Анна Кувайкова - Варвара-краса, или Сказочные приключения Кощея

Вывеска наискосок, с лаконичным и ёмким названием «Life for music» была потёртой и явно знавала куда как лучшие времена. Витрина радовала глаз одинокой бас-гитарой и парочкой колонок, а на входной двери примостился невесть откуда привезённый ловец снов, с аляповатым изображением кособокого волка.

На взгляд Ромыча ловить тут было нечего. Определённо. Небольшой спальный район, череда мелких магазинов розничной торговли и бедноватый антураж. Всё это, вкупе с плохим настроением самого байкера рисовало отнюдь не радужные перспективы. Но постояв ещё минут пять перед небольшим музыкальным магазинчиком, отчего-то пользующимся отличной репутацией среди любителей рока (не заслужено, по скромному мнению Кощея), мужчина тяжело вздохну и всё-таки сделал шаг в сторону входа, засунув руки в карманы. Попутно пытаясь вспомнить, как же он дошёл-то, до жизни такой…

А началось всё, надо признать, вполне себе мирно. Счастливая лыба друга и начальника, смущённая улыбка Ришки и гогот парней, поздравляющих смущённую девушку с предстоящим празднованием их первой годовщины. Кощей честно порадовался за друзей, поржал за компанию и даже почти не изменился в лице, глядя на счастливую парочку. Но предпочёл при первой же возможности слинять к себе в кабинет, дабы впасть в уныние и заесть его очередной порцией работы.

Всё-таки это действительно больно, наблюдать за любимой девушкой в чужих, пусть и надёжных, а самое главное любящих руках лучшего друга. Не, Ромыч действительно был за них рад. Даже с приставкой «очень». Только чёт сердце в этом удавалось убедить с переменным успехом. Вот и ныкался в своём логове, пугая заглядывающих коллег и друзей неизменными и пространными фразами про проверки, налоговую и прочее непотребство.

Правда, в этот раз уйти от ответственности и соучастия не вышло. В кабинет ввалился их неизменный сисадмин и озадачил бедного финансиста очень своевременным вопросом:

— Слышь, Ромыч… А ты подарок-то купил?

Он-то озадачил и сидел теперь на диване, с любопытством дожидаясь, пока друг отвиснет и перестанет тормозить. А сам хозяин кабинета ещё какое-то время судорожно пытался сообразить, куда бы так заковыристо отправить товарища и по какому адресу, что б тот и потеряться умудрился и не обиделся одновременно. К сожалению, подходящих идей не было. Поэтому Рома просто вздохнул, руки на груди скрестил и поинтересовался:

— Чего тебе, ископаемое реликтовое, надобно-то от меня? Очередная мать сдохнуть умудрилась или Верещагин за кактусы никак успокоиться не может?

— Святое не тронь, это я про мать, если ты не понял, — флегматично отозвался Жека, откинувшись на спинку дивана и вытянув ноги. — А надобно мне от тебя, сволочь костлявая, активных телодвижений и отсутствия кислой рожи на лице, лицезрением которой ты стабильно отравляешь нам жизнь уже полгода так точно. Так что давай, Скрудж МакДак, расчехляй бумажник, включай креатив и дуй за подарком для нашей самой главной парочки.

Смерив прибалдевшего от такой постановки вопроса друга насмешливым взглядом, Женёк хмыкнул и добавил, явно вознамерившись добить Кощея по всем фронтам:

— И скажи спасибо, болезный, что Олафу с Эльзой мы подарок не только купили, но и проявили способности супер-ниндзя, умудрившись пронести его контрабандой прямо под носом у этого доморощенного Тёмного Властелина. Цени наши дружеские потуги и усилия…

— Ёжика не родили в процессе? — заинтересованно вскинул брови Кощей, пытаясь не ржать. А это было сложно, потому как Ромыч прекрасно представлял каким будет выражение лица Верещагина, который опять всё пропустил и оказался не в курсе творящегося беспредела.

И это было бесценно, что не говори! Вся банда прямо-таки тащилась над ступором, недоумением и откровенной детской обидой на лице всезнающего Верещагина. Особенно часто такое выражение появлялась на его вечно довольном лице при общении с любимой девушкой и её загадочной подругой.

Подругу никто в глаза не видел. Но заочно побаивались. Потому что, судя по тому, с каким священным ужасом при упоминании оной крестился даже Харлей, это было воистину оружие массового поражения мозга!

