Филиппа Грегори - Вечная принцесса

— Говорит, хуже, ваше высочество.

— Но у них есть чем ему помочь? Есть лекарства? — И, обратясь к лекарю, повторила то же по-французски.

Тот указал на заставленный аптекарской утварью столик у него за спиной.

— Ах, если б у нас был здесь арабский лекарь! — вскричала Каталина. — Мавры — величайшие медики, им нет равных! У них были лучшие медицинские школы до того, как… Ах, если б я только догадалась привезти с собой доктора!

— Мы делаем все, что в наших силах, — сухо сказал доктор Бирворт.

Каталина попыталась улыбкой загладить свою резкость:

— Не сомневаюсь. Просто я очень испугана… Что ж! Могу я его повидать?

Леди Маргарет и лекарь обеспокоенно переглянулись.

— Взгляну, не спит ли его высочество, — сказал Бирворт и вошел в опочивальню.

Каталина терпеливо ждала. Не верилось, что только вчера утром он выскользнул из ее постели с упреком, что она не разбудила его раньше и они не успеют заняться любовью. А теперь он болен и нельзя даже коснуться его руки!

Доктор приотворил дверь.

— Соблаговолите остаться на пороге, ваше высочество, — сказал он. — Во имя вашего собственного здоровья и во имя ребенка, которого вы, возможно, носите в себе, остерегайтесь подходить ближе.

Каталина быстро прошла к двери. Леди Пол сунула ей в руку мешочек с ароматными травами. Каталина сразу поднесла его к носу. В полутемной комнате так остро пахло немочью, что слезились глаза.

Артур, в ночной рубашке, раскинулся на постели. Лицо его горело, светлые волосы потемнели, взмокли от пота. Он казался гораздо старше своих лет. Впалые щеки, глаза ввалились, подглазья черные.

— Ваша супруга пришла навестить вас, ваше высочество, — негромко произнес доктор Бирворт.

У Артура задрожали ресницы, он приподнял голову и сощурился, чтобы лучше разглядеть бледную от ужаса Каталину на фоне освещенного прямоугольника дверного проема.

— Любовь моя, — прошептал он. — Amo.

— Amo, — так же шепотом отозвалась она. — Мне не разрешают подойти ближе.

— Не подходи, — еле слышно сказал он. — Я люблю тебя.

— И я! — Изо всех сил она старалась не разреветься. — Ты поправишься?

Не в силах говорить, он покачал головой.

— Артур! — требовательно сказала она. — Ты должен поправиться!

Он бессильно откинулся на подушки:

— Я постараюсь, любимая. Буду стараться. Для тебя. Для нас.

— Может быть, ты чего-нибудь хочешь? Я могу что-то для тебя сделать? — Она огляделась вокруг.

Нет, ничего она не может. Нет ничего, что могло бы помочь. Вот если бы она привезла с собой арабского лекаря, если б ее родители не закрыли мавританские университеты, если бы Церковь позволяла изучение медицины и не называла знание ересью…

— Я хочу только одного, — почти неслышно сказал он. — Жить с тобой.

Каталина подавила рыдание:

— А я — с тобой!

— Довольно, ваше высочество, принцу нужен отдых, — вмешался врач.

— Позвольте мне остаться! — шепотом закричала она. — Прошу вас! Умоляю! Позвольте мне побыть с ним!

Леди Маргарет, мягко обняв за талию, потянула ее от порога.

— Позже придете еще, ваше высочество, — пообещала она. — А сейчас пусть он поспит.

— Я вернусь! — крикнула Каталина в полумрак спальни и успела заметить легкое движение руки, сказавшее ей, что принц ее слышал. — Я буду рядом!

Она снова пошла в часовню молиться, но молитва не шла на ум. Перед ее глазами стояло его белое лицо на белых подушках. Они прожили вместе так мало дней и еще меньше ночей были любовниками… Они дали клятву, что будут вместе всю жизнь, в горе и радости, и вот она стоит на коленях и пытается молиться, чтобы он выжил…

Не может быть, только вчера еще он был здоров! Это какой-то страшный сон, ночной морок, еще минута — и я проснусь, он поцелует меня и скажет: «Глупенькая!» Так не бывает, чтоб человек был здоров, здоров и вдруг, ни с того ни с сего, болен! Не может быть, чтобы в мгновение болезнь съела силу и красоту… Я скоро проснусь. На самом деле ничего этого нет. Молиться не получается, но это не важно, потому что на самом деле я сплю. Молитва во сне силы не имеет. И болезнь, которая снится, тоже вздор. Я не суеверная дурочка, чтобы верить снам. Я сейчас проснусь, и мы вместе посмеемся над моими страхами…

Когда колокол пробил, что пора ужинать, она поднялась с колен, окунула пальцы в святую воду, перекрестила себя и с еще влажным лбом направилась в покои принца. Донья Эльвира не отходила от нее ни на шаг.

Во всех комнатах толпился народ, людей прибавилось еще больше, и мужчин, и женщин. Никто не произносил ни звука. Перед принцессой все тихо расступались, давая дорогу. Не поднимая глаз, она прошла сквозь толпу, мимо стола с аптечной утварью, к самой двери опочивальни.

Стражник отступил в сторону. Каталина легонько постучалась и, не дожидаясь ответа, открыла дверь.

Лекари толпились вокруг кровати. Артур сильно кашлял — так, словно в горле его кипела вода.

— Madre de Dios, — пробормотала Каталина. — Матерь Божья, спаси его…

Доктор Бирворт услышал, обернулся. Лицо его было бледно.

— Держитесь подальше, ваше высочество! Это потливая лихорадка!

Донья Эльвира при этом устрашающем заявлении схватилась за юбку Каталины и сделала шаг назад, готовая оттащить ее от опасности.

— Отпустите меня! — Каталина вырвала платье из рук дуэньи и недрогнувшим голосом сказала: — Оставьте нас. Обещаю, что близко не подойду, но я должна с ним поговорить!

— Принцесса, он слишком слаб…

— Я сказала, уйдите!

Лекарь понял, что спорить с ней бесполезно. Низко опустив голову, он вышел из опочивальни, остальные за ним. Каталина сделала жест рукой, донья Эльвира отступила. Принцесса перешагнула порог и плотно прикрыла за собой дверь.

Артур протестующе застонал.

— Я не подойду, милый, — уверила она, — но нам необходимо поговорить!

Его лицо блестело от пота, мокрые пряди прилипли ко лбу, словно дождливым днем он вернулся с охоты. Круглое юное лицо осунулось, щеки ввалились. Болезнь высасывала из него жизнь.

— Amo, — жарко прошептал он почернелыми, растрескавшимися губами.

— Amo, — ответила она.

— Я умираю, — просто сказал он.

Она не прервала его, не возразила. Только выпрямила спину, сопротивляясь смертельному удару.

— Но ты… ты должна стать королевой Англии, — прерывисто выговорил он.

— Что?!

— Любовь моя, обещай мне! Ты дала клятву слушаться и подчиняться…

— Сделаю все, что скажешь.

— Выйди замуж за Гарри. Стань королевой. Роди наших детей.

— Что?! — У Каталины ноги подкосились и голова закружилась от шока. Она едва понимала, о чем он.

— Англии нужна великая королева, — медленно, внятно, почти по складам выговорил он. — Особенно если королем станет Гарри. Он в короли не годится. Ты должна его научить. Построй мои форты. Построй мой флот. Построй оборону против шотландцев. Роди мне дочь Марию. Роди сына Артура. Сделай так, чтобы я продолжал жить…

— Любовь моя…

— Послушай меня, — с видимым усилием шептал он. — Укрепи Англию, как я хотел… Сохрани ее для наших детей…

— Я твоя жена! — выкрикнула она. — Не его!

Он кивнул:

— Вот, я как раз об этом. Скажи им, что это не так.

— Я тебя не понимаю!

— Скажи им, я не смог этого сделать. Сделать тебя женщиной. Скажи им, я оказался бессилен. А потом выходи за Гарри.

Пошатнувшись, Каталина схватилась за ручку двери, чтобы не упасть.

— Да ты же его ненавидишь! Ты не можешь желать, чтобы я изменила тебе с Гарри! Он всего лишь ребенок! А потом, я люблю тебя…

— Послушай, он будет королем! Ты выйдешь за него и станешь королевой. Пожалуйста! Ради меня!

Дверь за спиной Каталины приоткрылась, и голос леди Маргарет произнес:

— Вы не должны утомлять его, принцесса…

— Мне нужно идти, — с отчаянием сказала Каталина, обращаясь к распростертому телу.

— Обещай мне…

— Я вернусь. Тебе станет лучше, и мы еще поговорим.

