— Ты хочешь сказать, поймет, потому что ночью мы не будем заниматься любовью, так?

Алана бросила на него быстрый взгляд.

— Ты и так все отлично понял. Дилан прищелкнул языком.

— Знаешь, Алана, если бы ты вышла замуж за кого-нибудь из соплеменников, ты сейчас не испытывала бы такого неприятного чувства. В отличие от нормандцев мы, уэльсцы, хорошо знаем, как обращаться с женщиной.

Алана не была уверена, что ей было бы с кем-нибудь лучше, чем с Пэкстоном.

— Как бы там ни было, но твой план едва ли сработает. Рис все равно догадается.

— Ни о чем он не догадается, если я построю для нас отдельную хижину. Надеюсь, отец не будет выстаивать по ночам, прислонив ухо к двери. — Дилан пожал плечами. — Впрочем, я всего лишь тебе предложил. Принять или отвергнуть предложение — это твое личное дело.

— Спасибо за заботу, только я не думаю, чтобы Рис очень уж долго приставал ко мне со всем этим. Тем более я не намерена долго здесь оставаться.

Дилан очень удивился:

— И куда же ты намерена двинуться? Надеюсь, к нему не вернешься?

— Нет. Туда я не могу.

— Тогда куда же?

— В Англези. Ты поможешь мне добраться туда? А если нет, мне придется отправиться одной.

Дилан смотрел на нее, что-то прикидывая в уме.

— Тебе, я вижу, очень хочется скрыться от него? Так, что ты готова и жизнью рисковать. Почему?

Алана не выдержала взгляда Дилана, отвела глаза.

— Я же сказала, что это очень личное.

— Личное? — переспросил Дилан. — Нет, Алана, ответ явно написан у тебя на лице. Ты убегаешь из своего дома, оставляешь своих соплеменников, все, что тебе дорого в этой жизни, потому что влюблена в этого нормандца. Так ведь, правда?

Алана не успела подтвердить или оспорить слова Дилана. В это самое мгновение дверь резко распахнулась. В хижину ворвались одновременно ветер, дождь и Рис, за которым вошел Карадог.

Дядя Аланы остановился как вкопанный. Чуть наклонив голову, он уставился на нее.

— Ты ли, племянница? — спросил он, как будто не вполне доверяя собственным глазам. Затем звонко рассмеялся и протянул к ней руки: — Святой Давид! Это ведь и вправду ты!

Рис заключил Алану в объятия, так что она едва не задохнулась. Вспомнив наконец, что он совершенно мокрый, Рис отпрянул, удерживая Алану за плечи.

— Глазам своим не верю! Вот уж не чаял тебя когда-нибудь увидеть!

Алана улыбнулась. Дядя был очень похож на Дила-на — все еще сильный и симпатичный. Однако Алана знала, что первое восторженное настроение у него скоро пройдет, и понимала, что скоро неизбежно посыплются вопросы. Она уже подготовила себя к этому.

— Но что ты тут делаешь? Может, нормандец сделал так, что тебе пришлось убежать? — Он так же, как и Дилан, взял ее за подбородок. — У тебя лицо поцарапано. Уж не наказывал ли он тебя, а? О Боже, если он вдруг…

Желая, чтобы Рис замолчал, Алана приложила палец к его губам.

— Я пришла просто навестить вас, но если вы намерены изводить меня вопросами, то я уйду. Он вовсе меня не наказывал.

— Что ж, племянница, я готов пойти тебе навстречу. Но все равно мы с тобой должны будем поговорить, и чем раньше, тем лучше. — Он оглядел свою одежду. — Пожалуй, мне следует переодеться в сухое.

Но Рис не успел сделать и шага, как входная дверь раскрылась. На сей раз вошел Мередидц.

— А, это ты, Алана, — с порога приветствовал он ее. Затем посмотрел на Риса. — Отец, мне нужно поговорить с тобой.

Кузен и дядя отошли к стене. Алана видела, как Мередидц склонился к самому уху Риса и принялся ему что-то нашептывать. Рис нахмурился, затем согласно кивнул, после чего отец и сын занялись своими делами.

— У нас есть дело, Алана. Мы скоро вернемся. Карадог побудет с тобой, чтобы ты не скучала. — И, обернувшись к старшему сыну, он распорядился: — Дилан, пойдем с нами.

Недоумевая, что за дело заставляет мужчин выходить на столь сильный дождь, Алана задумчиво уставилась на захлопнувшуюся дверь.

Пэкстон сидел на полу хижины, которая использовалась под склад припасов. Трое мужчин охраняли его.

Совсем недавно, с завязанными за спиной руками, его втолкнули в ворота и поволокли по грязной дорожке, затем он оказался в небольшой хибарке.

Его ноги крепко связали. Затем сильным ударом Пэкстон был сбит на пол. Он приподнялся на колени и уселся, упершись спиной и затылком в бочонок.

