Шелли Такер

Вечная любовь

Марку, Кристине Зика, Лауре Цифелли и Робу Кохэну. Благодарю вас за веру в меня. А также моим сестрам по «Клорк энд Тэч» Бет, Ла Верн и Линде.

Спасибо вам за то, что делились со мной шоколадом, лазили по деревьям и поддерживали меня даже в самых невыносимых ситуациях. Вы в самом деле заменили мне сестер, которых у меня никогда не было.


Давным-давно, когда короли и принцы правили миром, когда уголки земли, куда не ступала нога человека, и моря, не нанесенные еще на географические карты, манили людей с храбрыми сердцами, горстка отважных норманнов отправилась в путь на запад в поисках сказочной благодатной земли.

Но суровое северное море подобно злому дракону отнесло их корабль к неведомому острову, веками скрывавшемуся от остального мира под покровом тумана и тайны и не тронутому временем.

Там они нашли плодородные нивы, густые, прохладные леса, необозримые луга, каскады водопадов и вечное лето. Очарованные увиденным, двадцать норманнов решили обосноваться на острове и назвали свой новообретснный рай Асгардом — по имени мифического царства их богов, которое, по преданию, парило над землей, невидимое людскому глазу.

Следуя обычаям своего дерзкого времени, воины-викинги стали совершать набеги на разные земли, чтобы добывать себе жен, которым предстояло поселиться вместе с мужьями на острове, ставшем их новым домом. Вскоре они обнаружили, что Асгард не просто сказочно красив. Остров таил в себе неведомую магическую силу. И этот дивный дар осенял многие поколения сынов и дочерей тех первых викингов.

Веками жители Асгарда хранили тайну своего острова. предотвращая любые попытки завоевать его. Но за всякий дар рано или поздно приходится платить…

Глава 1

Остров Асгард, 1303 год

Опасное дело — красть женщин.

Нужно быть коварным, сильным, ловким и храбрым, чтобы найти целомудренную девушку, оторвать ее от родной семьи — словно спелый плод сорвать с дерева, — увезти и при этом выжить, чтобы иметь возможность насладиться своей добычей.

Хок Вэлбренд, хмурясь, сидел на корме ладьи, скользившей сквозь пелену тумана по зеркальной, черной в ночи поверхности воды, и наблюдал за дюжиной налегавших на весла воинов. Отблески пламени подвешенной к носу корабля масляной лампы плясали на потных угловатых лицах. Хок думал о том, что лишь семь или восемь из них обладали качествами, необходимыми для выживания. Этим молодым безумцам следовало бы послушаться его, когда он отговаривал их пускаться в столь рискованное предприятие.

Прежде чем окончится это путешествие, некоторые из его спутников расстанутся с жизнью, им не помогут ни боевые топорики, висящие за спиной, ни мечи на поясе.

Стиснув зубы, он повернул голову и через плечо вгляделся в берег, оставшийся далеко позади и представлявшийся теперь, в лунном свете, серебристой ленточкой на горизонте. Соленый ночной ветерок колыхал туман, заставляя его плясать. Только ритмичный звук погружающихся в воду весел нарушал тишину. Шумные возгласы и прощальные взмахи рук остались позади.

Как только молодые искатели приключений в домотканых одеждах на своем корабле с прямоугольным парусом вонзились в туман, окутывающий их родной остров, они, похоже, действительно осознали всю серьезность подстерегавшей впереди опасности.

Но ни убедительные речи Хока, ни гнев разъяренных отцов, братьев и прочей родни не могли остановить их. Зов древнего инстинкта был слишком могуч, искушение слишком велико.

Разве у него самого тогда, в первый раз, не полыхал тот же огонь в крови? И разве потом он жил не для того лишь, чтобы наслаждаться своей восхитительной добычей?

Да, и для того, чтобы испытывать боль всякий раз, когда взор его падал на нее.

— Ну что, все еще сомневаешься, дружище? — Хок взглянул на человека, стоявшего рядом положив руку на румпель.

— Ней. Нет, — твердо ответил он. — Просто думаю, кто из нас не вернется, Кел.

— Уверен, что мы все вернемся домой. — Келдан откинул с головы капюшон, обнажив густую темную шевелюру. На лице его играла добродушная улыбка, которая всегда повергала к его стопам бесчисленное количество женщин. — Ты хорошо натаскал нас, Хок. Нилc теперь управляется с клинком лучше всех на Асгарде — кроме тебя, разумеется. А Бьорна никто не превзойдет в стрельбе из этого странного оружия, которое стреляет короткими стрелами…

— Арбалета.

