Луи Бриньон - Валутина гора

Она не заставила долго ждать. Первый же вопрос невесты заставил Петра оцепенеть на месте.

– Вы изменяли мне в Петербурге с другими женщинами? Хотелось бы знать. В нашем городе столько разных историй рассказывают про гусаров.

– Не верьте всему что рассказывают, – посоветовал ей Пётр.

– Это не ответ!

– Сударыня, поверьте, мне неловко говорить на такие темы. И тем более оправдываться.

– Значит, есть за что! – Виктория коротко засмеялась, увидев растерянность на его лице. Засмеялась и напомнила: – Вы же позволили мне говорить, всё что захочется.

– Сударыня, давая обещание, я даже близко не предполагал чем это может закончиться!

– Теперь уже поздно сожалеть!

– И не думаю даже! Спрашивайте сударыня!

– Смелый ход, – Викторию привело в восхищение такое поведение. – Наградой за вашу храбрость явится избавление от каверзных вопросов. Расскажите лучше, как проходит ваша служба? На вашем лице остались следы ссадин. Скажите Пётр, откуда они взялись?

– Подрался в трактире, – неохотно признался Петр, приводя этими словами свою невесту в восторг.

– Их было двадцать, а вы один? И вы всех раскидали в разные стороны? – восторженно предположила Виктория.

Пётр легко засмеялся и почти с нежностью посмотрел в глаза своей невесты. Её лицо излучало такое восхищение и выглядело настолько по детски, что он не смог отвести от него взгляда.

– Не совсем так сударыня. Нас было пятеро, а их человек восемь, может чуть побольше. Признаться, я не очень хорошо помню. Мы все были пьяны. К тому же эти несчастные не были ни в чём виноваты.

– Несчастные? Значит, вы их побили?

– Насколько я помню, да!

– А как вы сражались? На саблях?

– Жаль вас разочаровывать сударыня, но последнее что я помню, так это ухват в моих руках.

Виктория, в который раз звонко расхохоталась.

– Гусар с ухватом. Кому рассказать ведь не поверят! Вы просто неподражаемы Пётр!

– Вы тоже сударыня! Поверьте, вы тоже!

Они развернулись и пошли обратно. Виктория молчала и чему то загадочно улыбалась. Каждый раз глядя на неё, Пётр пытался запечатлеть её образ в душе. Но ничего не выходило. Стоило ему отвернуться от Виктории, как снова появлялся образ Анастасии. И ему нужно было снова и снова смотреть на невесту. Отчего сразу же появлялось ощущение вины перед ней.

– В субботу бал. Через месяц наша свадьба! Я счастлива Пётр. По настоящему счастлива – неожиданно нарушила молчание Виктория. Облик у неё был мечтательный. В голосе прослеживались романтические нотки. Пётр предпочёл смолчать. Ему нечего было сказать в ответ на эти слова. Он не мог ни согласиться, ни опровергнуть их. Он молчал. И Виктория более не заговаривала с ним. Так молча, они и вошли в особняк Абашевых. Вручив приглашение отцу Виктории, Пётр сказал, что будет счастлив с отцом принимать дорогих гостей в субботу. После этого он распрощался с ними. Виктория вышла вместе с ним. Она смотрела, как Пётр вскочил в седло. А после долго стояла и махала ему рукой вслед.

Наступила долгожданная суббота. Все предыдущие дни в особняке Арсановых царило сумятица. Но с утра субботы всё вокруг превратилось в настоящий хаос. Только и было заметно, что мелькающие спины челяди. Ступени лестницы в особняке покрыли коврами. Перила начистили до блеска. Бальный зал на втором этаже, просто сверкал чистотой. Мраморные полы были начищены до такой степени, что в них можно было без труда разглядеть своё отражение. Справа от входа в бальный зал, установили большое зеркало. Любой вошедший мог оценить себя со стороны, прежде чем присоединиться к торжеству. В смежных с ним залах устраивали столы. Покрывали их дорогими скатертями. Заставляли напитками и лёгкой закуской. Ставили диваны, кресла. Кресла ставились и на балконах. Вздумай, гостям подышать свежим воздухом, они сделали бы это с удобством. В общем, делалось всё возможное, для того чтобы гости могли не только от души потанцевать, но и закусить или передохнуть. Снаружи особняка так же готовились встретить гостей. Несколько слуг заливали масло в светильники, что тянулись от самой арки вдоль дорожки до самого входа особняка. Другие убирали снег для лучшего проезда карет. Ровно в пять часов все приготовления закончились. Большая часть слуг исчезла из виду. Остались только те что носили парадную ливрею. Шесть из них стали у дверей. По трое с каждой стороны. Слуги с ливреями встали так же на лестнице. По одному на каждой площадке. Снаружи остались ещё четверо тепло одетых слуг. Им надлежало следить за порядком перед особняком. Пока всё это происходило, Анастасия успела приготовиться к балу. Она была одета в розовое платье без рукавов и открытым декольте. До пояса платье облегало фигуру Анастасии в обтяжку. Спускаясь вниз, оно немного расширялось. Форма декольте напоминала полуовал. Края декольте были собраны серебряными нитками, края которых от каждой сборки, ровными линиями спускались к талии. От талии вниз, платье окольцовывали три шёлковых обода голубоватого оттенка. Нижние края платья доходили до туфелек. Цвет туфелек идеально сочетался с цветом платья.