Все эти неприятности он устроил себе сам. Пэкстон пошел сюда осознанно, понимая, что, скорее всего Алана попытается убежать к дяде в укрепленный поселок.

Один, без оружия, Пэкстон отправился на поиски, хотя куда лучше было бы ему вернуться в крепость, собрать людей, вместе преодолеть стену укрепленного селения и забрать жену. Правда, тут было одно существенное «но»: все это можно было бы осуществить, если бы ему удалось переправиться через реку туда и обратно.

Вместо того чтобы принять разумное решение, он как дурак продолжал двигаться туда, где, по его представлению, могла быть Алана. Гнев увлекал Пэкстона, и к его гневу примешивалось также недоумение: почему Алана решилась сбежать от него?

И вот теперь он сидел со всех сторон окруженный врагами. Пэкстона занимал сейчас вопрос: придется ли ему увидеть рассвет следующего дня?

Открылась дверь, и в хибарку вошли трое мужчин, в том числе тот, который взял Пэкстона в плен.

Старший из них обернулся к своему соседу:

— Это и есть он?

Отступив, чтобы на лицо Пэкстона падал свет свечи, молодой человек внимательно посмотрел и наконец сказал:

— Да. Это и есть Пэкстон де Бомон.

— Ну что ж…— ухмыльнулся старший из мужчин. — Добро пожаловать в мою берлогу, нормандец.

— Мне доводилось слышать и более вежливые приглашения, — ответил Пэкстон, искренне недоумевая, откуда молодой человек мог знать его в лицо.

Старший прищелкнул языком.

— Поверь, это самое вежливое из того, что тебе еще доведется тут услышать. Вообще-то твои дела плохи.

Это Пэкстон отлично понимал и сам. Сощурившись, он уставился на своего противника.

— У нас очень неравные шансы, сэр, и дело не только в вашем численном превосходстве. Вы, например, знаете мое имя, тогда как я вашего не знаю.

— Рис-ап-Тевдвр, — произнес он. — А это мои сыновья, Дилан и Мередидд. — Произнося их имена, Рис похлопал каждого по плечу. — Ну, а теперь, когда с любезностями покончено, скажи-ка мне, что ты делал там, в лесу?

— Прогуливался, что же еще? — ответил Пэкстон. — Но, к сожалению, заблудился.

— Да уж, об этой оплошности тебе скоро придется ох как пожалеть, — заметил Рис. — Вернее, такой оплошности тебе более не допустить уже никогда.

— Хочешь прикончить его прямо сейчас? — негромко спросил Мередидд. — Если да, то, поскольку я его захватил в плен, мне это и выполнять.

— Нет, — также вполголоса ответил ему Рис. — Если убьем его прямо здесь, то Алана может что-то заподозрить. Ведь придется относить его в лес — тут ведь труп не оставишь. Так что давай подождем, но сделаем так, чтобы жизнь ему медом не казалась. Ты, Мередидд, не дергайся без нужды. Еще сможешь его прикончить, это я тебе обещаю.

Пэкстон как ни напрягал слух, чтобы уловить суть разговора, только и смог понять, что ему уготовано небо в алмазах и что этот самый Мередидд в конечном итоге и должен убить его.

«Да, не слишком-то весело», — подумал Пэкстон, выругав себя за то, что действовал столь опрометчиво. И еще он подумал об Алане: сумела ли она добраться сюда живой и невредимой или же все еще плутает по ночному лесу, замерзшая и промокшая? Может, ей даже угрожает опасность?

Рис оставил сыновей и по глиняному полу направился к Пэкстону. Встав напротив пленника, он взглянул на своего врага:

— Моя племянница утверждает, что ты не причинил ей никакого зла, но я подозреваю, что она может многого и недоговаривать. И все-таки знай, нормандец, что твое пребывание здесь будет кратким и чрезвычайно неприятным для тебя. Можешь хоть сейчас молиться, потому как скоро тебе предстоит умереть.

Глаза Риса пылали гневом. Хорошенько размахнувшись, он вдруг врезал боковым ударом Пэкстону в лицо. От удара голова Пэкстона сильно качнулась в сторону. Почувствовав во рту вкус крови, он исподлобья взглянул на дядю Аланы.

— Это, — объявил Рис, — тебе за страдания моей племянницы. И это лишь задаток, нормандец, потому как полный с тобою расчет еще впереди.

У Пэкстона мелко дрожала челюсть. Все внимание он сосредоточил сейчас на мужчине, который направился к выходу. Покидая хибару, мужчина обратился к стражникам:

— Снять с него всю одежду, обувь, хорошенько связать и так оставить на ночь. Когда сделаете все это, не забудьте хорошенько запереть дверь. А с первыми лучами солнца мы с ним разберемся.

С этими словами Рис и двое его сыновей покинули хибару.

Очень скоро Пэкстон был раздет и брошен на пол со связанными руками и ногами. Вокруг застыла непроницаемая темнота.

