— Вот! — согласился с ним отец. — Про это я и говорю! А в Европе всё совсем иначе.

— Па-а-ап! — возмутился Никита. — Ну, услышь ты себя! То есть ты мне предлагаешь бросить вот это всё и уехать туда, где спокойнее и сытнее?

Отец кивнул.

— Пап, это же приспособленчество, — Никита так изумился тому, что отец, всегда бывший для него авторитетом, предлагает такое, что даже остановился, преградил тому дорогу и внимательно всмотрелся в родное любимое лицо. — То есть ты хочешь, чтобы твой сын стал приспособленцем? А если в Германии всё станет плохо, что тогда делать? Драпать дальше?

— Не станет. Это богатая, мощная страна, — с упрямством детсадовца отмёл такую возможность отец.

— Я говорю "если". Что тогда? — раздельно спросил Никита.

— Тогда переедешь ещё куда-нибудь. Слава богу, полно стран, где живётся лучше, чем у нас. А с твоей головой, руками и настойчивостью, ты сможешь устроиться, где угодно.

Никита смотрел на отца и не знал, что сказать. Поэтому он просто повернулся и быстро пошёл в сторону родительского дома. Отец догнал его. Так они и шагали молча. Идти было довольно далеко, и всю дорогу Никита думал, как случилось такое, что они с отцом перестали понимать друг друга.

Район города, где жили его родители и бывшие тесть с тёщей, строили в середине шестидесятых. Наверное, тогда серые пятиэтажки могли казаться кому-то современными и привлекательными. Но сейчас они наводили на Никиту страшную тоску. Уютные дворы его детства стали совсем другими. Всё реже звучали в них детские голоса: родители боялись отпускать детей одних на улицу, а сами много работали и гулять с чадами не успевали. Так и сидела ребятня по домам. Зато площадки облюбовали пьяные компании, которые использовали детские домики и песочницы под туалеты, а на скамейках частенько спали в тёплую погоду. Хозяйки перестали сушить во дворах бельё, и теперь специальные сушилки стояли без дела, лишь осенний ветер трепал порванные верёвки.

Глава 19. Смятение.

В декабре вернувшийся из армии Тони позвонил Агате и пригласил в гости.

— Все наши будут! — радостно сообщил он. Агата пообещала приехать. Она уже полгода как не только училась, но и работала, однако в субботу, после третьей пары, была как раз свободна.

И правда приехали все: Саня, Фима, бывшие одноклассники Антона и даже Нюра, которая всё-таки поступила в МГУ, как и мечтала, и теперь постоянно была занята. В разгар весёлого вечера Нюра утащила Агату на кухню и заговорщицки спросила:

— Ну? Дозрела ты, наконец?

— До чего? — не поняла Агата.

— До того, чтобы сжалиться над Тони! — сердито вытаращила глаза Нюра. — Он же смотрит только на тебя, буквально не отрываясь. Ты не видишь, что ли?

— Хватит выдумывать, — засмеялась Агата. — Ничего такого нет.

— Слушай, я поражаюсь. Никита твой женился…

Агата почувствовала уже привычный болезненный укол в сердце, но старательно удержала на лице легкомысленное выражение. Нюра пристально всмотрелась в неё, ничего подозрительного не заметила и строго повторила:

— Никита женился, а тебе надо подумать о себе. Или ты надеешься, что он разведётся?

— Что ты! Конечно, нет! — испугалась Агата. — И вообще, Никита не из тех, кто разводится. Если только жена захочет. Но ни одна нормальная девушка от него сама не уйдёт. Он, знаешь, какой…

— Так, всё. С этой темой заканчиваем. Восхищаться чужими мужьями неприлично и бесперспективно, — одёрнула Агату Нюра. — А вот найти тебе своего собственного мужа — очень даже можно. Тем более даже искать особенно не требуется. Антон, по-моему, уже готов…

— Нюрик, я тебя умоляю! — запротестовала Агата.

— Не надо меня умолять. Я тебя просто прошу присмотреться к Тони. Он ведь замечательный парень и влюблён в тебя по-настоящему. Это раньше ты из-за Никиты никого и ничего не замечала. Но сейчас-то кто тебе мешает разуть глаза?

На маленьком привлекательном личике Нюры светилась такая решительность, что Агате стало смешно. Она рассмеялась, обняла подругу и пообещала:

— Хорошо, присмотрюсь.

— Обещаешь? — требовательно уставилась на неё Нюра.

— Обещаю.

— Ну, вот и умница!

— А как твои генеральские сынки? — сменила тему Агата. — В штабеля уже начали складываться?

— Пока нет, — легко отозвалась Нюра. — Но я над этим работаю.

