Юлия Резник - Ведьма

— Здрасьте! — бойко поздоровался мальчонка, — Вы тоже на массаж?

Степан уверенно кивнул.

— Это моя мама делает! — похвастался, — а меня деть некуда было, вот я и сижу. Жду! Меня Кирилл зовут.

— И долго тебе ещё сидеть, Кирилл? — невольно улыбнулся Степан такому непосредственному поведению ребёнка.

— Долго, — вздыхает печально.

На самом деле массаж делал мужчина, а мать парня, насколько понял Степан, была, скорее всего, медсестрой. Светленькая, немного полноватая, суетливая…

Степан заметил их с сыном, когда уже садился в такси, а те стояли под козырьком, не решаясь выйти под ледяной зимний дождь. Мужчина приоткрыл окно и предложил их подвезти. Женщина нерешительно осмотрелась, но сын не дал ей ни одного шанса, стрелой влетев в тёплый салон авто.

— Спасибо вам…

— Степан.

— А я — Ирина.

— Приятно познакомиться, Ирина. Так вам куда?

— На Садовую…

Так и вошли в его жизнь Ирина и солнечный мальчик Кирилл. Поначалу он их просто подвозил. На такси, а позже и на своей машине, которая вызвала необычайный восторг у пацаненка и некую опаску у его матери. Потом его пригласили в гости. Неловко, и с оправданиями за неказистый вид своего жилища. Ира-Ира… Знала бы ты, откуда сам Степан вылез — тебе бы твоя квартира дворцом показалась. А он почему-то сразу решил, что вот оно — решение всех его проблем. Протяни руку только! Нормальная женщина, ребёнок… Семья, о которой он всегда мечтал. Так, что когда спустя месяц, Ирина неловко намекнула, что Кирилл остался ночевать у отца, Степан, отбросив все сомнения и мысли о другой… неправильной семье, приехал к ней с букетом и шампанским, прекрасно понимая, чем дело кончится. У него долго не вставал, пофигу, что Ира старалась, как могла. Даже свет оставила, хотя и собиралась поначалу его выключить, стесняясь, по-видимому, своей несовершенной фигуры. Но Степан решил, что вид ее пышной груди поспособствует никак не наступающей эрекции. Как же он ошибся! Тяжёлая, несколько обвисшая грудь Иры не будила в нем ровным счётом ничего! Зато перед глазами встали другие малышки… Тугие холмики с ярко-коричневыми ягодками острых сосков. Член оживился и приподнялся, чем Степан сразу же воспользовался, перестав испытывать судьбу. Натянул презерватив, затащил сверху на себя женщину и вошёл, наконец, на всю длину. Не так туго, как с Ксенией… Черт! Почему он каждый раз возвращается мыслями к ней?! К ним?! Ира принялась елозить на нем… Все не так! Разве так надо объезжать мужчину?! Закрыл глаза, чтобы не видеть её чужого лица, и принялся яростно врываться в гостеприимный вход. Кончил вымученно, с трудом, чувствуя себя предателем и мразью.

В этот момент Ксения резко вскочила с кровати. Кошмар приснился… Надо же… Совсем нервы расшалились. Ничего не понимающий сонный Игорь встал следом за любимой:

— Что такое, милая? Случилось что?

Ксения сглотнула, приходя в себя.

— Что-то со Степаном…

— Ты уверена? — всполошился Игорь, набирая номер друга. Ведьма решительно кивнула головой.

— Ало, Зима… У тебя все хорошо? Ну, ладно… Ага, до завтра, — нажимает на отбой и, взяв Ксению за руку, произносит нежно, — у него все в норме.

Ксения облегченно выдыхает, а Игорь отводит глаза, не в силах признаться любимой в том, что Степан давно уже не один. Собственно, о появившейся у него зазнобе знали все, кому не лень, ведь на прошлой неделе он её даже в офис притащил зачем-то. Игорю, как он потом понял, светить свою пассию Степан не собирался, понадеявшись на его отсутствие. А когда тот неожиданно рано вернулся из администрации, Зима был попросту вынужден представить их друг другу. Не то, чтобы хоть кто-то получил от этого знакомства удовольствие…

Ну и как прикажете это Ксении рассказать? Игорь вздохнул устало, притягивая любимую к себе. Ничего… Он что-нибудь придумает.

Какой дурак сказал, что время лечит? Шли дни, складывались в недели, недели в месяцы, а легче не становилось. И раны не зажили, так… Покрылись коркой, под которой нагнаивались и все так же болели. Она жила в полсилы, фактически заставляя себя жить… И злилась, дико злилась на себя за то, что не может оставить Степана в прошлом. И Игоря мучила своим поведением. Потому что, как любой любящий человек, он не мог не догадываться о том, что с ней происходит.

