Где-то в глубине души Ромыч понимал, ничего не бывает просто так. И такое нетипичное поведение Варвары должно было иметь под собой очень веские причины. Ещё и взгляд Варяга…

Словно он что-то знал, но ничего не мог с этим поделать, отчего ненавидел весь мир разом. Очень знакомое ощущение, даже слишком. И очень знакомый взгляд. Такой Кощей видел и у Михи, и у Олега и даже у Харлей с Полонским. Правда, последний свои чувства демонстрировал очень редко, зато так, что сразу становилось ясно, на тему его бесчувственности лучше не шутить. Для здоровья полезнее будет.

Ударив ещё раз кулаком по стене, байкер глубоко вздохнул, беря под контроль эмоции. И, не разуваясь, прошёл в гостиную, вполне сносно ориентируясь в царившей вокруг темноте. Нашёл бар, налил себе виски и, проведя пальцем по аудиосистеме, выбрал наугад один из треков в списке воспроизведения, убавив громкость настолько, чтобы не потревожить сон малышки.

Голос солиста группы «Король и Шут» трудно было перепугать с кем-то другим. Но сейчас он звучал непривычно лирично, даже в чём-то нежно, напевая о забытых ботинках, любви и сожалениях. И Роман сам не заметил, как начал подпевать знакомым до последней строчки словам:

— Уставшим путником войду в твою я спальню… Без приглашения, тайком, без лишних слов… Возле тебя я сяду тихо на диване… И пожелаю необычных, сладких снов…

Виски обжёг горло, согревая изнутри. Байкер стоял у большого, панорамного окна, глядя на то, как на город опускаются сумерки. Покачивал в пальцах бокал с янтарной жидкостью. И думал. Думал, поддаваясь влиянию песни, вслушиваясь в слова и понимая, что…

Влюбился. Окончательно, бесповоротно, дико, болезненно и сильно. Внезапно, сопротивляясь и увязая во вспыхнувших чувствах всё сильнее и крепче. И чем больше он об этом размышлял, тем чётче осознавал, что не хочет ничего менять. Совершенно.

Хмыкнув, Кощей сделал ещё один глоток и закрыл глаза, прислонившись горячим лбом к холодному стеклу. А песня всё продолжалась и продолжалась, сплетаясь с осколками-воспоминаниями, что без спросу заполнили его мысли.

— Дальний путь зовёт меня, но уйти я не могу… Возвращаюсь снова я, твой облик в сердце берегу… Варя… Вар-вара… Варька…

Не самое лучшее знакомство и девушка, впервые не ставшая с ним кокетничать и флиртовать. Острые шпильки вместо комплиментов и обоюдная насмешливая неприязнь. Собственные колкие слова сейчас вызывали чувство стыда, а тогда стали ещё одним камнем в фундаменте их отношений. Совместное бдение над бумагами и неожиданное потепление, скрасившее серые рабочие будни. Лёгкое подтрунивание друг над другом, почти семейный вечер, проведённый на кухне после виртуозного лечения в исполнении Манюни. И предложение.

Совершенно необдуманное, внезапное, спонтанное. Кощей повёл себя как игрок на бирже, пошёл ва-банк. И не проиграл. Варя не казалась лишней или ненужной, она не ощущалась чем-то чужеродным ряжом с ним и его байком. А когда Ромыч вспомнил ощущение хрупких ладоней на своей талии, вспомнил ровное, согревающее тепло от прижимающейся к его спине девушки…

— Твой облик в сердце берегу… — снова повторил он строчку припева, улыбаясь. Чуть печально, но с надеждой и тоской. И хотя выражение лица у него явно было идиотским и больше подошло бы герою какого-нибудь сопливого любовного романа, Костину было на это глубоко начхать.

В конце концов, он осознал, что любит. На самом деле любит, а не гонится за мимолётным увлечением. А кому не нравится, может валить к чёртовой бабушке! И объясняться ей в любви с бутылкой виски наперевес!

Допив свою порцию алкоголя, он прихватил бутылку из бара и устроился в кресле, откинувшись головой на спинку и прикрыв глаза. Признать свои чувства перед самим собой, это, конечно, подвиг и великое достижение. Но теперь вставал вопрос о том, как донести такую простую истину до упрямой и своевольной Варвары. А это та ещё задачка!

Вибрация телефона отвлекла его от размышлений. Нехотя открыв глаза и моргнув пару раз, Кощей глянул на имя взывающего к нему абонента и ответил на звонок, поднеся аппарат к уху:

— Ну?

— Баранки, млять, гну, — мрачно отозвался Лектор. И тихо, но очень проникновенно выдал. — У нас полная жопа огурцов, Кощей. И боюсь тебе эти овощи ох как не понравятся…

— Варя?

