Лотти положила телефон и вспомнила тот момент, когда повернулась и увидела Роба Бересфорда, сидящего рядом с ней, и ей стало не слишком весело от этого воспоминания.

Из чайной донесся смех, Лотти подняла голову и увидела, что один из постоянных посетителей открывал дверь двум пожилым дамам, руки которых были заняты пакетами с покупками и тремя коробками пирожных.

Обычная толпа ранних покупателей все еще наслаждалась специальными блюдами, предлагаемыми в чайной-кондитерской на завтрак. Панини с сыром и ветчиной со свежеиспеченной булочкой и теплым маффином с голубикой и кардамоном запивали чаем, который подавался в неограниченных количествах. Хороший чай, конечно. Ди Флинн не стала бы тратить столько времени, если бы не хотела лично убедиться, что чай, как всегда, отличного качества.

Солнечный свет заливал кондитерскую и отражался от кремово-пастельных стен.

Тут было все так, как она мечтала много лет назад, когда вела корпоративную жизнь и забегала в кофейни за тройным эспрессо навынос и пакетом, полным углеводов, жиров и сахара, чтобы взбодриться утром.

Ее пекарня. Ее кондитерская с чайной комнатой.

Они стали реальностью. Она сделала то, что хотела, и все по-своему.

Лотти улыбнулась и потянулась за лопаточкой, но опустила руку на столешницу.

Она скучала по Ди больше, чем показывала. Ди единственный человек, к которому она тогда обратилась за помощью. А как было весело планировать кондитерскую и чайные комнаты вдвоем! Девушка, страстно любящая печь, и ирландка, которая была на седьмом небе оттого, что получала удивительные посылки с чайных плантаций со всего мира.

Но потом Ди влюбилась в Шона Бересфорда, и ее жизнь стала сплошным приключением. Радостным и волнующим. Ее компания по импорту чая начнет работать до конца года, и ее любит мужчина, который ей подходит.

Скоро Ди уйдет и оставит ее одну. Снова.

Из гула разговоров в зале выделился женский голос. Лотти выглянула в окно и успела разглядеть, как красивая пара в деловых костюмах, смеясь и держась за руки, шла по тротуару, мужчина нес коробку с пирожными.

Со стороны блондинка в дизайнерском костюме и на высоких каблуках выглядела совсем как ее копия. Не так уж много лет назад она была такой же. Много работала, водила машину, радовалась, если несколько раз в неделю удавалось пообедать в ресторане с мужчиной, которого отец счел подходящим для этого.

Странно. Она тогда была уверена, что однажды сделает следующий шаг, выйдет замуж за молодого руководителя, уйдет в декретный отпуск, заведет собственный чистенький и прекрасно устроенный дом с двумя отлично воспитанными детьми. Мальчиком и девочкой. Выполнит план, составленный родителями.

Проблема в том, что она хотела войти в семейную жизнь целиком, все еще хотела. Только на этот раз в совершенно другую семью, не такую, как та, в которой она выросла. И это окончательное решение.

Холодная ледяная тишина мучительных официальных приемов должна смениться теплыми отношениями, где главным станут подлинные интересы людей. Они будут помогать и поддерживать друг друга. Она будет работать с мужчиной, которого полюбит как настоящего партнера. Он не станет настаивать на том, чтобы все поверхности в доме по умолчанию ежедневно дезинфицировали и полировали рабыни, которых он сделал из жены и дочери.

Да. Такая вот мечта.

В реальной жизни пока не складывалось.

Никакого бойфренда. Никакой семьи. Никаких детей, если только не произойдет что-нибудь непредвиденное или если она не сделает что-то непредвиденное.

Когда она последний раз ела что-то, приготовленное кем-то другим, с мужчиной, которого могла бы назвать бойфрендом или любовником? Когда последний раз вообще ходила на свидание?

Лотти стояла на цыпочках, глядя вслед уходящей молодой представительной паре. Они шли, прижавшись, голова к голове, счастливые и не обращающие внимания на свое счастье, повернули за угол и скрылись из вида.

Когда-нибудь она тоже найдет кого-то, кому сможет доверять настолько, чтобы разделить с ним жизнь и мечты.

Когда телефон снова зазвонил, Лотти пришлось смахнуть слезы и только потом ответить:

– Чайная-кондитерская «Лотти».

– Доброе утро, мисс Роузмаунт. Надеюсь, вы хорошо спали.

Роб!

Спала? Как он думает, спала ли она? Пришлось несколько часов успокаивать очень возбужденную и оживленную Адель, убеждать не есть все выставленные в витрине бисквиты. Потом она несколько часов ворочалась в постели, прокручивая в голове сцены с Робом.