— Арбалета, — согласился Келдан, небрежно поведя плечом, словно давая понять, что название не имеет значения. — И мы потратили полгода на то, чтобы обдумать каждую мелочь в нашем плане…

— Но большинство этих молодцов никогда еще не покидали остров. Даже лучшие из вас все еще лишь чуть-чуть превосходят зеленых юнцов.

Келдан обиженно насупился:

— Мы, быть может, неопытны — это правда, но похищение невест — почтенная традиция, а даже ты, Хок, не можешь восставать против традиции.

— Украденный плод слаще. — Еще один из тех, кому предстояло стать воином, напомнил древнюю поговорку жителей острова Асгард.

Хок бросил на нетерпеливого юнца уничтожающий взгляд:

— Если хотим выжить, мы должны изменить кое-какие старые традиции. — В последнее время Хок не уставал повторять это. Он вздохнул, потер глаза и устало провел рукой по растрепавшимся светлым волосам. — Похищение невест когда-то было условием выживания, теперь в этом нет необходимости. В наши дни это становится опасным не только для нас, но и для всех, кого мы оставляем дома. На острове семьсот жизней, и я отвечаю за то, чтобы с ними ничего не случилось…

— Может, тебе следовало бы остаться с ними, Вэлбренд? — с откровенной враждебностью заметил еще один гребец. — Мы не нуждаемся в том, чтобы ты хлопотал над нами, как престарелая нянька.

Хок полоснул взглядом своего давнего недоброжелателя:

— Я здесь по воле старейшин, Торолф. Кто-то должен следить за тем, чтобы вы, горячие головы, помнили о наших законах и не навлекли на нас все несчастья мира. — Он облокотился о румпель и положил руку на борт; при этом пола его плаща откинулась, сверкнул пристегнутый к поясу длинный меч. Этот меч, завоеванный в сражении его дедом, носил имя Форсвар, что означало «защитник». — А за тобой я буду следить особенно тщательно.

Не сводя глаз с тускло поблескивающего в серебристом свете луны клинка, на котором были вырезаны таинственные руны, Торолф замолчал. Лишь его широкие плечи мерно вздымались при каждом взмахе весел. Хок так и не понял, зачем этот наглый верзила настоял, чтобы его взяли в плавание. Торолф был старше других, даже старше Хока, душа у него была черная, как океанская пучина в полночь, и он имел обыкновение устраивать неприятности просто ради забавы. Торолф не из тех, кто готов рисковать ради женщины или семьи.

Между тем именно такова была цель нынешнего плавания: подобно своим предкам, эти асгардцы жаждали иметь семьи и были вынуждены с опасностью для жизни предпринимать вылазки во внешний мир в поисках невест, ибо женщины Асгарда не могли рожать детей.

Толстые губы Торолфа искривила насмешливая улыбка.

— Я имею такое же право быть здесь, как любой другой. Древний закон…

— На время плавания закон — это я, — нарочито спокойно прервал его Хок. — Либо ты будешь исполнять все мои приказы, либо поплатишься, — добавил он голосом, который, как говорили ему некоторые женщины, был еще более ледяным, чем взгляд его голубых глаз. — Ты по опыту знаешь, что я слов на ветер не бросаю.

Торолф долго выдерживал взгляд Хока — в его глазах застыла всепоглощающая ненависть, — потом все же отвернулся.

— Все будет хорошо, — мягко сказал Келдан, как всегда, спеша водворить мир. — Мы, как обещали, станем беспрекословно слушаться твоих приказов. Но даже если кого-то из нас действительно захватят в плен или убьют, наша тайна ни в коем случае не выйдет наружу.

Хок уперся указательным пальцем в грубую ткань его плаща, словно говоря: «Надеюсь, что так оно и будет». Они сделали все, чтобы казаться незаметными, неинтересными, не заслуживающими внимания: спороли все золотые украшения с рукавов, сняли драгоценные браслеты, сбрили бороды, облачились в туники и узкие, облегающие штаны, какие продавали самые обычные торговцы с континента. Хок оставил дома все знаки отличия и звания, кроме меча.

Даже свой старинный корабль они тщательно замаскировали — стерли название и убрали с носа резную голову дракона. Лишенный пышного убранства, видавший виды корабль выглядел как реликт далекого прошлого, битый временем и стихиями, но непобедимый.

При этой мысли горестная усмешка тронула губы Хока: ведь то же самое можно сказать и о нем самом.

Он тряхнул головой, отгоняя печальные размышления, и вперил взор в туман.

