Вера и Марина Воробей - Вечер открытых сердец

А с этим шизофреником Глебом она тоже разберется! И нечего было его тогда жалеть. Написали бы родители заяву в ментовку, до сих пор парился бы в психушке за чугунной решеткой! Ну ничего, она еще придумает, как поступить с этим придурком… Будет знать, как приветы ей посылать!

Тополян разгладила листок, в тысячу первый раз прочитала вслух записку:

– «Привет с того Света!»

Слово «Света» было написано с большой буквы и несколько раз жирно обведено. Внизу стояла подпись: «Глеб».

Ей повезло. Надыкто подошел к телефону сам.

– Володь… – начала она, как бы борясь со смущением. – Это Света Тополян.

– Я узнал, – без особого энтузиазма отозвался Надыкто.

– Понимаешь, тут такое дело… Но это не телефонный разговор. Короче, нам необходимо встретиться.

– Завтра и встретимся, – недовольно пробурчал Надыкто. – В школе.

По собственному опыту Володя знал, что с Тополян нужно держать ухо востро. А лучше и вовсе не иметь с ней никаких дел.

– Завтра будет поздно, – не отступала Светлана. – Это касается Иры Наумлинской. – Чуть помолчав, она добавила: – И тебя.

– Давай ты не будешь вмешиваться в наши отношения, – уже не скрывая раздражения, холодно предложил Надыкто. – Тебя они ну никаким боком не касаются.

– Ошибаешься, – мягко возразила Тополян и проворковала сладеньким голоском: – Ты будешь очень, просто крайне удивлен. Учти, откажешься сейчас, потом будет поздно. Это я тебя чисто по дружески предупреждаю. Много времени я у тебя не отниму, зато незабываемые впечатления гарантирую. В общем, жду тебя через сорок минут на углу, возле магазина «Спорт». И еще, не надо звонить Наумлинской. Это ты всегда успеешь сделать.

Тополян знала наверняка, что Наумлинская еще ни в чем не призналась Надыкто. Тогда, в буфете, за минуту до появления Черепашки с этой растреклятой запиской, Наумлинская как раз делилась с подругами своими терзаниями: она так и не смогла найти в себе силы, так и не смогла рассказать Надыкто, что тайно встречается с Рэмом и любит их обоих. Что ж, Тополян готова взять эту неблагодарную миссию на себя. Кто-то же должен выполнять и черную работу!

Как она и предполагала, он пришел. С опозданием, правда, но все-таки пришел. Сухо бросив «привет», Надыкто уставился на какое-то объявление, вывешенное на двери магазина. Всем своим видом он будто бы хотел продемонстрировать, что не имеет никакого желания беседовать с Тополян и прийти сюда его вынудили какие-то крайние обстоятельства. Тополян пришлось брать инициативу в свои руки:

– Ну что, пойдем?

– Куда это? – осведомился Надыкто, по-прежнему глядя на объявление.

– Ну не здесь же ты будешь запись прослушивать!

– Какую еще запись? – наконец Надыкто посмотрел на Тополян.

Именно этого вопроса она и ожидала.

– Очень интересную, – загадочно улыбнулась Светлана. – Просто ужасно интересную.

Надыкто молчал. Казалось, все старания Тополян были напрасны. Лицо парня не выражало ровным счетом ничего.

– На этой пленочке твоя Ирочка кое в чем признается, – проворковала Светлана и добавила: – Тебя, между прочим, это непосредственно касается.

И Тополян не спеша зашагала по тротуару. Она не сомневалась, что Надыкто последует за ней. Остановившись возле стеклянных дверей небольшого кафе, Тополян обернулась. Так и есть: он, словно бы нехотя, но все же плелся следом.

– Зайдем? – предложила она, подождав, пока Володя приблизится, и толкнула рукой дверь.

От кофе Надыкто отказался наотрез, сурово пригрозив:

– Или ты сейчас же скажешь, зачем вызвала меня, или я ухожу.

– Как? – картинно вскинула брови Тополян. – Разве я еще не сказала? Я хочу предложить твоему вниманию один очень любопытный рассказ.

– Так, все, надоело! – Надыкто решительно поднялся.

– Сядь! – тихо проговорила Тополян. – Сядь и прослушай вот это.

Она заранее прокрутила пленку до нужного места. Оставалось только подождать, пока Надыкто наденет маленькие наушники, и нажать на кнопку.

Ей доставляло удовольствие следить, как меняется его лицо, как постепенно оно вытягивается, затем наливается кровью, как его взгляд из нарочито безразличного становится вначале суровым, а под конец и вовсе безумным.

Резким движением руки выдернув наушники, Надыкто, уставившись куда-то поверх ее головы, просипел:

– Откуда у тебя это?