Длинные белокурые волосы были приподняты и собраны кольцами. Спускаясь вниз к шее, они превращались в один большой локон. Локон опускался с правой стороны. Края локона немного не доходили до края декольте. На груди у Анастасии висел нательный крест и закрытый медальон. Больше никаких украшений не было. Даже колец. К этому наряду Анастасия добавила голубой веер. Пока она смотрелась в зеркало и пыталась понять, насколько бледность на лице не соответствует наряду, этажом выше происходил настоящий скандал.

Кузьма пытался образумить Петра, но все его попытки заканчивались полным провалом. Пётр был неумолим.

– Объявлено заранее, всем лицам мужского пола, быть во фраках! – который раз безуспешно повторял Кузьма.

– А мне дела нет до других, – повторил Петр, оглядывая в зеркале щегольской гусарский наряд и начищенные до блеска чёрные сапоги. – Я в этом наряде пойду. А кому не нравится, пусть не смотрит.

Произнеся эти слова, Пётр покинул свои покои, оставив Кузьму в глубочайшей растерянности. Пётр был настолько занят мыслями о предстоящем бале, что спустившись на второй этаж, по привычке направился в левое крыло где прежде находились покои матери. Как только он свернул из коридора и оказался рядом с покоями матери, ему пришлось остановиться. Он замер и, не мигая, смотрел перед собой. У крайнего окна, спиной к нему стояла девушка. Заслышав шаги, она обернулась. Лицо Анастасии вначале выразило изумление, потом растерянность, а в конце осветилось радостью.

– Вы сударь? Это вы? – раздался её голос, наполненный счастьем, от которого у Петра голова пошла кругом.

Он был не в состоянии ни говорить, ни отвести от неё взгляда. Он чувствовал, что в душе у него с новой силой вспыхнул огонь. И он начал разгораться всё сильней и сильней. Несмотря на всё своё самообладание, Пётр почувствовал, что его неудержимо тянет к Анастасии. Ноги сами понесли его к ней. Она стояла и с той удивительной нежностью, что запала ему в душу при первой встрече, улыбалась Петру. Внезапно, раздался голос отца.

– Пётр, вот ты где. А я тебя везде ищу. Но как же можно быть таким бунтарём? Почему ты не облачился во фрак?

Пётр видел, как с каждым словом отца, улыбка на губах Анастасии тает, уступая место бледности. Она опустила глаза, но прежде чем она это сделала, Пётр…сумел увидеть в них боль.

Обнять, обнять, обнять…прижать к груди…сказать, как я её люблю…сказать, что за эту боль я готов тысячу раз умереть…

– Пётр!

Сделав над собой огромное усилие, Пётр повернулся к отцу. Тот аж замер на мгновение.

– Что с тобой Пётр? На тебе лица нет. Тебе худо? Ты болен?

– Волнение. Это просто волнение отец. Не беспокойся за меня!

Петру даже удалось изобразить нечто подобие улыбки.

– Ну и слава богу, – старший Арсанов шумно выдохнул и обратил свой взгляд на Анастасию. – Ты уже готова дитя моё? Прекрасно. Кстати, насколько мне помнится, вы ещё официально не представлены друг другу.

Выговаривая эти слова, он взял сына за руку и подвёл к Анастасии.

– Мой сын. Пётр Арсанов!

Пётр поклонился Анастасии.

– Моя воспитанница. Анастасия Аврецкая!

Анастасия в свою очередь сделала глубокий реверанс. С виду всё происходило торжественно с некоторой чопорностью. Но внутри, в каждом из них бушевали бури. Представив, их друг другу, старший Арсанов сослался на дела, и ещё раз пожурив сына за наряд, оставил их наедине. Ни он, ни она не осмеливались посмотреть друг на друга. Молчание затягивалось, отчего усиливалась неловкость положения, в котором они оказались. Собравшись, Петр поднял взгляд на Анастасию и негромко произнёс:

– Сударыня…я должен…попросить прощение за тот вечер, когда вы…

– Не стоит, – Анастасия подняла на него глаза. Их взгляды встретились. Пётр увидел, что в её глазах остался только… холод. – Я прекрасно знаю, какого вы мнения обо мне. Так что не стоит утруждать себя извинениями.

