паксон прав, и Менгис на самом деле потерял память? От своего отца Валентина действительно слышала о подобных случаях. Но вот что уж никогда не скажет она Паксону, так это – чем закончились два из трех случаев, о которых рассказывал ей отец. А они закончились полным восстановлением памяти! Выздоровление, правда, не было легким, от окружавших потребовалось много времени и терпения, но больные поправились.

Валентина решила молиться, чтобы и Менгис тоже выздоровел. Но как согласиться на требование Паксона выйти за него замуж? Не может она жить во дворце рядом с Менгисом, испытывая желание дотронуться до возлюбленного, и при этом считаться женой его брата! Однако, чтобы обезопасить Менгиса, придется ей согласиться.

В этот день Валентина уделила особенное внимание своему наряду, надев яркое платье абрикосового цвета и вплетя нитку жемчуга в волосы. Она знала, что хороша собой и сегодня выглядит обворожительнее, чем когда-либо прежде. Глаза сияли от счастья, щеки горели от возбуждения. За обедом они увидятся с Менгисом! Валентина все еще с трудом верила, что он жив и спустя несколько мгновений ей предоставится возможность заглянуть любимому в глаза. Девушка вознесла Богу благодарственную молитву и принялась ждать, когда же придет за ней Паксон.

Султан повел себя грубо и самоуверенно. Схватив Валентину за руку, он выволок ее из комнаты.

– Хочу предупредить: никаких подвохов! Можешь радовать свой взор созерцанием любимого, но будь и со мной внимательна и любезна. Ты принимаешь условия?

Валентина кивнула. Она готова была пообещать все, что угодно, лишь бы увидеть поскорее Менгиса.

Они вошли в просторный обеденный зал. Менгис их уже ждал. У Валентины дыхание перехватило, когда она взглянула на него. Каким же красивым и мужественным казался ей этот человек! На нем уже не было одежды из оленьей шкуры. К обеду надел он кафтан цвета, каким бывает небо в ясный летний день.

Менгис оценивающим взглядом окинул Валентину, когда Паксон представлял ему свою невесту. Темные глаза слегка сощурились, и Менгис перевел взгляд с женщины на своего брата. В нареченной Паксона ему почудилось что-то знакомое. Кого же она напоминала?

Менгис не сумел вспомнить, но поведение Паксона его смущало: брат вел себя напряженно, словно нервы были у него натянуты так туго, как кожа на барабане. Странно! С чего бы это? Его невеста, на самом деле, самая красивая из всех земных женщин. Но почему она все время смотрит не на жениха, а на его брата? Наверное, сравнивает с Паксоном! «Должно быть, я проигрываю в этом сравнении», – подумал Менгис, и мысль почему-то его опечалила.

Обед был превосходен, но Валентина не замечала, какие кушания ей подают. Она не сводила глаз с возлюбленного, и сердце бешено стучало у нее в груди. Паксон прав! Менгис не помнит ее! В его глазах не мелькнет ни проблеска былых чувств! «Но почему же все-таки, замечая мой взгляд, он отводит глаза?» – задумалась Валентина.

Менгис выглядел озадаченным, удивляясь, почему же столь пристально смотрит на него невеста брата, до сих пор не произнесшая ни единого слова. Паксон спросил ее о чем-то, она не ответила. Жених ждал, молчание затягивалось. Валентина встрепенулась: кажется, Паксон о чем-то ее спросил. О чем же? Она облизнула губы и глянула на Менгиса с безмолвной просьбой помочь ей выпутаться.

Менгис заметил в глазах Валентины страх и откинулся на подушки.

– Паксон, – медленно проговорил он, – твоя шутка насчет гарема показалась мне неудачной, и твоей невесте, кажется, тоже. Валентина расстроилась! Смотри, как затуманились ее глаза. Довольно о гаремах!

Менгис поднялся и подошел к Паксону, опустив руку ему на плечо.