Дыши. Все, что сейчас нужно, – дышать нормально. Словно ничего особенного не происходит. Лотти улыбнулась. Он полностью в ее руках, и это до неприличия приятно.

– Великолепно, спасибо, – солгала она. – Вам тоже доброе утро. Надеюсь, синяки уже сходят?

– Еще нет. Эта тара для упаковки смертельно опасна. – Он тихо покашлял. – Хотел узнать, не встала ли еще моя мама. Нам нужно согласовать планы на день.

А, так вот зачем он звонит, беспокоится, как себя чувствует мать.

Ладно. Понятно. Однако именно она пригласила ее остаться на ночь в комнате Ди по той простой причине, что это Адель Форрестер, бедная женщина, оказавшаяся не в том состоянии, чтобы показываться прессе. Ему ли об этом не знать.

– Еще десять минут назад ваша маменька лежала под одеялом Ди и слегка похрапывала. Лекарства от простуды и шампанское – очень эффективное успокоительное средство. Ей понадобится еще некоторое время, чтобы очнуться.

– Отлично. Увидимся через час. Попытайтесь поднять ее к этому времени. Чао.

И он отключился. Невероятно!

Лотти смотрела на дисплей телефона, не веря своим глазам несколько секунд, потом покачала головой и положила телефон на полочку.

У этого человека дурные манеры.

Она фыркнула, взяла лопаточку и вернулась к работе. Наполнила конверт для глазури ароматным кремом из мягкого сыра и апельсиновой цедры, который приготовила для морковных мини-пирожных, уже лежавших рядами и ждавших, когда их покроют мягкими кремовыми волнами.

Каков наглец. То, что он знаменитость и у него есть свое шоу на телевидении и призы с разных конкурсов, еще не значит, что он может просто приказывать, что ей делать, и ждать, что она скажет: «Да, шеф», как он привык слышать на своей кухне.

Лотти бросила лопатку в чашку и сжала конверт, чтобы получилась отличная кремовая волна.

Но хоть что-то из всего этого получилось хорошо. Роберт Бересфорд, всемирно известный шеф-повар и золотой мальчик, о котором все говорят и пишут в светской хронике, обещал участвовать в сборе денег для благотворительного фонда в его отеле. И она сделает все, чтобы он сдержал слово, что бы там ни случилось.

– О, можно я оближу эту чашку? Пожалуйста? Не могу удержаться. Как мне нравится твоя глазурь. М-м-м, вкуснятина.

Лотти засмеялась в ответ на эти слова своей подруги, работавшей неполную смену официанткой; та провела пальцем по краю чаши для приготовления глазури и отправила его в рот.

– О, как вкусно, – простонала Глория. – Когда ты дашь мне рецепт, женщина? Мои девчонки будут любить меня еще больше.

Лотти запрокинула голову и захохотала:

– О чем ты говоришь, Глория, твои девицы и так считают тебя богиней, потому что ты тут работаешь и каждый день уходишь домой, нагруженная сладкой добычей. И как там твой красавчик муженек? Как на него подействовал шоколадный брауни с мягкой начинкой, съеденный на ночь?

– О да. Мне понадобятся регулярные поставки, если у парня хватит сил остаться со мной и дальше.

Лотти быстро оглянулась на столики, наклонилась и стерла глазурь со щеки Глории. Потом кивнула в сторону кассы:

– Как там дела? Вы готовы продавать морковные пирожные?

– Девушка, мы всегда готовы продавать морковные пирожные. Давай их сюда и ставь в духовку новый противень. Да, пока не забыла, девчонки спрашивали насчет занятий в клубе «Повариха и ведьма» на следующей неделе. Что особенного ты для них приготовила?

Лотти прищурилась и принялась мыть посуду:

– Поживем – увидим. Тебе придется потерпеть.

* * *

Роб смотрел в окно офиса на затянутое облаками небо. Невероятно, но всего только тридцать шесть часов назад он ел барбекю в славной Калифорнии со своей ресторанной бригадой.

Глаза словно засыпаны песком и постоянно закрываются. Его талантливая секретарша Салли Ричардс закончила говорить по телефону.

– Хорошие новости. Первая статья и фотографии выглядят великолепно. Я видела только одну фотографию, на которой она выходит из отеля вчера вечером. Адель очаровательно улыбалась всю дорогу и мило махала всем, перед тем как впорхнуть в лимузин. Ни слова о том, что она вернулась домой раньше времени из-за того, что была навеселе. Так что расслабься, Роб. Тебе удалось выпутаться из этого.