Нет, у них все хорошо было… Игорь делал её счастливой, на руках буквально носил. Тормошил постоянно, отвлекал от горестных мыслей, порой совершенно безумными поступками. Так, решив наверстать все неотмеченные Ксенией дни рождения, Игорь провозгласил пятницу днем именинника. И теперь каждый раз в этот день Ксения получала новый торт, букет и, в обязательном порядке, подарок. Подарки — это совершенно отдельная история… Чего он ей только не дарил за эти месяцы! Шикарные серьги с черными бриллиантами (под цвет глаз), новые чехлы в машину, норковую шубу, навороченный айфон последней модели… Даже редкие лекарства в амбулаторию как-то достал… Ну, а что делать, если ведьма так переживала по поводу их отсутствия в вверенном ей учреждении, что ни о чем другом думать не могла? Только купить самому, чтобы любимая не волновалась. А ещё он постоянно куда-то её вытягивал. То в ирландский паб, то в ресторан японской кухни. Где это видано — дожить до тридцати лет, и ни разу не отведать суши? И пофигу, что сам их не любил.

Как-то даже привёл ведьму в настоящий ночной клуб, где своим появлением она произвела настоящий фурор. А что делать, если отдельное внимание Игорь уделил их внешнему виду? И теперь с гордостью и сумасшедшим довольством наблюдал, за её робкими попытками натянуть ультракороткое платье пониже. И понять не мог, что ему больше в голову шибануло: текила или разгоряченная танцами ведьма? А впрочем, давно он все знал… Никаким алкоголем не добиться такого эффекта, да и наркотик не всякий так проберет… Она… Везде она. В голове, душе, сердце, под кожей по сосудам вместо крови течёт. Не знал, что способен на такие чувства, не думал, что умеет так любить. А Ксения это прекрасно видела, ощущала всей своей сутью, оттого простить себе не могла своей необъяснимой тяги к другому.

В права вступала весна. Время обновления… Природы и всего живого. Может, и у неё что-то обновится? Как компьютерная программа после сбоя? Хорошо бы… Так размышляла Ксения, поворачивая к зданию областной травматологии, где у неё была назначена встреча с коллегами. Вдруг внутри что-то екнуло, кольнуло, будто иглой, в сердце. Глаза невольно принялись сканировать разношерстную публику. Кто-то спешил на работу, кто-то, в нарушение всех правил, тайком курил, кто-то просто мимо шёл по своим делам. Взгляд замер в одной точке, отсекая все второстепенное. Он! Степан… А рядом с ним женщина, маленькая и пухленькая… Такие ему нравятся, наверное… Поддерживает его под руку, а он уворачивается, смеясь, и целует ее! И мир начинает рушиться. Вселенная Ксении взрывается, и ударные волны от этого взрыва, расходясь в пространстве, как круги на воде, возвращаются к ней потоком новой боли. Она задыхается, как и всегда в моменты редких панических атак. А парочка тем временем усаживается в шикарный автомобиль и выезжает за пределы стоянки. Непонятно, на чем держась, в каком-то абсолютно изменённом состоянии сознания, Ксения также заводит мотор и, неясно, зачем, следует за автомобилем Степана. Механически, будто чужими руками, набирает Игоря. Её мучает один вопрос:

— Ты знал?

Он мог бы прикинуться дурачком… Сказать, что не понимает, о чем она. Но её абсолютно мертвый голос не позволял этого сделать.

— Да. Ксень…

— Как долго?

— Милая…

— Как долго? — повышает голос, который все же ломается в конце, как ничто другое, демонстрируя её боль.

— Уже месяца два…

Вообще-то почти три, но кто считает…

Она совершенно по-детски всхлипывает, и Игорь торопливо произносит:

— Послушай, милая, ты где сейчас? Давай, я приеду… Ты только трубку не бросай, ладно?

Она молчит, сосредоточившись на дороге и впереди едущей машине, не позволяя ничему другому проникнуть в её мысли.

— Любимая, поговори со мной. Не молчи, пожалуйста. Я так люблю тебя, милая… И так боюсь потерять… Если бы ты знала, как боюсь.

Ксения всхлипывает, все так же крутя баранку. Степан перестраивается и сворачивает в арку, она выжидает немного и следует за ним.

— Ты где сейчас, хорошая моя? Ксения, пожалуйста, скажи мне, где ты находишься? Давай, я приеду! И мы все решим. Мы же вместе все можем… И маленького ты мне родить обещала, помнишь? — бессвязная речь, в то время как сам усаживается в машину и с визгом выезжает с территории стоянки.