– Поздравляю! Тебе можно позавидовать! Ты был прав, утверждая, что твоя невеста – самая красивая женщина на свете, – он посмотрел Валентине прямо в глаза и растерялся, заметив слезы.

И вдруг… Кажется… что-то припомнилось ему… Нет, то мгновение озарения пролетело безвозвратно. Менгис поклонился.

Валентина вскинула голову и произнесла очень тихо своим своеобразным низким мелодичным голосом:

– Менгис…

Его имя, произнесенное этой женщиной, так поразило Менгиса, что он чуть не лишился сознания. Почему? Почему так влечет его к этой красавице, которой судьбой предначертано вскоре стать женой его брата? Что-то пробуждалось в памяти Менгиса, но никак не могло из глубин прорваться к поверхности сознания.

У двери он задержался и с удивлением услышал раздраженный голос брата:

– Зачем тебе понадобилось произносить его имя? Да еще с такой мукой в голосе! Я же предупреждал: без подвохов! Менгис не помнит тебя! Кроме того, как человек благородный, он понимает: ты принадлежишь мне. Забудь о прошлом, Валентина, и тогда впереди перед нами откроется счастливая жизнь. Забудь Менгиса!

– Почему же ты не просишь меня вырвать из своей груди сердце? Почему не требуешь отрезать язык? Это в моих силах, но выбросить Менгиса из своей жизни я не в состоянии. То, о чем ты просишь, невозможно. Я выйду за тебя замуж, опасаясь, что ты убьешь брата в случае моего отказа. Но я боюсь, как бы ты не убил его и в случае моего согласия. Поклянись, что Менгис останется жив!

– У тебя нет права предъявлять мне какие-либо требования. Ты можешь только смиренно просить, но в тоне твоего голоса я не слышу смирения. Забота моей невесты о брате жениха глубоко меня трогает. Как жаль, что ему не дано понять, сколь многим ты жертвуешь ради него!

– Если ты попытаешься его убить снова, клянусь, я умерщвлю тебя! – предупредила Валентина, ее голос охрип от волнения.

Менгис отошел от закрытой двери вглубь коридора. Сердце учащенно билось в груди. Что же означает услышанное им? Очевидно, даже Паксону известно, что его брат и Валентина были знакомы в прошлом. Почему же он сам ничего не помнит? И разве возможно забыть такую красавицу, как Валентина? И почему она выходит за Паксона, если любит его, Менгиса? Потому что в этом случае султан Джакарда не убьет своего брата? Да, именно это явствовало из беседы. Теперь оставалось только понять, почему же Паксон возжелал убить его.

«Валентина ему не доверяет», – размышлял Менгис, опускаясь на низкий диван. Слова знахарки снова пришли ему на ум: «Рану нанес тебе брат». Почему же Паксон задумал его убить?

* * *

Дворец гудел от приготовлений к свадебным торжествам. Валентина старалась не попадаться Паксону на глаза и не могла смотреть на двоих братьев, когда они были вместе. Глаза ее останавливались на Менгисе и наполнялись слезами. Ей приходилось призывать на помощь всю свою волю, чтобы побороть желание дотронуться до него. В глазах девушки металась тревога, щеки впали, она едва прикасалась к блюдам, подаваемым ей за столом. В своих покоях, расхаживая по комнате, она непрестанно молилась, чтобы к Менгису вернулась память.

За два дня до свадьбы Валентина стояла на балконе и смотрела, как братья отправляются на охоту. Она с трудом заглушала рвущиеся из груди слова – ей так хотелось их выкрикнуть!

Ехали Паксон и Менгис молча, каждый был занят своими мыслями. Остановились они, поджидая дикого фазана, и Менгис, не выдержав, спросил, каковы же причины печального вида невесты, но брат уклонился от ответа.

