Настроение ее стремительно ухудшилось, потому что у нее возникло ощущение, что Пэтси с Джерри просто вытолкнули ее на задворки жизни. Почему она думала, что регулярный секс означает, что ты еще не попала на задворки, она не знала; ей просто казалось, что именно так обстоят дела. В последние годы она так упорно воевала просто за то, чтобы подольше оставаться в гуще жизни. Довольно часто ее партнерами были никуда не годные люди — это в лучшем случае, в худшем же — просто жалкие типы. Часто ей приходилось сносить удары по самолюбию, как, например, сейчас с Джерри. Правда, когда она отбросила здравый смысл и соблазнила его, то хоть на какое-то мгновение она ощутила, что плывет туда, куда ей хотелось плыть, а не тащится по жизни, как дряхлая черепаха — через ямки, грязь и канавы.

Теперь в такое плавание отправились Пэтси и Джерри. Чем бы они теперь ни занимались, все было скорее намного лучше, чем то, на что она еще была — и какое-то время будет — способна.

— Я оставляю тебя одну, поешь спокойно, — сказала Рози, унося пылесос к лестнице. Было непросто не доставлять беспокойства Авроре в те минуты, когда она ела, а перед ней возвышалась уже вторая стопка оладьев.

— Да уж иди, — согласилась Аврора, — а я посижу здесь с оладьями и сделаю то, что должна была сделать ты.

Это замечание озадачило Рози. Она почти поднялась на второй этаж, держа пылесос наготове, и как раз намеревалась сделать то, что ей полагалось. Что имела в виду Аврора? Что она сама хотела заняться уборкой квартиры? Нельзя же есть оладьи и одновременно заниматься уборкой квартиры. Правда, бывали редкие минуты, когда Аврора в самом деле делала что-нибудь по хозяйству, но это зависело от ее настроения. Кто знает, возможно, сейчас опять наступил такой момент.

— Иди, иди, — сказала Аврора, увидев удивление на лице служанки, и энергично взмахнула рукой.

— Хорошо, хорошо, а что я должна была сделать? — спросила Рози.

— Я имела в виду твой философский труд, — ответила Аврора. — Кто-то же должен разобраться с тем, что случилось с мужчинами. Очевидно, ты хочешь скорей найти убежище в бессмысленном труде, нежели утруждать себя подобными вечными вопросами.

— Если это вечные вопросы, то, наверное, многие люди, более умные, чем я, уже пытались их разрешить. Если Шекспир и Эрик Хоффер не могут справиться с этим, мне тем более не стоит пытаться.

Она несколько раз видела Эрика Хоффера по телевизору, и на нее произвело огромное впечатление то, как он сумел объяснить, почему все в мире было так, а не иначе.

— А что ты имеешь против сэра Кеннета Кларка? — спросила Рози, припоминая еще одного гиганта телевидения, который тоже потряс ее своими способностями объяснять любые события в жизни. — Он объяснил почти все, что можно, о цивилизации, — напомнила она своей хозяйке. — Ты могла бы написать ему и спросить, почему все мужчины стали придурками.

— Нет уж, спасибо, — сказала Аврора. — Поскольку он и сам мужского рода, скорее всего, он тоже придурок. Да и потом, я почти всю жизнь провела, расспрашивая мужчин об их слабостях.

— К тебе на ужин придут два грека, — напомнила ей Рози. — Может быть, хоть один из них не окажется придурком.

— Надежды маловато. Как ты думаешь, не пригласить ли нам и Паскаля, раз уж мы что-то будем готовить?

— Боже милостивый, конечно, нет, — сказала Рози. — Ты что, не знаешь, какой он ревнивец? Скорее всего, он будет ревновать в два раза сильнее к любому греку, хотя и значительно меньше к двум, если придет и этот второй подлец.

— Что бы ты ни говорила, пожалуй, я приглашу Паскаля, — стояла на своем Аврора, а Рози, увидев, что у ее хозяйки, кажется, улучшается настроение, потащила пылесос вверх по ступенькам.

9

— Греки? — переспросил в ужасе Паскаль. — Ты хочешь, чтобы я делился тобой с греками? Где ты нашла этих греков?

— В баре в Шип Чэннеле, — ответила Аврора спокойно. — А где же еще найти греков в этом городе?

