— Миша... — Ее глаза затрепетали, когда я почувствовал ее, так как хотел последние несколько месяцев.

— Да, я тоже скучала по этому, — сказал я и соединил свои губы с ее.


Элла


Я не осознавала, как скучала по нему, до этого момента. Его пальцы продолжили чувствовать меня, когда его язык скользил внутри моего рта. Я выдохнула его имя, постанывая, теряя контроль над своим телом и разумом, кончики моих пальцев впились в его лопатки.

После того, как я обрела себя, я скинула свою юбку и легла на спину, на кровать, готовая для большего. Он вылез из своих джинсов и боксеров, и потянулся за своим бумажников, чтобы достать презерватив.

Я схватила его за руку, останавливая его, и провела пальцем по татуировки бесконечности на его руке. — Тебе он не нужен.

Он приподнял бровь, смотря на меня, как на сумасшедшую. — Да, Элла...Я не думаю….

Я накрыла его рот рукой. — Нет. Не из-за этого. Тебе он не нужен, потому что я на таблетках.

Когда я убрала руку с его губ, он не выглядел счастливым, чего я не ожидала.

— Почему ты на таблетках? — он удивился. — Мы едва видим друг друга.

Я ущипнула его сосок, и он вздрогнул, смеясь. — Спасибо за обвинения, но я думаю, что это довольно очевидно, так как в последний раз, когда мы занимались сексом, все стало немного тяжело, и ты почти забыл надеть его.

— Да, хорошая причина. — Он накрывает своим телом мое, думая о чем-то, что, кажется, развлекает его.

— Почему у тебя такое выражение на лице? — Я вожу пальцами вверх и вниз по его спине.

Он сосет кольцо в своей губе между зубами, и затем появляется улыбка. — Ничего.

— Есть что-то. На твоем лице эта тупая улыбка, так что просто скажи мне.

— Доверься мне. Ты не хочешь знать.

— Хорошо. — Я сжимаю ноги вместе, так что он не может приблизиться ближе.

— Так вот как оно будет? — Он лукаво улыбается, потом заводит мои руки мне за голову и касается губами моего уха. — Я думаю о том, как хорошо будет чувствоваться внутри тебя без презерватива.

Я качаю головой, но мои ноги раскрылись, и я прижалась губами к его.

Держа мои руки в ловушке, он кусает мою нижнюю губу зубами, врывается в меня, и все мое тело воспламеняется от экстаза.

Он закрывает глаза и глубоко вдыхает через нос. — Черт, Элла... Его глаза открыты, и он двигается во мне.

Пот покрывает нашу кожу, когда наши тела соприкасаются. Сцепив руки у него на затылке, я прижимаю его губы к моим, тяну в рот его колечко в губе, и исследуя его кончиком своего языка. Мои ноги обхватывают его за бедра, пока он продолжает врываться в меня, и я издаю блаженный стон. Моя голова откидывается назад, и я снова теряюсь, Миша начинает замедляться, пока он, наконец, не успокаивается.

Мы тяжело дышим, и наши тела испускают жар. Он убирает влажные волосы с моего лба и смотрит мне в глаза. Кажется, что есть что-то, что он хочет сказать мне, что-то значимое, но вместо этого он просто целует меня в лоб и усмехается. — Еще десять минут и я снова в игре.


* * *


Два часа спустя, мы снова полностью одеты и едем в клуб, чтобы присоединиться к Лиле и группе. Уже за полночь, но город жив. Машины выравниваются в ряд на дороге, люди ходят по тротуару, и огни сияют в ночи.

После того, как Миша в течение пяти минут умолял меня позволить ему вести, я, наконец, сдалась, и протянула ключи, но только после того, как он пообещал не вести, как безумный человек.

Он все равно выжал газ и разрезал шинами асфальт, выводя машину на главную дорогу.

— Ты обещал, — я ткнула в него пальцем. — Веди себя хорошо.

— Это слабость, — говорит он, довольный. — Что у него под капотом?

— Я не знаю, — пожимаю плечами. — Я не смотрела. Я была слишком занята, пытаясь добраться сюда, чтобы увидеть тебя.

Он тянется через консоль и кладет руку мне на бедро, принося тепло между моими ногами. — Давай же. Ты знаешь, ты хочешь позволить мне увидеть, насколько быстрой может быть эта машина. А после этого, мы можем остановиться, и ты сможешь выместить все свое волнение на мне, на заднем сидении.