С того самого дня, как услышал Менгис в первый вечер своего возвращения в Джакард странный разговор, долгое время раздумывал он, что же все это значило, и глядя в глаза Валентины, полные слез, чувствовал себя все более растерянным и несчастным. Менгис не радовался приближающейся свадьбе брата, сам не понимая, почему.

Фазан взлетел у них над головами. Охотники вскинули луки.

– Птица моя! Я первым ее заприметил, – крикнул Паксон и выстрелил.

Менгис прикрыл глаза. «Моя… моя… моя…» Фазан упал на землю.

– Какая красотка эта птичка! И я ее подстрелил! Она моя, Менгис!

«Моя… моя… моя…» Дыхание Менгиса стало прерывистым, сердце бешено застучало в груди. Паксон, заметив, что брат прикрыл глаза, рассмеялся:

– Ты никогда не мог вынести вида мертвой птицы! Не беспокойся, брат, она моя!

В ослепительной вспышке сознания Менгис увидел самого себя в Аламуте, и Валентина стояла с ним рядом, а Паксон смотрел на них злобным взглядом. «Она моя!.. моя!.. моя!..» «Уходи, брат, и оставь меня с тем, что принадлежит мне… мне… мне…»

Когда Менгис снова открыл глаза, они были холодными и непроницаемыми.

– Эта птица пока твоя, но вскоре, когда ты проглотишь ее, приправленную специями, у тебя ничего не останется, – спокойно произнес он.

Паксон резко вскинул голову и мрачно взглянул на Менгиса.

– И что ты хотел сказать этим?

– Понимай, как хочешь, – небрежно бросил Менгис. – Час поздний, пора возвращаться.

На ужин в тот вечер им подали фазана, убитого Паксоном. Султан хохотал, рассказывая, как прикрывал глаза Менгис, когда он целился в птицу.

Валентина посмотрела на Паксона и холодно произнесла:

– А некоторые люди безумно любят диких животных и ни за какое золото мира не согласились бы их убить.

Она посмотрела на Менгиса, умоляя вспомнить прирученных им ланей. Он встретился с нею взглядом, глубоко заглянув в ее прекрасные глаза.

– Однажды у меня была лань, которую я звал Агавой, – спокойно произнес он. – Ты помнишь, Пакс?

– Нет, – коротко ответил ему брат.

Глаза султана бегали от Валентины к Менгису и снова возвращались к Валентине.

– Ты всегда окружал себя животными, и всех упомнить просто невозможно, – заметил Паксон.

Менгис пожал плечами.

– Я думал, ты вспомнишь. Впрочем, это теперь уже не имеет значения.

Кровь побежала быстрее по жилам Валентины. Она опустила глаза, опасаясь, что Паксон прочтет по ее взору то, что сейчас ей нужно скрыть. Менгис вспомнил! Он все вспомнил! Не в силах сдерживать свою радость, Валентина подняла глаза и тихо сказала:

– Лань по имени Агава? Никогда не слышала ничего более прекрасного!

Менгис улыбнулся, чтобы показать, что он понял намек, и встал из-за стола. Попросив извинения и сославшись на усталость, он покинул обеденный зал. Паксон проводил его враждебным взглядом.

Валентина поспешила вновь опустить глаза, на этот раз, чтобы Паксон не уловил волну ненависти, исходившую от нее. Она не сомневалась: он убьет Менгиса в день свадьбы, когда тот уснет. Султан Джакарда хотел насладиться своим торжеством, заставив брата присутствовать на свадьбе, и для него не имело значения, вспомнит ли Менгис прошлое или нет. Победа за ним – Валентину берет в жены он, а не брат-соперник!

* * *

Валентина стояла на балконе, слезы струились по ее щекам, сердце трепетало. Она смотрела, как Менгис пробирается по парапету с одного балкона на другой и спускается в огороженный сад, чтобы затем проникнуть в ее комнату. Девушка молилась, чтобы луна подольше оставалась за облаками. Еще мгновение – и возлюбленный окажется в ее объятиях!