Ей хотелось помучить кого-нибудь, и она позвонила Паскалю, чтобы сообщить ему, что он приглашен на ужин, где познакомится с ее новыми друзьями. Она сидела в своем любимом уголке у окна, глядя на себя в зеркало. Ей показалось, что, несмотря на все ее усилия быть элегантной и идти дальше по жизни, глазам ее недоставало какого-то блеска. В сущности, во всем ее облике ощущалась нехватка такого блеска, и попытка заинтересовать Паскаля была непростым делом.

Она уже несколько раз еле удержалась, чтобы не позвонить Джерри Брукнеру. Раз-другой она даже бралась за телефон, но тут же клала трубку. Один раз она даже направилась к машине, намереваясь перехватить его в те десять минут, что оставались у него до приема очередного пациента, но даже не сев в машину, поворачивала обратно и удалялась к себе в спальню. Она понимала, что рано или поздно ей придется поговорить с Джерри или даже увидеться с ним, но пока не была готова к этому и не могла представить себе, когда будет готова.

— Как только ты увидишь кого-нибудь в штанах, тебе тут же нужно прибрать его к рукам! — изрек Паскаль.

— Штаны на этих двоих были так себе, — заверила его Аврора. — Но раз уж ничего приличней не было, я выбрала их.

— Ты — страшная женщина! — взорвался Паскаль, не в силах более сдерживаться. — К любому, кого вот ты так подбираешь, ты относишься лучше, чем ко мне!

— Это неправда, да еще и изложенная грамматически неправильно, — возразила Аврора. — Как ты можешь занимать место в консульстве уважающего себя государства, если способен говорить только на таком ломаном английском?

— Еще не было в твоей жизни дня, когда я по-английски говорил бы хуже, чем ты по-французски, — съязвил Паскаль.

— А я теперь и не пытаюсь говорить по-французски, хотя когда-то пробовала. А вот ты пробуешь говорить по-английски, и результаты налицо. Это какое-то глупое препирательство. Я приглашаю тебя поужинать. Ты принимаешь приглашение или отказываешься?

Паскаль помолчал с минуту, пытаясь овладеть собой и перестать сердиться.

— Не торопись, никто за тобой не гонится. Это просто приглашение. Ты совершенно свободно можешь его принять или отказаться. Но если то, что происходит, означает, что ты отказываешься, то должна сказать, ты делаешь это с великолепным отсутствием благородства.

Вошла Рози. Она теперь опять курила и сейчас держала в руке сигарету. Аврора жестом показала ей, чтобы она удалилась, но та просто сделала пару шагов назад и фактически осталась в холле.

— Вилли бросил Рози, и это на нее так подействовало… — сказала Аврора. — Она снова закурила.

Паскаль выслушал это сообщение в молчании. Ему было обидно, что Аврора так плохо относится к нему. Он не прекратил вообще разговаривать с ней, потому что тем самым лишь подстегнул бы ее к тому, чтобы она относилась к нему еще хуже.

— У греков бывают мерзкие привычки, — сказал он наконец. — Они живут с козлами.

— Уверена, что многие из них именно этим и занимаются, но мои греки — не пастухи. Они были в транспортном бизнесе, а теперь открыли замечательный бар.

— Замечательный для тебя, может быть, — сказал Паскаль. — Ты всегда чувствуешь себя замечательно там, где есть мужчины.

— Согласен или нет? Восемь часов, одежда неформальная, — закончила разговор Аврора.

— Согласен, — сказал Паскаль, почувствовав себя несчастным.

— Подливаешь масла в огонь, — сказала Рози, когда Аврора положила трубку.

— Что же мне еще делать, как не подливать? А тебе не все равно? Это ведь не твой огонь?

— Вообще-то не все равно. Я ведь живу здесь, — напомнила ей Рози.

Зазвонил телефон. Это была Мелани, и она была ужасно возбуждена.

— Мне ее дали, мне дали роль! Я буду в телесериале, — говорила Мелани. — Я так боялась, что что-нибудь не получится, и даже боялась позвонить раньше. Ну, то есть я уже снялась в третьей пробе, но это будет роль в сериале, и тут всем так нравится!

— Мелли, да это же почти чудо, — воскликнула Аврора. — Я так горжусь тобой, и Рози будет гордиться, дай только ей узнать эту новость.

Рози подлетела к телефону и услышала новость. Они обе слушали Мелли почти целый час: как ей позвонили и пригласили сделать второй дубль, потом — третий; как, наконец, все кончилось таким триумфом; как бешено ревновал ее к успеху Брюс, как он ушел от Кэти и попробовал вернуться к ней, но она его не приняла; о своем отчаянии и своем новом знакомом по имени Ли, который был ассистентом режиссера, который знал массу недорогих ресторанов, куда и возил ее теперь ужинать. Последним пунктом отчета было то, что Мелани сбросила семь с лишним килограммов, в основном потому, что перенервничала и ничего не ела.