Сырость и холод скоро пробрали Пэкстона буквально до костей. Единственным теплым местом было сердце, особенно когда он думал об Алане и о том блаженстве, которое довелось им испытать.

Но и это тепло потихоньку истаивало, по мере того как он задумывался над причинами, вынудившими Алану сбежать от него.

Лежа на холодной земле в кромешной тьме, он чувствовал себя заживо погребенным. Мысли начинали понемногу путаться.

Алане вытащила его из замка, вынудила переправиться через реку и завела в лесную глушь.

На поляне они занимались любовью, и это было восхитительно, совсем как в прекрасном сне.

Однако затем она ринулась от него, вынуждая его преследовать ее, подводя все ближе и ближе к укрепленному поселку уэльсцев.

Неужели таков был ее замысел с самого начала? Неужели она и вправду рассчитывала, что его захватят в плен те, кто ненавидет его лишь только потому, что он — нормандец?

Он вынудил Алану выйти замуж, угрожая в противном случае расправиться с ее родственниками. И то, что сейчас оказался пленником Риса, казалось крайним выражением мести.

Гилберт.

Его друг и он сам — оба они желали эту женщину, оба женились на ней.

Алана.

Возможно ли, что она одинаково предала их?

Смерть.

Подобно Гилберту, он также вскоре уснет вечным сном.

Пэкстон был склонен верить, что происшедшее с ним — результат того, что он поверил Алане.

Глава 15

— Объясни, для чего ты явилась сюда, — потребовал Рис.

Алана подняла взгляд от еды. Она, Дилан и Рис сидели на тростнике возле очага и из одной деревянной миски брали куски. Мередидд и Карадог ужинали в нескольких футах в стороне, склонившись над своей миской.

— Неужели нужно этими разговорами портить аппетит? — спросила она. — Я целую вечность вас не видела. Наверняка у вас тут столько всяких новостей.

— Да что тут, всегда одно и то же, день похож на день, — сказал Рис. — Лучше расскажи, что заставило тебя убежать из дома.

Алана мельком взглянула на Дилана. Он незаметно для остальных кивнул ей, давая понять, что не выдаст ее.

— Я не ужилась с нормандцем. Рис расхохотался:

— А ты что же — надеялась?

— Ну, я вообще-то полагала, что мы сможем с ним жить в мире. Однако люди моего отца дошли до того, что готовы были поднять восстание. Мне надоело удерживать их. А сюда я пришла, чтобы отдохнуть и собраться с мыслями.

Рис клонил голову набок и внимательно посмотрел на нее.

— И почему это я никак не могу тебе поверить, а?

— Ты можешь принимать или не принимать мои слова. Это твое личное дело. Но ты спросил, и я объяснила причины моего прихода сюда. Так что мне нечего добавить.

Отец посмотрел на Дилана.

— Может, тебе она рассказала еще что-нибудь? Дилан посмотрел на Алану.

— Только, пожалуй, то, что все это происходит из-за нее. Так она считает.

Рис крякнул в кулак.

— Да, у нее сложный характер, но она отлично владеет собой.

— Знаешь, давай не будем больше говорить на эту тему, — попросила Алана. — Пожалуйста, дядя, успокойся ради Бога. Я очень измотана и вовсе не желаю говорить о событиях последних недель. И думать о них.

— Что ж, тогда выберем для разговора другую тему, — согласился Рис.

— А именно? — поинтересовалась Алана.

— Поговорим о твоем замужестве.

Алана стрельнула глазами в сторону Дилана. Его лицо напоминало непроницаемую маску. Неужели он все-таки рассказал отцу о ней и Пэкстоне, несмотря на то что поклялся сохранить все в секрете?

— О моем замужестве? — переспросила она, оскорбленная до глубины души вероломством Дилана.

— Да, — сказал Рис, — сейчас самое время.

— Отец, а нужно ли? — перебил его Дилан. — Ведь с тех пор как пришла Алана, ты только тем и занят, что без конца пытаешь ее. Может, позволишь ей немного отдохнуть с дороги?

— Я и сам хочу, чтобы она отдохнула, — согласился Рис. — А, кроме того, я всегда желал и сейчас желаю ей добра. Чтобы ее ничто не беспокоило, не томило. И вот как раз потому я и полагаю, что настало время Алане выйти замуж. — Рис повернулся к ней. — Когда ты в прошлый раз решила выходить замуж, я не одобрил твой выбор. Теперь, надеюсь, ты и сама видишь, что сделала серьезную ошибку. А ведь я предупреждал тебя насчет Гилберта Фитц Уильяма. Он был грубый и вероломный. Нормандец— он нормандец и есть. Я думаю, теперь твоим избранником должен быть уэльсец. Прежде, когда я предлагал соединить наши семьи брачными узами, ты отказывалась, и я с уважением отнесся к твоему отказу. Но ты вдовствуешь уже достаточно долго. Необходимо, чтобы у тебя был мужчина, защитник. Поэтому я предлагаю тебе выйти за Дилана.