— В порядке. Относительном. Очень относительном, — сухо отчитался Ярмолин. Судя по звуку, он явно намеревался выпить. Костин глянул на свой полупустой бокал и…

Отставил его в сторону. Что-то ему подсказывало, что лучше сначала всё услышать, а потом уже пить.

— Лёха…

— Ща, — на пару минут в трубке повисла тишина, после чего Лектор всё-таки продолжил говорить, коротко и тяжело выдохнув. — Значит так, скелетон наш ходячий. Я тебе всё расскажу только при одном условии. Сейчас краткий свод информации и ты никуда не рвёшься. Завтра после обеда я тебе выдам полную версию случившегося без купюр, и ты снова никуда не рыпаешься, переваривая новости. И только когда тебя прекратить колбасить и плющить, как металлиста по Маше Распутиной, вот тогда ты с Варей и встретишься. План действий понятен?

— Ярмолин, ты… — Ромы потер переносицу, пытаясь подавить желание придушить собственного друга. — Ты издеваешься что ли?!

— Да если бы, млять. Ромыч, только так и никак иначе.

Кощей похлопал себя по карманам, выискивая пачку сигарет. Не нашёл и подумал уже о том, что бы посмотреть в спальне. Но вспомнив, что там спит мелкое чудо, передумал. И стиснув бокал в пальцах, коротко выдохнул:

— Ладно. Давай свои новости.

— Угу, — тихий усталый вздох только взвинтил и без того напряженнее нервы. И когда Кощей уже пришёл к мысли о том, что бы смотаться до Лектора и вытрясти из него всё, что он узнал, Лектор заговорил вновь. — Факт первый. Варька была замужем, брак продлился меньше двух лет. Развод оформлен официально, все бумаги в порядке, всё вроде бы хорошо.

— И? — то, что Варвара была замужем, Романа не удивило. Что-то подобное он и предполагал, хотя и не сказал бы, что она похожа на ту, что может выскочить замуж по глупости. Но всё бывает в первый раз, тут и за примером далеко ходить не надо.

Сестра Харлея, Станислава, яркий образчик раннего брака по большой любви.

— Факт второй, — медленно протянул Лектор, снова отвлекшись на звон стекла. Пробормотал что-то о том, что с такими друзьями он точно скоро сопьётся и вздохнул, продолжая рассказ. — Муж только на первый взгляд был умником, красавцем и мужчиной в самом расцвете сил. На второй — та ещё сука.

— А поподробнее? — Кощей нахмурился, делая глоток виски. Интуиция вопила, что ему явно не договаривают. И не договаривают что-то очень существенное.

— Хрен тебе, золотая рыбка. Поподробнее будет через день. При условии что ты не натворишь дел, — зло усмехнувшись, Алексей не стал больше ничего пояснять и рассказывать что-то ещё про мужа Варвары. — Факт третий. Развод был не самым приятным. Варе пришлось переехать. Дочь она забрала с собой. Только если на ребёнка и бывшую супругу этому му… Чудаку, млять, на букву «эм» было насрать, то вот мнение общества, изволившего принять не его сторону, парня взбесило. Как итог, вчера он заявился к Варе.

— Зачем? — пальцы стиснули стакан так, что побелели костяшки. Но Ромыч на это не обратил ровным счётом никакого внимания. По спине прошёл холодок, желудок сжался, протестуя.

Предчувствия были не самые приятные и что-то подсказывало байкеру, что они и в половину не так страшны, как правда, которую на него сейчас вывалят.

— Угадай. Жена его опозорила, забрала дочь. Теперь он хочет вернуть ребёнка себе и подал в суд. Судя по всему, у него есть связи и деньги, что бы обеспечить Варе травлю и выставить её в таком свете, что ребёнка ей не оставят, — чертыхнувшись, Лектор смачно и прочувствованно ругнулся. После чего поинтересовался. — Сидишь?

— Ну?!

— Ну, хорошо. Только не дёргайся, Кощей, ладно? И без твоих психов ну ни хрена не Юрьев день и точно не Яблочный спас, — Ярмолин снова помолчал, прежде, чем выдать, спокойным, даже каким-то мёртвым голосом. — Причиной развода стало то, что этот сукин сын поднял руку. И не только на Варю. Этот урод ударил ребёнка, Ромыч. И теперь собирается отобрать его у Варьки, забрать Маню к себе. Понимаешь, что я сейчас чувствую, после таких ответов на простой вопрос «Что, мать вашу, случилось»?!