— То есть когда я поняла, что у меня есть шанс получить эту роль, я так испугалась — а вдруг что-нибудь произойдет и не получится по-моему. Это было так ужасно! Я так переживала, что чуть не угасла.

Во время разговора Аврора и Рози повеселели настолько, что почти начали пускать пузыри, но ни близость к состоянию готовности пускать пузыри, ни само веселье не продлилось и получаса после того, как позвонила Мелани. Они поболтали об этом триумфе Мелани еще с четверть часа, а потом обе снова въехали в меланхолию.

— Самое плохое в этом то, что Мелани теперь никогда уж не приедет проведать нас, — печально заметила Рози. — Бог знает, как нам это сейчас необходимо.

— Да, но ведь молодость дается человеку только раз, — сказала Аврора.

Рози странно на нее взглянула.

— Ты ведь всегда говорила другое, — напомнила она ей. — Ты говорила, что человек молод, пока может вести себя, как молодой.

— Ну да, правильно. Мне это неплохо удавалось до тех пор, пока Джерри не начал спать с Пэтси. Тут уж у меня просто повисли паруса.

— Ты ведь до сих пор не можешь утверждать, что знаешь, сделал он это или нет, — сказала Рози. — Может быть, все твои страдания напрасны.

— Если он этого не сделал, то где же он? — спросила Аврора. — Что ему мешает приехать сюда и подтвердить, что он невиновен?

— Аврора, ведь он даже не знает, что его в чем-то обвиняют, — сказала Рози, недоумевая, зачем она ввязалась в этот спор и так настойчиво защищает Джерри Брукнера, с которым она едва знакома. Откуда ей было знать — а может быть, он виновен? Это подтверждалось хотя бы тем, что Пэтси больше не входила к ним в дом, когда заезжала подвезти Рози на гимнастику. Теперь она появлялась в самую последнюю минуту, подбирала Рози прямо на тротуаре, летела в Беллэр словно угорелая и почти не разговаривала — все признаки сознания своей вины были налицо. Пару раз Рози так и подмывало спросить Пэтси напрямую, но пока что она этого не сделала.

— Он знает, что в чем-то его все же обвинили, — отметила Аврора. — Я встречалась с ним каждое утро, а теперь — нет. Любой тюлень и то догадался бы, что это знак того, что что-то случилось.

— Не знаю, к чему мне продолжать этот разговор, — сказала Рози. — Сделал он это или нет, Вилли он мне не вернет.

— Рози, Вилли ушел куда-нибудь на пару часов, — успокоила ее Аврора. — Может быть, он пошел за выпивкой.

— Нет, он теперь ничего не пьет, кроме тоника или чего-нибудь в этом роде. Если уж ему захочется чего-то покрепче, то это будет только наркотик.

— А тебе в самом деле хочется, чтобы он вернулся, или ты просто злишься, что он сумел вырваться из твоих страстных объятий?

— Каких объятий? — переспросила Рози.

— Ну, я только предположила, что существует возможность объятий, — сказала Аврора.

Рози казалась буквально в воду опущенной.

— Один раз, когда он только вернулся из Алабамы, — сказала она. — Я не называю это половой жизнью. Я вообще это никак не назвала бы.

— Тогда не удивительно, что ты не хочешь вернуть его, — сказала Аврора.

— Да не особенно, — призналась Рози. — Но мне все же хотелось бы хотя бы знать, жив он или мертв.

— Эта новость о Мелли — очень хорошая, — сказала Аврора. — Не будь мы с тобой такими эгоистичными старыми кошелками, мы радовались бы как дети, узнав, что ей выпал такой успех.

— За нее-то я радуюсь, как ребенок, — сказал Рози. — Я вот за себя порадоваться не могу.

— Но хоть здесь кривая полезла вверх, — сказала Аврора. — Я помню годы, когда ни малейшего намека на то, что хоть в чем-то жизнь может пойти в гору, просто не было. Теперь если бы еще Тедди перестал дрожать, а Томми смог выйти из тюрьмы условно, мы почти выкарабкались бы из всех наших неприятностей. И еще было бы полезно нам с тобой найти красивых, изысканных и желанных мужчин, в которых можно было бы влюбиться, — прибавила она. — Это уж точно было бы заметное улучшение нашего теперешнего положения.