— Ох, Нюрик! — Агата рассмеялась ещё звонче. — Как же я тебя люблю и как соскучилась!

— Вот! Молодец! Запомни эту интонацию и это выражение лица. — Скомандовала подруга.

— Зачем?

— Сегодня же именно так и именно это, только пока без первой части, непременно скажи Тони.

— Ладно, скажу. Тем более что я и правда соскучилась.

— Он тоже соскучился. Сам мне десять минут назад сказал. Говорит дни считал до встречи с тобой. Кстати, я ему посоветовала самому это тебе сказать. Так что ты не удивляйся…

— Ох, Нюрик, ну ты даёшь. Наш пострел везде поспел. Со всеми переговорила, всем советов надавала.

— Ну, что поделаешь? Призвание у меня такое — делать людей счастливыми. — Нюра состроило одухотворённое выражение лица, но не выдержала и сама рассмеялась. Агата следом за ней.

— Начала бы ты с себя. А то ведь так недолго и в девках остаться.

— За меня не волнуйся. Всё под контролем, — успокоила её Нюра и впихнула в комнату, где Антон, поддавшись на уговоры гостей уже доставал из чехла гитару.

Пел и играл он и правда неплохо. Даже Агате, воспитанной на классике, нравилось. Поэтому она села рядом с Саней и привычно прижалась щекой к его плечу. Саня погладил её свободной рукой левой рукой по волосам и тихо вздохнул. Агата подняла глаза и с тревогой всмотрелась в него, но Саня, заметив её взгляд, лишь покачал головой: всё в порядке, не волнуйся, слушай. С другой стороны от Агаты пристроилась Нюра.

— Я сейчас спою новую песню. — Предупредил Тони. — Сам недавно её услышал. Даже не знаю, кто поёт. — И он начал перебирать струны. Все затихли. Агата, которая в то время как раз писала курсовую работу по рок-поэзии, внимательно вслушивалась в слова.

— Я же своей рукою сердце твоё прикрою. Можешь лететь и не бояться больше ничего… — пел Антон. Нюра тут же воткнула острый кулачок в бок Агате и прошипела на ухо:

— Он тебе это поёт! Обалденно красиво…

Агата только грозно глянула на неё, но, подняв глаза, заметила, что Антон, не отрываясь смотрит на неё, словно и правда поёт только ей. Агата вспыхнула и малодушно отвела взгляд. Ей было и неловко, и приятно одновременно.


Ещё никто не собирался расходиться, когда Агата тихонько выскользнула в коридор. Ехать ей было дальше всех, и она решила одеться, а потом уже попрощаться с хозяевами и другими гостями, чтобы уж точно её никто не останавливал. Но едва она открыла шкаф, чтобы отыскать свою дублёнку, как почувствовала кого-то позади себя и поняла, что это Антон. У неё было очень развито обоняние, настолько, что в детстве с ней даже в жмурки никто играть не хотел: она двигалась не столько на звук хлопков, сколько на запах и всегда моментально определяла, кого поймала.


Вот и сейчас, даже не оглядываясь, она узнала, что сзади, слишком близко, Антон, и напряглась. Школьные уроки сексологии не прошли даром. Несмотря на то, что опыта в отличие от почти всех одноклассниц у неё не было никакого, она прекрасно понимала, чего может хотеть взрослый уже парень, вернувшийся из армии. И так же хорошо она понимала, что не может дать ему этого.

К счастью, Антон не стал делать резких движений и в полушаге от неё тихо спросил:

— Тебе уже пора?

— Да, Тони, — повернулась к нему Агата и улыбнулась лёгкой, ничего не значащей улыбкой.

— Я провожу тебя, — не стал просить остаться Антон. В их компании все уже давно знали, что Агата не из тех, кто любит, чтобы её поуговаривали. Её спокойное твёрдое «нет» всегда означало именно это и никогда «возможно». Поначалу все удивлялись, но потом привыкли. Хотя сама Агата предполагала, что многие считают её из-за это человеком себе на уме.

— Не нужно. Остановка рядом, ещё совсем не поздно, а у тебя гости.

— Им и без меня неплохо, — засмеялся Антон и потянулся помочь ей достать вещи. Агата шагнула в сторону, чтобы пропустить его, но всё равно почувствовала его запах. Пах он приятно, Агата даже с удовольствием вдохнула поглубже.

— Посмотри, по-моему, это твоя дублёнка, — позвал её Антон.