А Ксения наблюдает, как пара выходит из машины и направляется к дому. Руки, живущие своей жизнью, открывают бардачок, достают пистолет, с которым Ксения никогда не расстается, снимают с предохранителя.

— Ксения? — настораживается Игорь.

Ведьма вываливается из машины и следует за парочкой, удерживая в одной руке пистолет, а в другой — телефон. Заносит руку для выстрела, и… Дом, деревья, машины… Все исчезает. Перед глазами появляется сморщенный красный младенец, который орет во все горло, и тянет крохотные ручки к Игорю. Потом картинка резко меняется, она возвращается в настоящее, стреляет… Ещё, и еще, пока не кончаются патроны, а у неё по ногам не начинает течь кровь, сопровождая неминуемый выкидыш.

Видение исчезает так же внезапно, как и появилось. Ксения бессильно опускает руку с пистолетом, тяжело приваливается на капот чьей-то машины, с трудом подносит трубку к уху:

— Игорь!

— Да, милая… Я здесь, с тобой…

— Я на улице… — осматривается по сторонам, — Свободы… Двадцать пять.

— Я уже рядом…

— Хорошо… — шепчет ведьма и сползает на землю.

Он подъезжает буквально через минуту, видит ведьмину машину, бросается сначала к ней… Оглядывается и, наконец, замечает сидящую на земле Ксению. С бешено колотящимся сердцем подбегает к ней, падает на колени:

— Ксения!

— Отвези меня в больницу, — поднимает на него отрешённые, пугающие пустотой глаза. — Кажется, я беременна, и теряю ребёнка…

Мужчина обхватывает её за плечи, на мгновение замирает взглядом на лежащем на коленях ведьмы пистолете. И вновь возвращается к глазам. Забирает оружие, щёлкает предохранителем. Убирает его в карман пальто, подхватывает любимую на руки и мчит, как безумный, к машине.

Даже годы спустя Игорь задавался вопросом, как он тогда выжил. Выстоял, и вытянул их двоих. Троих, собственно… Не стоит забывать о ребёнке. Биологически не его, если уж совсем вдаваться в подробности. Ксения на этот счёт его просветила сразу же, а сомневаться в ведьминой прозорливости не имело смысла. Да и какая разница, по большому счёту? Он ведь любил… И значения уже не имело, чей сперматозоид оказался шустрее. Это была его женщина, а значит, и ребёнок — тоже его. И все же он был немного шокирован. О беременности они узнали уже на шестом месяце. Малыш даже брыкаться стал гораздо позже положенного, как бы затаившись до определённого момента. И во внешности любимой изменений не было от слова «совсем»…

В тот день Ксения действительно уберегла ребенка, вовремя обратившись в больницу. Да и потом делала все, чтобы беременность протекала нормально, старательно выполняя все врачебные предписания. Она даже рабочую нагрузку снизила, хотя и утверждала, что её энергетические запасы находятся на высочайшем уровне. Беременность, что ли, так на неё повлияла? Они не знали, да и не копались в этом как-то…

Лишь однажды он заговорил с Ксенией о Степане. Нужно было решать вопрос о том, ставить ли его в известность о предстоящем отцовстве. Ксения лишь пожала плечами:

— Делай, как считаешь нужным. В любом случае, ему не будет дела до этого ребёнка.

И вот тогда он впервые усомнился в её словах. Ну, не мог Степан отказаться от своего сына. Он же сам отказник! Впрочем…

Игорь вошёл к Степану, традиционно без стука. Тот уже достаточно успешно передвигался, и сейчас стоял, устремив взгляд в окно.

— Зима, я хотел с тобой поговорить.

— Давай, я тоже хотел. Мы в последнее время как-то отдалились…. Черт, — нахмурился Степан, потирая затылок, — звучит, как в дешевом романе…

— Зато, не так уж и далеко от истины, — замечает Игорь, усаживаясь в кресло.

— Да уж… Так, о чем ты хотел поговорить?

— Ксения беременна.

Степан как-то дёрнулся резко, как от выстрела. Потёр грудь и выдавил из себя:

— Я рад за тебя, правда. Ты хотел семью, и, наконец, она у тебя появится.

— А ты не допускаешь мысли, что это может быть и твой ребёнок? — удивляется Игорь.

Степан как-то попятился, пошатнулся, чуть не упав:

— Э нет, друг… Не надо меня в это впутывать. Только выпутался, вроде. Не нужна мне вся эта история. Забыть бы скорее, как страшный сон.