Нора Хесс - Вечный огонь страстей

Стояла полная луна. Снег отражал ее сияние. Голые деревья и темные сосны застыли, вытянувшись на склонах гор. На одном из них тоскливо выл одинокий волк, подняв голову на желтый диск, застывший на черном небосводе.

У подножия горы молодая индианка извивалась под худым, жилистым телом мужчины. Он поднял лохматую голову и проворчал:

– Ори, дрянь!

Она неудобно переместилась, отвечая на его грубые, судорожные движения. Замерзшая земля неприятно обжигала обнаженное тело, и она тоскливо, украдкой бросила взгляд через плечо. Ее черные глаза искали полупустую бутылку виски. Несколько хороших глотков обжигающей жидкости, и ей станет безразлично, сколько будет терзать ее тело этот полудикий охотник. Из всего видно, что ему долго пришлось обходиться без женщины, и она сожалела, что забрела на эту стоянку, но слишком проголодалась и замерзла. А аппетитный запах еды и надежда на теплое место у костра гнали прочь мысли о неизбежной расплате.

Наконец индианка почувствовала, что охотник устал. Она стоически выдержала атаку мужчины, безразлично взирая на луну. Мужчина в последний раз судорожно дернулся и затих. Она оставалась неподвижно лежать, надеясь, что он насытился и разрешит ей уснуть у огня.

Но в охотнике, неистово терзавшем ее, не было ничего человеческого. Он, не колеблясь, прогонит ее, думала женщина. Она увидела эту отчужденность еще раньше, находясь в тени у деревьев и решая, подойти или нет. Его фигура, застывшая у костра, не сдвинулась ни на дюйм, в то время как собака ощетинилась и зарычала, обнажив клыки, почуяв постороннего. После долгого и утомительного пути, ноги у нее подгибались. Потеряв всякую надежду, женщина решила уйти. Но едва сделала несколько шагов назад, как мужчина резким голосом произнес:

– Индианка, подойди к свету, я посмотрю на тебя.

Женщина круто повернулась, черные волосы упали на грязное лицо.

– Может уберешь собаку? – нервно спросила она, не спуская глаз с глухо рычащего пса и думая, как подойти к костру.

Мужчина что-то сказал собаке, пошевелил палкой угли, затем не спеша повернул голову в ее сторону. Он осмотрел индианку леденящим взглядом. Она не встречала более неприветливых глаз. По ее телу прошла дрожь. Снова возникло желание немедленно убежать. Судя по началу, охотник может быть крайне жесток. Надо быть начеку каждую минуту. Она облегченно перевела дыхание, когда собака уселась рядом с мужчиной и осторожно подошла к рассматривающему ее охотнику.

– Как зовут? – спросил он таким резким голосом, что она вздрогнула.

– «Смеющийся Ручей», – выдавила она.

– Я буду звать тебя Докси, – пробурчал он.

– Докси? – нахмурилась женщина, – никогда не слышала такого странного имени.

– Оно подходит тебе, – мужчина едва раздвигал сжатые губы.

– Да, сэр, – пробурчала индианка, жадно наблюдая за поджаривающимся на огне кроликом.

Выражение его лица выдавало в нем человека, много видавшего в жизни. В следующее мгновение он уже сидел на корточках, снимая с вертела мясо.

– Хочешь есть? – поинтересовался он, кладя затвердевший кусок мяса в жестяную миску.

Она энергично кивнула головой. Охотник подложил ломоть холодной кукурузной лепешки и протянул ей. Женщина буквально выхватила из рук миску с едой.

Они молча поглощали пищу. Тишину прерывали свист ветра на верхушках сосен да хруст костей на зубах собаки, которые время от времени подкидывал ей хозяин.

Докси жадно уничтожила мясо с лепешкой и только сейчас заметила прочную хижину, почти сливающуюся с соснами, ее окружавшими. Посторонний глаз вряд ли сразу бы обнаружил жилище. Она удивленно посмотрела на охотника, размышляя о том, почему они сидят на холоде, если есть где укрыться.

– С твоей хижиной что-нибудь не так? – спросила женщина, когда он достал из заднего кармана носовой платок и вытер рот.

– Хижина в порядке, – охотник снял с огня закопченный кофейник и наполнил кипящей жидкостью две выщербленные чашки. Одну протянул индианке:

– Предпочитаю быть на воздухе как можно дольше, – добавил он.

– Также как и мои люди, – понимающе кивнула Докси.

– Это кто? – безразлично спросил он.

– Я из племени пеннакоков, из Канады.