— Всякий раз, когда мы вступаем в их мир, — тихо произнес он, — мы рискуем раскрыть свой секрет.

— Но мы приняли все меры предосторожности. Глядя на нас, никто не заподозрит, что мы чем-то отличаемся от обычных людей…

— Келдан, мы — не обычные люди.

Его молодой друг помолчал, потом упрямо повторил:

— Во всем, что имеет значение, мы обычные. Мы чувствуем боль и радость, мы едим, спим, смеемся, из наших ран течет кровь. Мы хотим того же, чего хочет любой человек, — иметь жену, семью…

— И все же мы не обычные люди, — мрачно уставившись на него, возразил Хок. — Мы другие, Кел. Придет день, и ты поймешь это.

В карих глазах Келдана мелькнула печаль. Но он тут же махнул рукой, отметая прочь неприятную тему, и широко улыбнулся:

— Что до меня, то я собираюсь получить от этого путешествия всевозможные удовольствия. И если что-то пойдет не так… — Улыбка его стала еще шире. — Что ж, никто ведь и не думает, что будет жить вечно!

Хок поднял бровь:

— Через два дня после того, как мы высадимся в Антверпене, тебе это не покажется столь забавным.

— Думаю, в Антверпене у меня будет гораздо, больше приятных поводов для размышлений. На этой ярмарке такой выбор женщин со всего континента! — Келдан напоминал возбужденного ребенка, у которого глаза разбегаются при виде кучи новых блестящих игрушек. — Я хочу экзотическую красотку — мавританку или черноглазую турчанку, или милашку ирландку с рыжими волосами и веснушками, как у жены Ролфа. — Словно вспомнив что-то, он вдруг притушил улыбку и, склонившись к уху Хока, прошептал: — Ты тоже сможешь найти себе новую жену, друг… Ты об этом не думал?

Хок тяжело сглотнул комок в горле и отвел взгляд. Нет, об этом он не думал. Ему это и в голову не приходило. Его первая жена умерла в родах, а вторая…

Он пережил и вторую жену.

— Больше никогда, Кел, — с горечью произнес он. — Никогда! Я здесь лишь для того, чтобы присматривать за тобой и остальными, это все. — И как бы самому себе добавил: — Мужчина может привыкнуть жить один.

Не успел он прошептать последние слова, как туман перед корабельным, носом начал рассеиваться, западный ветер наполнил парус, и корабль вырвался в открытое море.

Глава 2

Окрестности Артуа, Франция

Авриль разомкнула губы навстречу поцелую мужа, увлекая его к супружескому ложу. Жерар, сердце мое, слава Богу, ты наконец вернулся…

Всей тяжестью своего тела он придавил ее к постели, обнимая упруго и требовательно, и она обвила руками его шею, теснее прижимая мужа к себе, наполняясь удивлением и радостью. Он вдыхал аромат се кожи, волос, шептал слова, которых она так давно не слыхала, — слова любви.

Ты здесь, вздохнула она, изливая тоску долгих месяцев ожидания и одиночества. Я уж думала, что ты никогда не вернешься, любовь моя, но ты здесь. Никогда больше не покидай меня. Пожалуйста, никогда не покидай меня снова. Я так скучала по тебе.

Он нежным поцелуем осушил ее слезы. Она прижалась к нему, ощущая пальцами и губами его теплую, гладкую кожу. Их губы слились в долгом, страстном поцелуе. Он нежно и возбуждающе ласкал ее сильными руками.

Тихо постанывая, она обхватила его ногами, призывая войти в нее. Пожалуйста, любовь моя, мы так давно не были вместе. Я хочу… хочу…

Он развел ее бедра, коснулся нежной, шелковистой плоти, приподнял голову, и она увидела, как страсть бушует в глазах…

О Боже, это был не ее муж!

Леди Авриль де Варенн с испуганным криком дернулась, глаза ее широко открылись, сердце бешено застучало. Некоторое время она не могла понять, где находится.

Сон. Это был всего лишь сон.

Тот самый, который мучил ее уже несколько месяцев… с каждым разом становясь все отчетливее.

Она откинула одеяло и выбралась из постели, путаясь в подоле шелковой ночной рубашки. Солома зашуршала под ее босыми ногами. Отсвет последних тлеющих в очаге угольков помог ей освоиться в темноте. С каждым судорожным вздохом она вбирала в себя аромат лавандового масла, которое жгла перед сном, чтобы успокоиться. Разумеется, она была в замке Гастона и Селины, в одной из гостевых комнат. Она приехала сюда накануне вечером. Здесь она в полной безопасности.