– И что вы знаете, сударыня? – в голосе Петра прозвучала неприкрытая горечь.

– Истину сударь! Из уважения к вашему отцу, мы оба должны седлать вид… Анастасия осеклась и замерла, не в силах отвести взгляда от полных грусти глаз Петра.

– Истина? Да что вы знаете о ней… – прошептал Пётр и, повернувшись, зашагал прочь, оставив Анастасию в растерянности. Она ещё долго прислушивалась к затихающим шагам, пытаясь понять странные слова Петра Арсанова.

Вслед за затихающими шагами Петра, раздался многоголосый шум. Анастасия прильнула к окну и сразу же шумно выдохнула. На бал начали съезжаться гости. В груди у неё возникло волнение. Она сразу забыла о разговоре и о Петре. Ведь это был её первый бал.

Все окна особняка были ярко освещены. Освещена была и дорожка, по которой кареты одна за другой проезжали ко входу. Слуги с поклонами встречали прибывающих гостей и сразу же помогали им снять шубы. Облегчившись от столь тяжёлой ноши, гости поднимались на второй этаж и проходили сразу в бальный зал. Наряду с гостями прибыли и музыканты. Они, сразу же заняли отведённое им отдельное место. По заведённому обычаю, прежде чем войти в зал, семейство в составе не менее двух и не более шести человек останавливались на пороге. Их фамилию громко выкрикивал дворецкий Арсановых, и лишь после этого они входили в зал. Одна за другой звучали фамилии:

– Абарины! Авельяшевы! Вадбольские! Байдуковы! Навроцкие! Миткомановы! Нелединские – Мелецкие! Острецовы! Папуше вы! Разгильдеевы! Размакины! Рахманиновы! Саницкие! Сациперовы! Менк! Любимовы – Чубаровы! Фонлебены! Черторыжские! Широбоковы! Целыковские! Фроловы – Багреевы! Урбановские!

Надо заметить, что среди приглашённых преобладала женская половина. Да и отличалась она богатством нарядов и разнообразием украшений. Практически вся мужская часть выглядела одинаково. Они были облачены во фрак и почти всегда тёмного покроя. У некоторых в руках были тросточки. Среди женских нарядов преобладал большой частью красный оттенок. Платья были и чревчатые, и керамзиновые, и багровые, и боканный, и кумашный. Рудо – жёлтый нередко попадался на глаза. Были платья и голубоватых оттенков. И оранжевые. В основном все женщины носили платья либо без рукавов, либо с короткими рукавами. Во всех случаях плечи и шея оставались открытыми, и самым соблазнительным образом выставляли напоказ грудь. Жемчужные ожерелья обрамляли шею, пальцы были просто нанизаны кольцами. Браслеты и прочие золотые украшения составляли обычный набор любой из присутствующих женщин. Зал был наполовину полон, когда там появился Пётр. Следующую четверть часа после прихода, он потратил на поклоны и поцелуи дамских ручек. Временами завязывался короткий разговор. Таким образом, Пётр самым учтивым образом поприветствовал всех гостей. Оставшись на мгновение без внимания к своей особе, Пётр проскользнул к одной из колонн, откуда хорошо просматривался вход. Через минуту после этого, он увидел как в дверях появилась Анастасия. Дальше проследить её не удалось. Какой то толстячок побеспокоил его вопросом. Пётр вынужден был повернуться к нему лицом и ответить. Вадбольский оказался на редкость разговорчивым человеком. Да и назойливости в нём оказалось непочатый край. Раздражение Петра росло с каждой минутой. Он и не думал, что с такой радостью воспримет приход невесты. Когда прозвучала фамилия Абашевых, он поспешно извинился перед Вадбольским и спешно направился к входу. Виктория была облачена в белое платье украшенное золотым шитьём. Волосы были собраны на голове и тремя локонами лежали на спине. К волосам был приколот шёлковый шарф. Он вился по спине, и ниспадал на пол, образуя короткий шлейф за платьем. На шее висело тонкое ожерелье. На руках была кольца с драгоценными камнями. Она вся засияла, когда увидела направляющегося к ним Петра.

Пётр кивнул тестю, а потом поклонился и поцеловал руку невесты. Сразу после этого, он предложил ей руку. Виктория с неподражаемой грациозностью подала ему свою, и они прошествовали в глубь зала под многочисленными взглядами гостей.