– Чудом и через черный ход. Как в кошмарном сне. – Он прикрыл зевок рукой.

– Ты готов выйти на люди? Я тебе говорила, что у меня есть тональный крем, убирающий синяки под глазами, сейчас он тебе нужен больше, чем мне. Ты хоть поспал во время перелета? Сколько вы летели? Восемь часов? Девять?

Роб фыркнул:

– Это только из Нью-Йорка. По дороге из Калифорнии мне пришлось сделать остановку и проверить, как идут дела в нью-йоркском офисе компании «Бересфорд». И еще эти жуткие пробки. Я опоздал на свой рейс до Лондона, пришлось воевать с обычной журналистской братией в аэропорту. Словом, типичный день путешествий в сумасшедшем мире, в котором я живу.

– Эй. Но ведь именно поэтому ты его так любишь!

Роб огляделся и несколько раз моргнул, глядя на Салли. Потом улегся на кожаный диван и ухмыльнулся:

– Это ты так думаешь, но последние несколько месяцев стали настоящим кошмаром, Салли. Моя маменька. Впрочем, ты ведь знаешь мою маменьку. Ненавидит врачей. Всегда на взводе. Обещала мне, что начнет курс лечения, как только закончится выставка, но не знаю. Я звонил ей из аэропорта, она была явно пьяна. А прошлой ночью вообще перебрала с лекарствами от простуды, было трудно понять, что с ней происходит.

Роб провел рукой по лицу.

– Восемь лет прошло после ее провала на прошлой выставке. Восемь лет, Салли! И пресса все еще в замешательстве, что бы такого сочного вставить о ней. Я думал, если я перееду сюда, смогу обеспечить другое отношение к ней. Ты же знаешь, каковы они. Зачем возиться с умной художницей с подмоченной репутацией, если у нее есть сын, знаменитость и телезвезда? Как знать, возможно, если мы как следует его прижмем, заставим буянить, сделаем фотографии, которые продадим по самой высокой цене. И им есть что использовать для этого.

Салли обошла вокруг и присела на край стола:

– Ты справился?

Что-то в ее голосе заставило его взглянуть ей в лицо.

– С трудом. Я не дал им такого удовольствия. Не смотри на меня так. Я вел себя мило, никого и пальцем не тронул, хотя руки чесались. Довольна? Просто я знаю этот тон. Что еще здесь произошло? Колись. Давай разбираться.

– Наблюдателен, как всегда, – улыбнулась она и протянула ему пачку напечатанных листов.

Роб взглянул на них и бросил на диван:

– Ты же несерьезно? Я только что отснял финальные серии на телевидении и едва не умер, монтируя их. Дал интервью и ответил на все вопросы прессы, заработал деньги. И теперь они хотят, чтобы я снял другие серии? О чем они? Салли, мне нужно быть рядом с мамой. Лететь через все штаты сюда, потом обратно, чтобы проводить все эти ее выставки, тяжеловато для нас обоих. Ей нужно быть в Калифорнии. Мне тоже нужно вернуться и работать на кухнях «Бересфорд». Шон едва ли поможет мне в этом году, придется полагаться только на поваров, которых я подготовил сам. Пришло время вернуться к тому, что я могу делать лучше всего, – работать на кухне и создавать удивительные блюда для сети отелей.

Салли подняла руки:

– Я сделала то, что ты мне велел. Еще год назад дала понять продюсерской компании, что ты завязываешь с кулинарными шоу. Еще один сезон, и все. Но рейтинг с каждым месяцем растет, Роб. Зрители еще не устали от тебя. Посмотри на цифры. Поразительные. Можно даже создавать резервный фонд.

Роб остановился, посмотрел на женщину, которая пеклась о его интересах с тех пор, как ему исполнилось семнадцать:

– Брось, Салли. Ты же знаешь, дело не в деньгах. Все до единого пенни, которые я зарабатываю на шоу и личных интервью, идет на счет моей матери.

– В прошлый раз, когда я смотрела план инвестиций, все было хорошо, он приносил солидный доход, достаточный для ее немалых трат на развлечения. Но сколько это будет продолжаться? Ты сейчас главный ньюсмейкер. Но как только вернешься на кухню, они найдут другого шеф-повара и сосредоточат на нем свое внимание и Роб Бересфорд перестанет быть их фаворитом. И не надо на меня так смотреть. Я не единственная, кто так думает. У меня три предложения от компаний, снимающих документальные ленты. Каждая хочет получить эксклюзивные права на показ закулисной жизни настоящего Роба Бересфорда. И если ты откажешься, они найдут другой выход. Так всегда происходит.