– Ты далеко от дома, индианка, – он тяжелым взглядом осмотрел женщину, – как ты оказалась в Пенсильвании?

– Меня привел сюда солдат в красном плаще, – она печально помолчала. – Когда закончилась война, он возвратился в Англию.

– И бросил тебя, – безжалостно добавил охотник.

Докси продолжала пить горячий, густой до горечи кофе. Она молчала. Ей было все равно, что думает этот мужчина в штанах из оленьей шкуры. А он внимательно изучал ее.

«Наступала длинная зима, – размышлял Сэйт Магрудер. – Она смотрится достаточно крепкой – глаза ясные, не видно следов болезней». Женщина жадно взглянула на чайник. Кивком головы охотник разрешил ей налить еще, после чего она села на свое место. Глаза индианки расширились и заблестели.

– Постарайся запомнить: я люблю крепкий кофе. Надеюсь, ты сможешь его так готовить.

Докси даже наклонилась вперед, не смея надеяться, что мужчина с таким каменным лицом оставит ее у себя, пусть на какое-то время. Прочитав вопрос в ее глазах, охотник нахмурился.

– Ты ни на что не годишься и, возможно, я зря буду тебя кормить.

Она вдруг живо заговорила:

– Я выносливей, чем кажусь на первый взгляд, мне приходилось много работать на моего солдата.

– Работать под ним, не так ли?! – сухо произнес он.

– И это тоже, – согласилась Докси, гордо кивнув головой. – Он всегда хотел меня и брал с собой, даже когда шли бои.

Губы Магрудера скривились в улыбке. «Вот почему мы так легко разбили англичан», – подумал он про себя.

– Ладно. Не стоит об этом много говорить. Меня больше интересует, как усердно ты можешь работать.

Молодая индианка, молча вздохнув, посмотрела в его холодные глаза. Вот и пришло время расплачиваться за еду. Она приготовилась откинуться назад, но когда хотела снять одежду, увидела, что охотник достает из-за бревна, на котором сидит, кувшин с виски. У нее снова заблестели глаза, когда он вынул коричневую пробку и поднес кувшин к губам. В раннем возрасте она пристрастилась к этой белой обжигающей жидкости, а точнее сказать, два года назад, когда ей было 16, и пила всякий раз, как только появлялась возможность.

– Глотни, чтобы поднялось настроение, – коротко и грубо бросил он.

Она выхватила из его рук кувшин и сделала несколько длинных глотков. Горячая кровь предков заиграла в ее жилах. Индианка взяла инициативу в свои руки, подвигаясь ближе к мужчине. Черные глаза лихорадочно сверкали, она стала ласкать его ноги. Почувствовав под рукой мужскую плоть, небрежно воскликнула:

– У тебя определенно тут кое-что есть, белокожий, и побольше, чем у многих других.

– О, ну… – обронил он, – возьми снега и помойся, тогда узнаешь меня получше.

Индианка бросила на охотника неуверенный взгляд, понимая, что тот не шутит. Она поднялась и подошла к сугробу. Взяла пригоршню снега и стала обтирать бедра, невзирая на холод. Женщина прилично замерзла к тому времени, как он дал ей знак вернуться на место. Сейчас, глядя на луну, Докси чувствовала, что охотник наконец удовлетворен. И словно в завершение, одинокий волк на склоне горы оборвал свой вой.

– Подходящее окончание, – он окинул холодными голубыми глазами гору и стал застегивать штаны. Закончив, посмотрел на индианку и кивнул головой в сторону хижины, – там постель.

Докси обернула одежду вокруг замерзших ног и уже была у дверей, когда охотник крикнул ей в след:

– Чтобы к восходу сделала завтрак.

Магрудер посмотрел на нее, с тяжелым вздохом достал трубку и устроился у огня, который уже затухал.

– Бог мой, – пробормотал он, разминая табак и набивая им глиняную трубку. – Как я устал от этих случайных шлюх и грязных потаскух, от их зловония и хорошо рассчитанных ласк, без намека на чувство или нежность.

«Интересно, – мрачно размышлял он, – насколько приятно сознавать, что тебе отвечают настоящим теплом и страстью?».

Охотник отрывисто вздохнул и зажег трубку. Он устал, очень устал, пустые, бездарно потраченные годы…

Магрудер стал смотреть на языки пламени в костре, время от времени затягиваясь из трубки.

Мысли унесли его в прошлое. Какое-то воспоминание заставило его улыбнуться.