Агата потянулась, чтобы посмотреть и тут же отпрянула, потому что Антон одновременно с её движением шагнул назад, и она едва не наткнулась на него. Отпрянуть-то успела, но руками, чтобы не упасть, оперлась о его спину. Антон за полтора года очень возмужал, под ладонями Агата ощутила твёрдые напряжённые мышцы и неожиданно для себя поняла, что едва удержалась, чтобы не погладить эту спину, обтянутую белой рубашкой. Она тут же сделала большой шаг назад и, старательно изображая непринуждённость, ответила:

— Да, это моё.

Антон помог ей одеться, быстро накинул куртку и заглянул в комнату:

— Народ, я скоро вернусь. Только Агату провожу.

Гости высыпали в коридор и расцеловались, как у них было принято, с Агатой и заодно с Антоном. Агата вышла к лифтам и нажала кнопку. К её смущению, пришёл пассажирский, тесный и полутёмный. Не зная, чего ожидать от той близости, которая неизбежна в крохотном лифте, она принялась рыться в сумке, словно ища проездной, и, старательно изображая, лёгкость, заявила:

— Ты меня только до остановки проводи, пожалуйста, и возвращайся к гостям. — Сказав это, Агата приготовилась к возражениям. Но Антон негромко ответил:

— Хорошо, — потом взял её за плечи, заставив посмотреть на себя, и продолжил: — Всё будет только так, как захочешь ты. И только тогда, когда ты этого захочешь. Не раньше.

— Спасибо, — с трудом выдавила из себя улыбку растерявшаяся Агата. Она поняла, о чём хотел ей сказать Антон.

Автобус вопреки обыкновению пришёл быстро. Антон помахал Агате рукой и пошёл в сторону своего дома. Несколько секунд Агата, сидевшая у окна в тронувшемся автобусе, и быстро шагающий Антон двигались с одной скоростью. Антон улыбался Агате нежно и чуть грустно, и ей отчего-то было неловко. К счастью, автобус разогнался, и она, в последний раз помахав в окно, устроилась поудобнее, сунула руки в рукава дублёнки и чуть нахохлилась, приготовившись долго ехать в холодном автобусе. Но ехать в одиночестве не пришлось.

— Агатик, — негромко позвал её кто-то, и она изумлённо оглянулась.

Агата обернулась и в тусклом свете узнала Риту, свою бывшую одноклассницу. Та села рядом, на свободное сиденье, и они обнялись. Неожиданно Рита прижалась к Агате, словно ища поддержки. Та чуть отстранилась и с тревогой вгляделась в лицо одноклассницы. Они никогда не были близкими подругами, но Агата относилась к Рите с большой нежностью. Да её и нельзя было не любить.

С первого дня знакомства Агате нравилось смотреть на Риту. Никто не знал почему, но в лагерь Рита с ними не ездила, появилась в школе только за два дня до первого сентября, когда они готовили праздничную линейку. На взгляд Агаты, хороша она была необыкновенно. Миниатюрная, даже ниже её, но при этом с потрясающей фигурой, изящная настолько, что ею любовались все одноклассники и одноклассницы. А Фима Покусаев и вовсе влюбился сразу. Агате тогда показалось, что Рита даже слова не успела сказать, а Фима уже зачарованно следил за каждым её движением, за каждым взмахом невероятно длинных ресниц, таких длинных, что даже Митины стрельчатые и густые теперь казались Агате самыми обычными.

При всём этом Рита была ещё удивительно обаятельна, а смеялась так искренне, звонко и переливчато, что сразу хотелось улыбнуться в ответ. Агата по своей привычке с интересом приглядывалась к одноклассникам и замечала, что примерно такое же впечатление Ритуша, как все сразу начали называть новую подругу, производит не только на неё, но и абсолютно на всех окружающих.

Однако сейчас Ритушино лицо показалось Агате осунувшимся и заплаканным.

— Что-то случилось, Ритуня? — ласково спросила она.

Рита отвернулась. Агата не торопила её и украдкой посмотрела по сторонам. В салоне «Икаруса» было почти пусто, только старушка дремала в самом конце, да обнималась парочка, которая, как показалось Агате, не обратила бы внимания даже на контролёров, если бы таковые оказались поблизости.

Рита, видимо, тоже убедилась в том, что никто им не помешает, и, схватив Агату за руку, вдруг с ненавистью произнесла:

— Я ненавижу нашу школу и учителей!

— Почему? — только и смогла выдавить из себя потрясённая Агата. Раньше Рита никогда так не говорила и казалась вполне довольной классом и школой.

— Почему? — нехорошо усмехнулась Рита, и Агате стало страшно. Красивое и раньше такое чистое юное лицо одноклассницы в этот момент показалось ей неестественно взрослым и злым. Рита же некрасиво скривила губы, явно борясь со слезами, и с ненавистью прошептала: