Усмехаясь, я кусаю кекс. — Это было весело.

— Это было весело, — соглашается он и выключает телефон.

Самолет начинает катиться назад, и это занимает целую вечность, но, наконец, мы взмываем в небо. Я дышу, сжимая пальцы на ногах, не уверенная, почему я завелась, хотя, кажется, что я возложила огромное доверие на пилота.

Пальцы Миши обхватывают мое запястье, и он целует мой скачущий пульс. — Расслабься, все в порядке.

Я прижимаюсь к нему и опускаю голову ему на плечо. Он вытаскивает свой «iPod» и вставляет один наушник себе в ухо. Убирая мои волосы в сторону, второй наушник вставляет в мое ухо.

Миша пролистывает свой плейлист, и секунду спустя звучит акустическая версия «Chalk Line» Strike Anywhere. Версия, которая гораздо мягче оригинала. Опираясь на меня, он подпевает песне, и звук его ангельского голоса убаюкивает меня.


ГЛАВА 12

(Перевод:Galia_Br ; редактура:Дарья Галкина )

Миша


Как только самолет приземлился, и мы зарегистрировались в абсурдно причудливом отеле, который заказал мой отец, мы решили пойти на экскурсию. Тротуары забиты, и дорога практически заторможена. На дворе полдень, но прохладно, а здания такие высокие, что вряд ли солнечный свет проникает ниже створок или тротуара. На Элле куртка с капюшоном и перчатки без пальцев, но она дрожит от холода и потягивает свой кофе.

— Ты замерзла, малышка? — спрашиваю я, снимая шапку с головы.

Она кивает, держа кофе близко к губам. — Думаю, я слишком привыкла к погоде Вегаса.

Я встаю позади нее и провожу несколько раз руками вверх и вниз по ее спине, создавая тепло от трения. — Представь, как будет плохо, когда мы вернемся домой на Рождество. В «Звездной роще» в два раза холоднее, чем здесь.

Она пьет кофе, когда я обнимаю ее руками, проводя нас через толпу. — Не думаю, что я поеду куда-то на Рождество.

Я встаю рядом с ней и ловлю ее взгляд. — Что значит, ты не поедешь? Ты не можешь остаться одна на три недели в кампусе.

— Я не хочу возвращаться в пустой дом, Миша, — говорит она. — И я не буду одна. Лила тоже не едет домой.

Мы останавливаемся у пешеходного перехода и ждем вместе с толпой, пока сменится сигнал светофора.

— Ты можешь остаться со мной, — предлагаю я. — Я даже отдам тебе свою кровать.

Она сердито смотрит на меня. — Также как ты заказал нам две кровати в отеле?

— Эй, номер заказал мой отец, — отвечаю я, когда она убирает волосы, попавшие в рот. — Это не моя вина.

— Неужели? — Она закатывает глаза. — Как удобно для тебя.

— Это будет удобно для меня. — Я ступаю по тонкому льду. — Ведь, если я чувствую себя горячим и заведенным, то могу просто заставить тебя закинуть на меня ноги, и ты позволишь мне снова почувствовать тебя. Ты же сама знаешь, что ты шаловливая, когда находишься в темной комнате.

Она взглянула на парня постарше, с тонкими волосами и в очках, который слушает наш разговор с широкой улыбкой на лице. — Этого не произойдет.

Я смотрю пугающим взглядом на извращенца, и он быстро отворачивается. — Это именно то, что произойдет, милая девочка, и ты это знаешь.

Она глотает кофе, чтобы скрыть подавленное выражение. — Понятия не имею, о чем ты говоришь.

Переплетая свои пальцы с ее, мы идем через улицу вместе с толпой людей, и останавливаемся на другой стороне, чтобы осмотреться.

— Ты хочешь посетить какое-нибудь особенное место, пока мы здесь? — спрашиваю я. — Центральный парк? Мы могли бы покататься на коньках?

Ее голова откидывается назад, она прикрывает глаза и смотрит вверх на Эмпайр-Стейт-Билдинг[16], который тянется к небу. — Я хочу подняться туда.

Моя грудь сжимается от воспоминаний о том моменте, когда она была на мосту, которые сейчас проходят сквозь меня: как она стоит на перекладине над водой, готовая выбросить свою драгоценную жизнь.

— Ты уверена? — проверяю я, медленно выдохнув. — Потому что есть миллион вещей, которые мы можем сделать.

Улыбаясь, она дергает меня за руку. — Да, пошли.

Я выкидываю, как могу из головы воспоминания, и позволяю ей вести себя через улицу, потому что с ней я пойду куда угодно, даже если сам того не хочу.


Элла


Нам пришлось ждать в очереди, чтобы подняться на лифте, но он так быстро доставил нас наверх, что моя голова закружилась. Когда двери открываются, мы выходим наружу, и мой живот скручивает от нервов. Бросив пустой стаканчик из-под кофе в мусорную корзину, я направляюсь к смотровой площадке, которую блокируют решетки.

Миша тащится за мной даже несмотря на то, что он не хочет быть здесь. Это делает его беспокойным, поэтому я переплетаю наши пальцы, заглядывая через решетку на оживленный город, расположившийся внизу. Темнеет, красочные огни мерцают на много километров. И тогда это обрушивается на меня да так внезапно, что кажется, словно ветер нокаутирует меня. Возвращается та же самая беспомощность, что я почувствовала в самолете.

Миша чувствует мое беспокойство, и его руки обвивают мою талию. — Сделай медленный вдох и просто расслабься, наслаждайся пейзажем. — Он покрывает мою шею поцелуями, пока я не возвращаюсь назад.

— Красиво, — шепчу я. — Действительно потрясающе.

Он посасывает чувствительное местечко за ушком, прежде чем отодвинуться. — Так оно и есть.

Дрожа от холода и его прикосновений, я прислоняюсь к нему, и он опускает подбородок мне на макушку. — И это настоящее.

Не многие поймут, что это значит, но он понимает, и его руки сжимаются вокруг меня. Люди бродят вокруг нас, но я по-прежнему стою на месте, выясняя, какого это, иметь безмятежный момент, когда мысли не путаются в моей голове.

Где-то в очереди, я начинаю плакать, но делаю это бесшумно, надеясь, что он не заметит.

Его пальцы касаются моих щек и вытирают слезы. — Почему ты плачешь, милая девочка?

— Эм, просто так... Просто это так нормально, — признаюсь я, вытирая слезы с пальцев. — Извини. Не знаю, почему я веду себя как ребенок.

Он целует меня в голову и подводит ближе. — Ты не ведешь себя как ребенок. Ты ведешь себя естественно.

Чувствуя, как часть ответственности падает с моей груди, я заставляю его руки сжать меня сильнее, не желая когда-либо отпускать его.


* * *

Он прокатил меня на спине до отеля, потому что мои ноги болели от нашей прогулки. Я все время не могла перестать смеяться, потому что люди продолжают странно смотреть на нас, хотя некоторые из них попросту нам завидуют.

Когда мы входим в вестибюль отеля, посыльный, который носит забавную шляпу и застегнутую форму, подходит к нам с суровым взглядом на его строго лице. — Никакого веселья в вестибюле.

Ботинки Миши шаркают по белому мраморному полю. — Абсолютно. Мы оставим это для спальни, — отвечает он, заходя в лифт со мной на спине.

Посыльный хмурится, когда двери закрываются, и Миша машет ему рукой. Я пытаюсь слезть с его спины, но он сцепляет руки под моими ногами, нажав на кнопку нашего этажа, и лифт дергается вверх.

Когда мы приезжаем на наш этаж, он все еще держит меня на спине, проходя через двери и направляясь по длинному коридору в нашу комнату.

Пара среднего возраста проходит мимо, и женщина прижимает руку к сердцу. — О, смотри, Гарольд, молодожены.

Это убивает мое настроение, но Миша смеется, скользя ключом-карточкой в щель, и открывает дверь. Он мягко опускает меня вниз, но потом сразу же поднимает меня на руки. — Должен перенести ее через порог, верно? — Он подмигивает женщине, и она сражено улыбается.

Он заносит меня в комнату и пинком закрывает дверь. — Добро пожаловать в номер для молодоженов, где допускаются только грязные дела.

Я бью его по руке, когда он направляется к кровати. — Мы не молодожены, так что перестань притворяться.

Его глаза нечестиво блестят, и он бросает меня на массивную кровать, украшенную белым одеялом и мятными леденцами на подушках. Мое тело подпрыгивает, когда я падаю на матрац, и я переворачиваюсь на живот, сужая на него глаза, в то время как он истерически смеется.

— Я собираюсь заставить тебя заплатить за это, — предупреждаю я с темным взглядом. — Ты очень, очень ужасный.

Он отходит к своей сумке на диване. — Жду не дождусь этого.

Я перекатываюсь на спину и прикрываю рукой лоб, рассматривая потолок, чувствуя себя счастливой, и отчаянно хочу это удержать. — Бьюсь об заклад, что ты ждешь.

Мгновение спустя, он запрыгивает на меня, опираясь на руки как раз вовремя, чтобы не раздавить мое тело. — Я знаю, что мы должны сделать.

— Ни в коем случае. Независимо от того, что выйдет из твоего рта, я не хочу это слышать, — отвечаю я, и он захватывает мои руки над головой. — Ты в одном из своих настроений.

— В каком настроении?

— Когда все, что ты скажешь, будет содержать в себе интим. Ты знаешь, я часто задавалась вопросом, сохраняешь ли ты его только для меня, или же ты проделываешь это со всеми девушками, с которыми спишь.

Его челюсть напрягается, и он уклоняется от меня, все еще сжимая мои запястья. — Ты же прекрасно знаешь, я никогда ни с кем не был так долго, чтобы у нас с ними могло получиться нечто серьезное.

Наше счастливое настроение испарилось из-за меня, и я не хотела, чтобы это заканчивалось. — Скажи, что ты хочешь сделать, и не сдерживайся.

Его голубые глаза сверкают, словно океан в солнечном свете. — Мы должны побороться.

Я качаю головой из стороны в сторону. — Ни в коем случае. В последний раз, когда я с тобой боролась, ты сидел на мне, около десяти минут, надрывая свою задницу от смеха, потому что я не могла подняться.

— Во-первых, рассказывай свою историю правильно. Я захватил тебя, а не сидел на тебе, —отвечает он. — А во-вторых, я оставался на тебе так долго, потому что каждый раз, когда ты пыталась выбраться, твое тело терлось об меня, и я заводился.

— Нам было пятнадцать, — оспариваю я. — Тогда ты еще не смотрел так на меня.

— Мне было пятнадцать, — парирует он. — И ты была девушкой.

Я хихикаю от его тупой улыбки. — Хорошо, давай поборемся, но я не буду сдерживаться.

Посасывая кольцо в губе, он поднимается на кровати, выскальзывает из своей рубашки, и бросает ее на пол. — Как и я.

Я опускаю лицо на руки, качая головой, признавая, что собираюсь попасть в неприятности, но Анна сказала мне, быть судьей ситуации. Прямо сейчас, я веселюсь и не хочу, чтобы это закончилось, так что я поднимаюсь на ноги и встаю на матрац.

— Только ничего не сломай, — предупреждаю я, указывая на стеклянные лампы по всей комнате, и картины на стенах. — Меня в том числе.

Он мрачно улыбается. — О, поверь мне, у меня на тебя огромные планы, когда я выиграю.

Я начинаю двигаться к краю кровати, но он понимает мое движение и блокирует мой путь руками по обеим сторонам от меня.

Сбросив его, я быстро проношусь на другую сторону, но затем кружусь и возвращаюсь, чтобы проскочить мимо, и, спрыгнув на пол, бегу к дивану.

— Это не должна быть игра в догонялки, — он обходит диван, приближаясь ко мне, и я мчусь к другой стороне. — Ты должна, по крайней мере, прижать меня к полу.

Я бросаюсь к ванной, рассуждая, следует ли запереться там. — Как только я буду на расстоянии вытянутой руки, я знаю, что проиграю.

Он преследует меня, его руки сгибаются, и он щелкает костяшками пальцев. — Давай же, брось мне вызов. Ты знаешь, что хочешь этого. Ну, если ты, конечно, не слишком напугана.

Он намеренно пытается забраться мне под кожу, и это работает. Я ищу решение, и улыбаюсь, когда нахожу одно. Дрожащими пальцами, я хватаюсь за край своей футболки, снимаю ее через голову, и встряхиваю волосами.

Он неторопливо поглощает мою голую кожу и черный лифчик. — Отличный шаг.

Я приближаюсь к нему, он повторяет мои шаги, так что мы встречаемся в центре комнаты. Я протягиваю ему руку, никакого плана, лишь коснуться пальцами мускул его живота, но он хватает меня за запястье и соединяет наши тела.

Он поднимает меня, мои ноги обхватывают его бедра, его длинные ноги несут нас к кровати.

— Это не борьба, — говорю я, откинув голову назад, смеясь.

Его губы растягиваются в заговорщицкой улыбке, он откидывает волосы с моих глаз. — Я не собираюсь бросать тебя на пол, чтобы сделать это.