Только Шут почему-то молча ржал и строил страшные рожи, загробным голосом возвещая о скором прибытии Лодочника по их скромные души. Последнее, правда, громким шёпотом и исключительно в отсутствии ледяного администратора вместе с начальником службы безопасности. От чего все дружно терялись в догадках и строили такие предположения, что даже у арт-директора волосы дыбом вставали и мозги переклинивало.

Всё-таки, до чего ж креативный у них народ в клубе… А самое главное добрый!

— Мы нет, а вот тебе придётся постараться и подвигать своими заржавевшими от циферок мозгами. Иначе за обиженного Кавая тебе мозг выклюют сначала девочки, а потом и мальчики. И я сейчас даже не про главного мозгоклюя говорю! — насмешливо фыркнув, сисадмин соизволил оторвать свой зад от чужого дивана и даже зевнул, лениво потянувшись. После чего показал финансисту кулак и удалился, огорошив напоследок. — У тебя ровно полдня, что бы найти подарок. Потому как завтра наступает тот самый, прогнозируемый тобой какую неделю подряд писец. Шикарный, полярный и жирный. И кто ж тебя просил так яростно каркать, Ванга недоделанная?!

— А?!

— Бэ, блин, то ж нехилый витамин, — возведя глаза к потолку, Женька ткнул пальцем в сторону Ромыча и недовольно протянул. — Ты ж тут народ налоговой запугивал? Запугивал, по глазам бесстыжим вижу. Ну что удод? До запугивался. Встречай родимую, с завтрашнего дня. И судя по списку требуемого — сидеть тебе не пересидеть! И хорошо если в фигуральном смысле…

И на такой жизнерадостной ноте, сисадмин всё-таки покинул помещение, оставив последнее слово за собой. И нет, это был вовсе не демонический смех киношного злодея из коридора, за который хотелось догнать Жеку чем-нибудь тяжёлым вслед. Только вот легче от этого не становилось. А уж когда Кощей соизволил заметить висящее на корпоративной почте письмо с весёлым и жизнерадостным уведомлением от родимой и взаимно любимой Федеральной налоговой службы…

Идея покинуть помещение в поисках подарка уже не казалось такой уж глупой. Да и прогуляться определённо лишним не будет. Хоть мозги проветрятся и работать начнут.

Ну, Кощей на это хотя бы надеялся, да…

И именно по этой самой причине, ввиду никак не желающей сдохнуть надежды на лучшее, байкер и мялся сейчас на пороге затрапезного магазина, как школьник на первом свидании. Вроде как и хочется, и колется и гордость не велит. Больно не впечатляющим оказался рекомендованный неугомонным Шутом магазин. Однако, стой не стой, а подарок сам себя купить в принципе не сможет. Поэтому глубоко вздохнув, Кощей саркастично усмехнулся в ответ радостно махавшему кому-то парню, застывшему посреди магазина и открыл дверь, поморщившись от тихо звякнувшего колокольчика.

Кажется, кто-то что-то крикнул… Но Кощей внимания на это не обратил, как не заметив бегущего в его сторону ребёнка. Правда, ровно до того момента, пока мявшийся в центре зала интеллигентного вида парень в круглых очках аля Гарри Поттер не икнул от неожиданности, резко побледнев. Несмотря на всё своё самомнение, Рома вполне справедливо полагал, что он не настолько страшный. Пугающий временами, да.

Но не страшный же!

— Марья, иди, порадуй дядю Петю своим фирменным приветствием, — приятный женский голос, раздавшийся за его спиной, с лёгкой насмешкой растягивал гласные. И вызвал табун мурашек вдоль позвоночника. Который сменило непонятно откуда-то взявшееся предвкушение, стоило даме недовольно протянуть. — Пока мама вежливо и очень тактично поинтересуется, чем дядя уши мыл и где свои очки потерять успел!

— Уля-а-а-а! — мимо проскочило маленькое, вихрастое чудо, подпрыгивая и радостно хохоча. Она с разгону врезалась в парня, обхватив его ноги руками и, стукнув кулачком, выдала. — Кучи мутики!

— Маша…

— Кучи мутики!

— Ну Марья…

— Кучи-и-и-и!

— Варька! — наконец не выдержал очкарик и укоризненно посмотрел за спину так и стоящего на одном месте Кощея. — Совести у тебя нет!

— Ага. Но сейчас речь не про мою отсутствующую совесть, — тихий смешок и на плечо рокера легла узкая ладонь, с длинными тонкими пальцами. Опустилась, сжала и дёрнула, разворачивая поддавшегося от неожиданности мужчину к себе лицом.