– Мог бы и догадаться, – повела плечом Тополян. Теперь она чувствовала себя гораздо уверенней. Надыкто проглотил наживку и находился полностью в ее власти. – Помнишь, пару дней назад? Вечер открытых сердец. Ты еще позвонил в самом конце, беспокоился, что Ирочке будет страшно одной так поздно домой возвращаться.

Надыкто не ответил. Угрюмо свесив на грудь голову, он лишь издал какой-то странный звук, похожий на мычание.

– Понимаешь, – щебетала Тополян, – у меня сердце кровью обливается, на тебя глядя. Ты такой верный, преданный, настоящий рыцарь… Я таких, как ты, если честно, не встречала. А она с тобой так поступает. Теперь, когда ты все знаешь, ты, конечно, волен поступить как угодно. Решай сам. Советовать я тебе ничего не стану. В конце концов, это не мое дело. Просто я должна была открыть тебе глаза. Ну не могла я смириться с такой несправедливостью. А теперь… – Тополян ловко скрутила провод от наушников, спрятала диктофон в сумочку. – Извини, но я спешу.

Она действительно спешила. На сегодня у Тополян было запланировано еще одно, не менее важное дело – разобраться с Глебом. Светлана всегда действовала решительно, не откладывая на завтра то, что можно и даже нужно сделать сегодня.

– Ну наконец-то! – воскликнула Наумлинская, подбегая к телефону.

После истории с запиской в душе у Иры остался какой-то ужасно неприятный осадок. Понятно, что всех этот случай встревожил, но у Наумлинской появилось дурное предчувствие. Поэтому, когда Володя Надыкто, всегда такой обязательный и аккуратный, не позвонил в назначенный час, предчувствие это только усилилось. Но Ира не стала звонить ему сама, решила немного подождать. И вот, с опозданием на сорок минут, звонок все-таки раздался.

– Привет! – выкрикнула в трубку она, услышав знакомый голос. – А я уже волнуюсь… У тебя все в порядке, Володь?

Последовала пауза. В ушах Наумлинской отдавались удары собственного сердца. «Вот оно», – подумала она, предчувствуя беду, а вслух сказала упавшим голосом:

– Володь… Ты чего молчишь-то?

– Я все знаю, – сказал он и отключился.

Что толку было сейчас рыдать, колотить по столу до боли сжатыми кулаками? Но Ира ничего не могла с собой поделать. Напряжение требовало выхода. Прошел, наверное, час, прежде чем ей удалось успокоиться и взять себя в руки. Теперь ею овладело желание выговориться, рассказать кому-нибудь все. Конечно, о том, чтобы позвонить Надыкто, не могло быть и речи. Володя не станет с ней разговаривать. Наумлинская схватила трубку и начала лихорадочно стучать по кнопкам.

У Снегиревой никто не отвечал. Каркуши тоже не оказалось дома. Куда же они все запропастились? Ира набрала номер Лу.

– Лу! – прокричала она, чувствуя, что слезы снова подступают к горлу. – Можно, я к тебе приду?

– Приходи, конечно, – приветливо отозвалась Лу. – Все уже в сборе, только тебя и не хватает. Мы звонили, но у тебя занято было. Подходи давай. Есть новости.

Не успела Наумлинская переступить порог, как девушки накинулись на нее, перебивая друг друга.

– Лу узнала, что там произошло на самом деле! – сообщила Каркуша.

– Ну, не все… Короче, проходи, сейчас все расскажем, – пообещала Лу, заговорщически подмигивая.

– Представляешь, – Снегиревой не терпелось поделиться, – оказывается, все почти так и было, как Светка рассказывала…

– Ну уж прям! – возмутилась Каркуша. – Какой там!

Наумлинская старалась сейчас ни на кого не смотреть. Возможно, поэтому девушки и продолжали говорить, не почувствовав, что с ней творится что-то неладное.

– В общем, Глеб правда держал Тополян в подвале, – на правах хозяйки принялась втолковывать Лу. – Только никто никого и не думал убивать. Ни Глеб Тополян, ни Тополян Глеба. Все обошлось, как говорится, без кровопролития. Оказывается, Глеб запросил у родителей Светки выкуп. Аж двести баксов! – засмеялась Лу. – Ты прикинь! Деньги ему были нужны на билет.

– Девочки… – Наумлинская наконец подняла глаза, и все увидели, что они покраснели от слез. – Тополян все рассказала Володе.

– Да ты что? – выдохнула Каркуша. – Вот сволочь!

– Этого следовало ожидать, – заявила Лу. – Она-то уверена, что мы ее заложили, вот и решила отомстить. А поскольку Иркина история оказалась самой подходящей… Я, кстати, так и подумала сразу, что если она решит мстить, то выберет для этого именно Ирку, потому что…

– Ир, – вмешалась Снегирева, – но ведь ты и сама хотела все ему рассказать. Плохо, конечно, что Володя узнал об этом не от тебя.