— Ты смехотворно возбужден, — сказала я ему. — Но уверена, ты знаешь об этом.

— Знаю, — говорит он, останавливаясь на красном сигнале светофора. Красное сияние освещает кабину. — Я в чертовой поездке, далеко от тебя все время... это становится реальной проблемой.

Паника душит меня, когда я думаю о нем, далеко в Нью-Йорке, окруженного женщинами, которые, вероятно, с радостью позаботятся о его проблеме. Я постепенно выдохнула, чтобы он не слышал неустойчивость моего дыхания.

— Эй, — он гладит меня по внутренней стороне бедра большим пальцем, когда включается зеленый. — Я знаю, о чем ты думаешь, и тебе надо расслабиться. Я никогда не сделаю того, что обидит тебя.

Я улыбаюсь, но моя улыбка неискренняя. Люди никогда не хотят причинить боль друг другу, но все же, иногда это случается. Случается в напряженный момент, из-за недостатка объяснений или просто из-за слов, которые необходимо сказать, но они остаются лишь в нашей голове.

Или человек просто сдаётся на секунду.

Люди все время ранят друг друга.


Миша


К тому времени, когда мы достигли клуба, Элла затерялась в своих мыслях, так же как и я. Я не уверен, ее визит - сюрприз был хорошей идеей или плохой, потому что из-за этого будет тяжелее расстаться, когда придет утро.

Оказывается, что только Наоми, Чейз и Лила были в клубе. Дилан ушел с официанткой, но никто точно не знал, куда - или им просто было все равно.

На заднем плане играла реально дрянная музыка, и женщина, одетая в красные сапоги и ковбойскую шляпу, танцевала перед пожилым мужчиной, пытаясь соблазнить его, но она была пьяна и продолжала терпеть неудачу.

За столом чувствуется напряженность, как только мы садимся. Лила награждает Эллу тяжелым взглядом, и ртом говорит слово «сучка», кивая головой в сторону Наоми.

Я приподнимаю бровь, смотря между Эллой и Лилой. В то время, как Наоми отвлечена с Чейзом, Лила наклоняется через стол и прикрывает рукой сторону своего лица. — Напомни мне позже рассказать тебе маленькую, прекрасную историю.

Было трудно не закатить глаза на такую глупость. — Должны ли мы заказать закуску или что-то?

— Мы уже заказали, — огрызается Наоми, посылая мне неодобрительный взгляд. — И мы заказали напитки, но никто еще ничего не принес.

Я держу руки перед собой и приподнимаю брови. — Хорошо, извините, что спросил.

Она практически зарычала на меня и мне интересно, была ли между ней и Лилой кошачья драка. — Ну, я раздражена дрянным обслуживанием.

Я обнял Эллу за плечо и прошептал на ухо. — На что ты смотришь?

Она подпрыгивает, вздрогнув, и поворачивает голову в мою сторону. — Ничего. Я просто удивилась.

Я прослеживаю направление, в котором она смотрела, на пожилую пару, которая обнимается. Они выглядели немного грубо, будто они слишком много объехали по стране на их Харлее.

— Почему ты уставилась на старую пару? — я играю с ее волосами.

Она быстро качает головой. — Я не смотрела.

Я смотрю на ее губы, которые она нервно покусывает, но решаю позволить всему, о чем она сходит с ума, существовать сейчас, не желая разрушить одну ночь, когда мы вместе, перед расставаньем на целый месяц.


Элла


По некоторым причинам, я обнаружила, что смотрю на старую пару, и представляю, что будет, если Миша и я все еще будем вместе в этом возрасте.

Мужчина кормит женщину из своей тарелки, и она наклоняется, чтобы поцеловать его. Интересно наблюдать за ними, потому что мои родители никогда не были настолько ласковыми друг с другом.

Чем больше я думаю об этом, тем больше нервничаю. Я не вижу себя и Мишу вместе, старыми, сидящими за столом, кормящими друг друга - я ничего не вижу.

Миша беспокоится обо мне, как и всегда, когда я странно себя веду. Я фокусируюсь на разговоре, кивая головой, даже если понятия не имею, что происходит.

Когда мы уходили, Лила хватает меня за локоть и вытягивает из хватки Миши.

— Что ты делаешь? — говорю я, спотыкаясь, пытаясь идти с ней в ногу, когда она тащит меня за угол кирпичного ресторана в место для курения. Темно, и воздух немного влажный, по сравнению с сухим теплом Вегаса.