Ромыч даже сопротивляться не стал, поддаваясь чужой воле и с удивлением глядя прямо в недовольно сощуренные тёмно-серые глаза. Глаза, судя по выражению которых, кое-кого ожидала долгая, мучительная смерть.

И надеяться на милость не приходится. От слова совсем!

Утро встретило меня радостным солнцем, мягкой кроваткой, пением пташек за окном, мечтами и…

— Кучи мутики!

Уже традиционным ударом пультом от телевизора по голове.

Я и возмутиться-то толком не успела, как малолетний террорист, трёх лет от роду, уже скрылся в зале, радостно (или пакостно?) хихикая. И ведь не сделаешь ничего, Манюня у нас ранняя пташка. Она выспалась и требует законные мультики так, как может и хочет.

Ну а то, что мать у неё сова проклятущая и трудоголик голимый, по версии бабушки, так это проблемы самой маман, а никак не Её Царского Величества Марьи!

— Ма-а-а! — громовой вопль сотряс стены квартиры, мой мозг и разбудил сладко дрыхнувшую совесть. — Му-у-утики-и-и!

— Сначала завтрак, а потом всё остальное, — глухо пробормотала, лелея глупую надежду на то, что в ребёнке проснётся всё та же пресловутая совесть и даст мне выспаться.

Ага, как же! Маня притащила кота, бросила его на задремавшую меня и снова скрылась в зале, выдав непререкаемое и строгое:

— Ам! Ням!

— Да иду я, иду… — тяжко вздохнув, я глянула в ошалелые и круглые, как пятак, жёлтые глазища Кошмара, чёрного тощего котяры, приблудившегося к нам полгода назад. И, стряхнув обнаглевшее животное с кровати, поплелась в сторону ванны.

Отчаянно зевая и предпринимая бессмысленную попытку доспать на ходу, спотыкаясь то об голодного кота, то об игрушки, то об порог. К сожалению, сначала просыпалась я, потом уже мозг. И материнство только ухудшило это состояние, доведя до автоматизма некоторые действия.

Например, в ванную комнату я попадала без особых проблем и с закрытыми глазами легко находила как кран, так и зубную щётку с тюбиком пасты. Зато после умывания прохладной водой можно было уже без особого страха взглянуть на собственное отражение, привычно вздрогнув и мысленно перекрестив оное.

— Мда, — задумчиво протянула, привычно пропуская мимо ушей жалобное мяуканье кота, попавшего в лапы будущего светила медицины. — Дурдом. И я в нём…

Похоже, его настигла очередная проверка внутренних и наружных органов. Исключительно принудительная и без учёта его же мнения. И судя по строгому и серьёзному «Киса, тут!», к концу проверки у несчастного Кошмара найдут все возможные страшные и неизлечимые заболевания. Даже если он ими страдать в принципе не может.

— Марья, оставь кота в покое! — крикнула из ванной, пытаясь расчесать волосы и переплести развалившуюся за ночь косу. И добавила, куда тише, когда кот забился под раковину, а ребёнок дорвался до барабана. — Дурдом, блин, и я в нём ну вылитая Баба-Яга… Только носа знаменитого и не хватает!

А вид в зеркале действительно… Впечатлял. Круги под глазами аля панда, хмурый взгляд женщины на вечной диете и общий вид упыря далеко не первой свежести. И это ещё только первая неделя проверки пошла, а дальше что будет? Нет, определённые плюсы в такой неотразимости есть, можно попробовать надавить на жалость проверяющих и пустить скупую слезу перед начальством, настаивая на отпуске и прибавке к жалованью.

Но что-то мне подсказывает, не пройдёт такой финт ушами, не пройдёт…

— Ма? Ням? — ребёнок объявился на пороге, как по мановению волшебной палочки. И с таким невинным выражением лица, что я почесала затылок, пытаясь вспомнить, что могло сотворить это чудо.

Кот, отползая в самый дальний угол, усиленно притворялся мёртвым. Звука падения чего-то тяжёлого я не слышала, звона битого стекла тоже. Остаётся только одно…

Разглядывая изрисованные отчёты, над которыми моя полусонная тушка, собственно, и корпела две ночи подряд и сем дней до этого, я вздохнула и укоризненно посмотрела на Марью. Та спрятала руки за спину, опустив голову и водя ножкой по ковру. Вот только измазанные фломастером щёки было проблематично скрыть.

Как и хитрющий взгляд, очень хитрющий взгляд маленького, пакостного чертёнка.

— Мань, ну я ж просила… — вздохнула, убирая испорченные документы в отдельную папку. И тихо радуясь, что приучила себя распечатывать в трёх экземплярах каждую бумажку.