Ромка на это ничего не ответил. Он просто уставился невидящим взглядом на кровь, текущую из порезов на ладони. Костин и не заметил, как сжал бокал так сильно, что стекло просто лопнуло. Вот только боли парень не ощущал, вообще, ни капли.

Всё, о чём он мог думать, так это о «не только Варю» и «ударил ребёнка». И не знал, что именно из этого приводит его в состояние холодного, слишком уж хорошо контролируемого бешенства. Такого, что оборачивалось точными, выверенными ударами, ломающими кости и обеспечивающими в принципе мирному и местами человеколюбивому байкеру его звучное прозвище. И нет, дело ведь не в том, что он любит и умеет обращаться с деньгами, не только в этом, во всяком случае.

Умение сломать руку в трёх местах парой точных ударов тоже искусство. Определённое, но всё же. И специфичное. Зато как же на душе спокойнее становится, и как повышается понятливость у оппонента, сразу же осознающего, в чем же он был не прав.

— Ромыч, ты ещё жив или мне всё-таки стоит попросить кого-нибудь отловить тебя до того, как ты доберёшься до Варьки? — голос Ярмолина звучал флегматично, даже лениво.

Кощей на это только усмехнулся, стряхнув осколки с ладони и, откинувшись на спинку кресла, закрыл глаза. Хотелось много, всякого и в его случае абсолютно бессмысленного и бесполезного. Напиться не позволяло чувство ответственности, пойти и набить морду кому-нибудь в ближайшей подворотне тоже. Нет, байкер честно сомневался, что ребёнок, даже на первый взгляд, выглядевший измученным и уставшим, проснётся в ближайшие пару часов. Но и проверять так ли это на собственном опыте не собирался.

Наверное, именно поэтому, рвано выдохнув, Кощей всё-таки проговорил:

— Ты завтра же мне всё объяснишь, Лектор. Отмазки не канают. Попытка избежать разговора и я тебе просто и незатейливо набью морду. Ну… Возможно только попытаюсь, но одним фингалом ты от меня точно не отделаешься.

— Понял, не дурак. Дурак был бы не понял, — хмыкнув, Лектор вздохнул. — Ладно, переваривай первую порцию новостей. Завтра будет новый день, новый список… Тьфу ты. Завтра будет продолжение, вторая часть Марлезонского балета, так сказать. Все те же лица, все те же события… И новые подробности. Всё, меня нет.

И отключился, специально оставив последнее слово за собой. Ромыч на это только усмехнулся, сделав мысленную отметку завтра все-таки вытащить товарища на спарринг. Дружеский, шутливый. Но никто ж не гарантировал, что эта самая дружеская потасовка не обновит коллекцию травм и боевых ранений бедного юриста, ведь так?

— Поживём — увидим, проживём — узнаем, выживем — учтём, — Кощей пробормотал расхожее утверждение, поднимаясь и пытаясь сообразить, куда в прошлый раз засунул аптечку. А вспомнив, поплёлся обрабатывать собственное боевое ранение. На душе было неспокойно, в мыслях по-прежнему царили разброд и шатания.

Одно он знал точно. Чтобы не случилось, они эту проблему решат. И плевать, что об этом думает или скажет сама Варвара.

Глава 12

Безнадёжность.

У нё кислый привкус рухнувшей мечты, горький запах сигарет и боль, выворачивающая наизнанку. И пустота там, где когда-то были ещё хоть какие-то намёки на чувства и эмоции. Затягивающая пустота.

Кофе давно уже остыл, застыв непонятной серо-чёрной жижей на дне кружки. Тишина сдавила грудь, вызывая, казалось бы, давно подзабытое чувство жалости к самой себе и детское, наивное желание закрыть глаза. Зажмуриться, посчитать до десяти и обратно, а когда откроешь вновь осознать, что ничего этого не было.

Не было. Ни-че-го. Ни первой, самой сильной и серьёзной любви, ни обаятельного, подающего надежды офицера. Ни вины и самокопания, когда руку подняли впервые. Ни радости и подсознательного, въевшегося в душу страха, когда узнаёшь о собственной беременности. Ни вновь поднявшей голову надежды, когда всё это время с тебя готовы были сдувать пылинки, окружали заботой и вниманием, топили в нежности и ласки. Д так тщательно и планомерно, что ты забыла. Забыла о том, что ничего в этом мире не вечно.

Не было. Ничего этого не было. Не было ярости, пелены перед глазами, стоило услышать плач малышки. Не было удара по голове, сумевшего вывести из строя двухметрового мужика далеко не маленькой комплекции. Не было заявления в полицию, долгих разбирательств и суда, на котором ты нахлебалась грязи по самые уши. Ничего этого не было, да…