Даже еще до той зимы, когда воспаление легких унесло всю его семью, он уже тяготился скучной, монотонной жизнью на ферме. Ему исполнилось 17, когда он остался один. Поддавшись внутреннему зову, он взял еду, собрал кое-что из одежды и попрощался с родным очагом в штате Нью-Йорк. Кровь бурлила и пела в его жилах. И он отправился в тогда еще не известные места Пенсильвании.

В своих странствиях наткнулся на маленькую деревушку и, почувствовав себя там как дома, решает остановиться. Его порывистый, диковатый нрав пришелся по душе дружелюбным индейцам и грубым горцам, и они довольно бесцеремонно принялись опекать его. Краснокожие научили ориентироваться в лесу, а белые помогли построить жилье. С помощью топора они соорудили приличный домик, сложили камин и выстелили из сосны пол. В доме было одно, но достаточно большое окно, из которого открывался захватывающий вид на лес и долину. Затем перехватили инициативу жены переселенцев. Они обставили хижину, поделившись своей нехитрой мебелью. Одна отдала ему кровать, другая стол и скамью, а старая бабушка Хоукинс принесла кресло-качалку. У него сохранилось немного щербатой кухонной утвари. Он одолжил еще две жестяные миски и пару оловянных кружек. И так обосновался, приобретя все необходимое, что ему советовали женщины.

И они стали терпеливо ждать, за какой же из их дочек он начнет ухаживать и какую поведет под венец. Из чувства долга Магрудер посетил все дома, проведя там около часа с каждой из простых и глуповато-жеманных дочерей. Пристойное поведение молодых леди действовало ему на нервы. В то время он мечтал об одном: побыстрее избавиться от их присутствия. После шести недель скучных диалогов, которые оживлялись только тогда, когда речь заходила о замужестве, он решил, что с него хватит.

Улыбка тронула плотно сжатые губы Магрудера. Он вовсе не торопился лишать себя свободы ради острой на язычок девицы, которой нужно будет отчитываться за свои действия, объясняя, куда и зачем он ходил. Он ел, когда был голоден, охотился и рыбачил, когда заставляла нужда, отсутствовал столько, сколько хотел: день, два, неделю. Когда заводили разговор о том, как он обходится без женщины, он только усмехался в ответ и менял тему. Мужскую потребность он удовлетворял в деревенской таверне. Магрудер продолжал жить в своей хижине, добывая пропитание охотой и ставя капканы на зверей. Так длилось до его двадцатипятилетия, до тех пор, пока слухи о войне с Англией не превратились в реальность в 1776 году. Когда французские, немецкие и швейцарские волонтеры прибыли на французских судах для поддержки американцев, он отправился на войну добровольцем. Принял участие в сражении при Саратоге, закончившееся поражением бургундцев. Потом воевал в армии генерала Вашингтона в долине Форже той ужасной зимой 1777 года.

Сначала ему нравилась полная опасностей армейская жизнь. Ему это казалось естественным существованием. Затем наступили годы непрекращающихся сражений, продолжительных ночных переходов и одиноких скитаний в тылу врага, во время которых он получил тяжелое ранение в ногу.

Глаза мужчины наполнились подозрительной влагой, когда он вспомнил 1783 год, год окончания войны и расставания с сослуживцами, ставшими для него братьями. Он отправился в долгий путь домой. Война оставила свои отметины как на теле, так и в душе. Его колючие глаза немного смягчились. В деревушке его тепло встретили и было немало выпито за его благополучное возвращение. Женщины в таверне оспаривали на него свои права. Да, первые дни после возвращения напомнили ему былые времена: охота в лесу, пьянки с дружками, беспутные ночи. Но время шло, и ему труднее давалось прежнее веселье. Подобное разочарование он испытал и от жизни в лесу. В капканы попадалось все меньше зверья. С каждым днем он приносил все меньше дичи. За его семилетнее отсутствие звери ушли в глубь лесов.

Собака подошла к огню и села совсем рядом, словно нуждаясь в тепле человеческого тела. Магрудер машинально погладил ее, вспомнив, как он приобрел собаку.

Несколько дней назад он случайно забрел в таверну. В просторном, прокуренном помещении никого не было, кроме мужчины и пса. Охотник приветственно кивнул, опускаясь рядом на стул и гладя животное. Незнакомец спросил:

– Она нужна тебе?

Магрудер бросил на него взгляд. Тот спрашивал вполне серьезно.

– Не знаю, – ответил он, понимая, что мужчина задал вопрос неспроста, – а почему ты хочешь избавиться от нее, вполне приличная охотничья собака.