— Эта Наоми – сучка, — она машет рукой, говоря.

Мои брови нахмурились, когда я проверяю, не слушают ли нас на углу здания. — Почему? Что она тебе сделала?

— Она ничего мне не сделала, — Лила скрестила руки, и ее лицо покраснело от гнева. — Она говорила о тебе.

— Что, например?

— Что ты забиваешь голову Мише. Что ты недостаточно хороша для него.

Моя челюсть падает. — Она сказала это тебе?

— Нет, но я подслушала ее. — Ее глаза блуждают по группе ребят, стоящих на углу, наблюдая за нами. — Она думала, что я была в уборной, но я возвращалась назад и услышала, как она говорила с Чейзом, который, кстати, горяч.

— Тот, с большим количеством татуировок и ирокезом? — спрашиваю я, и она кивает. — Он не выглядит, как твой тип.

Она пожимает плечами и быстро качает головой. — Это не относится к делу. Я думаю, Наоми хочет Мишу, и я не доверяю ей.

— Мы проходили это тысячу раз. — Я задерживаю дыхание, когда парень с сигаретой подходит и выпускает дым в нашу сторону. — Я доверяю ему.

— Я думаю, ты совершаешь ошибку. — Она убирает немного туши с ресниц. — Думаю, ты должна попросить его уйти из группы.

— Ни в коем случае, я никогда не сделаю это с ним, — потрясенно говорю я.

— Твой выбор, — отвечает она. — Но говорю тебе, я чувствую проблему.

— Эй, Элла Мэй! — Кричит Миша с угла здания, и наши с Лилой взгляды направляются на него. — Что ты делаешь?

Я смотрю на Лилу. — Спасибо, что переживаешь за меня, но все будет в порядке.

Она вздыхает, и мы идем к Мише, который ждет меня с протянутой рукой. — Что-то не так?

Я смотрю в его глаза, светящиеся от счастья. — Нет, все отлично.


Миша


Обычно, вся группа зависает в одной комнате. Наоми занимает одну из кроватей, и мы бросаем монетку, чтобы определить, кто займет другую. Сегодня, я снял дополнительную комнату, чтобы у нас с Эллой было больше времени вместе.

После долгих уговоров с моей стороны, я смог убедить Лилу спать в той же комнате, что и группа. Хотя, она, кажется, не была очень взволнована этим, с тех пор как Дилан не переставая, беспокоил ее.

Как только мы оказались одни, Элла плюхнулась на кровать и завела руки за голову. — Я вымотана. Который час?

Я посмотрел на кожаные часы на моем запястье. — Почти 3 часа.

— Правда? — Он приподнимается на локтях. — Ты всегда остаешься допоздна?

— Обычно. — Я снимаю свои часы и выскальзываю из обуви, идя к ней. — И я хорош еще, по крайней мере, для нескольких часов. — Я сбрасываю с себя рубашку, забираюсь на кровать, и накрываю ее тело своим. Ее пальцы очерчивают мускулы моего живота, и черный курсивный шрифт татуировки на моих ребрах.

— «Я всегда буду с тобой, внутри и снаружи… — читает она, — …в трудные времена и в безнадежность, в любви и в сомнении».

Я немного отклонился, поднеся ее руку к своему рту, и мягко целуя ее ладонь. — Ты знаешь, я написал это для тебя.

— Нет, не для меня. — Ее веки дрожат, когда я дышу на чувствительное местечко на ее запястье. — Ты написал это, когда тебе было, кажется, шестнадцать.

— Вообще-то, пятнадцать. — Я опускаю ее руку и опускаюсь на нее, поддерживая свой вес руками. — Я помню, как сидел, писал это, и единственное вдохновение, которое у меня было, это твои грустные глаза - я не мог выбросить их из своей головы.

Она дуется. — Разве у меня были грустные глаза?

Я глажу пальцами ее щеку и под ее зелеными глазами. — У тебя были. Все время. И, иногда, все еще бывают.

— Ты тоже иногда выглядишь грустным, — говорит она мне, ее каштановые волосы рассыпались по подушке за ее головой. — Но сейчас, ты выглядишь счастливым.

— Это потому, что я счастлив. — Я начал напевать ей слова, и от этого ее улыбка расширилась.

— Вот так, — говорю я и глубоко целую ее, потянув ее губу и проводя языком по внутренней стороне ее рта.