– Что узнал-то? – перебила, заливаясь слезами, Наумлинская. – Я же все выдумала! Ни с каким Рэмом Калашниковым у меня ничего нет!

– Как нет? – уставилась на Наумлинскую Каркуша.

– Да так! – Наумлинская не успевала вытирать слезы, они так и катились из ее глаз в три ручья.

– Но зачем? Почему? – недоумевала Снегирева.

– Дура потому что, – горестно всхлипнула Ира. – Нечего мне было про себя рассказывать. Хотела показаться интересной, вот и сочинила эту дурацкую историю! А на самом деле я с Рэмом даже не знакома! Не зна-ко-ма, – зарыдала она в голос.

– Вот блин, – вздохнула Каркуша. – Надо что-то делать, девочки! Может, поговорить с Надыкто?

– Так он тебе и поверит! – проскулила Наумлинская и закрыла руками опухшее от слез лицо.

– Значит, надо сделать так, чтобы поверил, – уверенно заявила Лу. – У тебя есть какие-нибудь доказательства? – обратилась она к Наумлинской. Та лишь обреченно замотала головой в ответ. – Нужно припомнить, что ты там насочиняла. О! – Лу подняла вверх указательный палец. – Помнишь, ты что-то там говорила про подготовительные курсы? Будто бы ты их нарочно придумала, чтобы иметь возможность ездить на свидания к Рэму. Так что там с этими курсами на самом деле? Ходишь ты на них или нет?

– Хожу, – прохныкала Наумлинская.

– Так, все! – Лу хлопнула ладонью по столу. – Сейчас же прекрати плакать. Своим нытьем ты только мешаешь думать!

Ко всеобщему удивлению, Наумлинская всхлипнула последний раз и затихла.

– Да чтобы я хоть раз еще пошла на какой-то девичник! – не к месту стала сокрушаться Каркуша, но Лу одернула ее:

– Ничего бы не произошло, если б все говорили правду. Заметьте, обе они – и Тополян, и Ирка – наврали. И обе же и поплатились за это. Значит, так! – резко сменила тон Лу. – Где сейчас Надыкто?

– Дома, наверное, – неуверенно протянула Наумлинская.

– Отлично, – удовлетворенно хмыкнула Лу. – Всё, девочки, все по домам. Все, кроме Ирки. Ты, – строго взглянула она на Наумлинскую, – останешься здесь. Сиди и жди. Ясно?

– Да не пойдет он никуда, – тяжко вздохнула Ирина.

– Это мы еще посмотрим, – лукаво улыбнулась Лу и, окинув взглядом всех присутствующих, внесла изменения в собственный план: – Короче, так! Мы пойдем к Надыкто втроем. Для пущей убедительности. Я, Катька и Снегирева. А ты, – Лу погрозила Наумлинской пальцем, – чтобы без глупостей тут. Ясно?

Когда за одноклассницами захлопнулась дверь, Наумлинская отправилась в ванную. Она долго умывалась холодной водой, то и дело поднимая голову и вглядываясь в зеркало. Хоть Ирина и не верила, что подругам удастся привести Надыкто к Лу домой, но предстать перед ним в таком виде ей все-таки не хотелось. А что, если придет?

«Не придет, – мысленно осекла себя девушка и с силой завернула кран. – Ни за что не придет».

Шагая к дому Глеба, Тополян проговаривала про себя заранее обдуманные фразы: с какой интонацией она кинет ему в лицо первое оскорбление, что скажет потом. Главное – не дать ему опомниться, не делать пауз.

Все здесь было по-прежнему: та же обшарпанная, с древним английским замком деревянная дверь, тот же вытертый половичок, вдавленная кнопка звонка. Девушка выдохнула воздух, надавила на кнопку. Вскоре послышались шаги.

– Ты! – На лице Глеба сияла счастливая улыбка.

Она-то и сбила Тополян с толку. Как-то не поворачивался язык орать на человека, глядящего на нее, как на ангела-спасителя. – А я… Я тут… – заикался от волнения Глеб. – Извини за эту записку дурацкую… Я потом только сообразил, что это бред, думал, ты не придешь.

Он продолжал улыбаться, его глаза так и искрились от счастья.

– Можно мне войти? – Тополян понимала, что все идет не по плану, злилась на саму себя, но никак не могла нащупать верный тон.

– Входи! – отскочил в сторону Глеб. – Конечно! Извини меня. Я… в общем…

– Значит, ты хочешь сказать, что сам написал эту записку? – Тополян смотрела на него в упор.