— Прошу тебя…

Леди Маргарет снова открыла дверь и взяла Каталину за руку.

— Ваше высочество… Умоляю вас… — тихо сказала она. — Ради его же блага, дайте ему отдохнуть…

Послушно повернувшись к двери, растерянная Каталина в последний миг обернулась и посмотрела на мужа. Жадно поймав ее взгляд, Артур слегка приподнял ладонь, лежавшую на парчовом одеяле.

— Обещай, — настойчиво сказал он. — Каталина. Прошу тебя. Ради меня. Обещай. Не сходя с этого места, обещай мне, любимая.

— Обещаю! — вырвалось у нее.

Со вздохом облегчения он уронил руку на постель.

Это были последние слова, которыми они обменялись.

Чуть позже шести, когда зазвонили к вечерне, исповедник Артура доктор Элденхем соборовал его, и вскоре Артур скончался. Все это время Каталина, поникнув головой, простояла на коленях у порога, пока ей не сказали, что отныне она вдова. Она стала вдовой в шестнадцать лет.

Леди Маргарет с одной стороны и донья Эльвира — с другой почти что волоком дотащили ее до спальни и уложили в постель. Каталина лежала на холодных простынях, тупо думая, что, сколько бы она ни ждала, не услышать ей его тихих шагов по наружной стене, осторожного стука в дверь. Никогда больше не распахнуть эту дверь, не броситься в его объятия. Никогда больше он не подхватит ее на руки, не прижмет к груди, как бы она этого ни ждала…

— Никогда! — беспомощно и безнадежно твердила она.

— Выпейте это, — велела ей леди Маргарет. — Это снотворное, доктор прислал. Поспите, я разбужу вас в полдень.

— Никогда!

— Ну же, ваше высочество, пейте!

Каталина послушалась, хотя питье оказалось горьким. Больше всего на свете ей хотелось уснуть и не просыпаться.

В ту ночь мне приснилось, что я стою на крыше высоких ворот, ведущих в Альгамбру. Над моей головой веют штандарты Кастилии и Арагона, хлопают на ветру, как паруса Колумбовых кораблей. Прикрыв ладонью глаза от слепящего осеннего солнца, я смотрю на просторы Гранады и наслаждаюсь незатейливой, знакомой их красотой: красноватая земля тут и там исчерчена тысячей узких каналов, питающих поля водой. Подо мной белостенный город; уже пять лет, как мы его взяли, но он по-прежнему выглядит как арабский: у каждого дома есть тенистый внутренний дворик, в центре которого плещется фонтан, в садах благоухают поздние розы, ветви деревьев клонятся под тяжестью плодов.

Меня ищут. «Где же инфанта?» — слышу я. И во сне отвечаю: «Я Катерина, королева Английская. Вот теперь мое имя».

Погребение Артура, принца Уэльского, состоялось в День святого Георгия, который считается первым принцем всей Англии, после непередаваемо мучительного путешествия из Ладлоу в Ворчестер, когда дождь лупил с такой силой, что погребальная процессия едва продвигалась. Дорогу затопило, прибрежные луга стояли по колено в воде, река Тим вздулась и неслась как бешеная, так что перейти ее вброд не удалось. Кони вязли в раскисших колеях, пришлось запрячь в телеги волов, и к тому времени, когда наконец дотащились до Ворчестера, плюмажи и черные покрывала на катафалке вымокли так, что были уже ни на что не похожи.

Сотни людей вышли на улицы проводить скорбный кортеж к кафедральному собору. Когда гроб опустили в склеп под хорами, облаченные должностями придворные переломили жезлы и бросили их обломки в могилу своего господина. Все было кончено не только для Артура. Все было кончено и для тех, кто ему служил. Рухнули надежды, связанные с молодым и многообещающим принцем. Казалось, все пропало и больше никогда не исправится.

Первый месяц траура Каталина не выходила из своих комнат. Любопытствующим леди Маргарет и донья Эльвира давали понять, что принцесса нездорова, но опасности для жизни нет. На деле же они опасались за ее рассудок. Нет, она не кричала, не плакала, не жаловалась на судьбу, не тосковала по матушке — просто лежала, ни слова не говоря, отвернувшись к стене. Каталина знала, что не смеет поддаваться слезам, потому что, начав, уже не сможет остановиться. Весь этот бесконечно долгий месяц она изо всех сил старалась держаться, чтобы не завопить от горя.