Виктор подошел к дому доктора Диффаты почти в час ночи. С террасы доносились голоса. Это Джанни, Малыш Винни и Марко, сидя за пивом, обсуждали «битву» с евреями, закончившуюся всего несколько часов назад.

— Посмотрите, — Джанни поставил стакан с пивом на плетеный стол и показал рукой на человека на тротуаре, — это Виктор, трусливое дерьмо.

— И что только он будет теперь делать? — спросил Марко, который, как и Джанни, уже порядочно накачался. Малыш Винни был абсолютно трезв.

— Знаете, он рассказал моему старику о нашем клубе.

— Черт, и это после нашего предупреждения… — Марко, который уже чуть не лежал на столе, с размаху сел. — Может, преподать ему урок?

— Не здесь, — сказал Джанни, — если мы не хотим разбудить моего старика.

— Куда мы можем пойти? — прошептал Малыш Винни, всегда готовый действовать.

— За каретный сарай, там переулок…

— Но как нам его туда заманить?

— Предоставьте это мне.

Малыш Винни встал и быстро сбежал по ступеням на улицу.

— Эй, Виктор! — ухмыльнувшись, сказал он и протянул руку. — Поздравь нас, сегодня вечером мы спасли наш склад.

Виктор посмотрел на протянутую руку:

— От кого?

— От «Диких котов»! Эти мерзавцы явились из Вильямсбурга, чтобы спалить клуб, но мы задали им перцу. Послушай, я знаю, что тебе не по душе наш клуб, но ты ведь рад, что мы предотвратили пожар?

Виктор пожал ему руку:

— Что ж, поздравляю.

— Пойдем выпьем пива, о'кей? Знаю, что считаешь нас быдлом, но ты же не так высоко взлетел, чтобы отказаться выпить с нами?

— Я не настолько высоко «взлетел», чтобы отказаться от пива, кто бы его ни предложил.

— Отлично.

Они направились к террасе. Малыш Винни отстал от Виктора на несколько шагов, достал из кармана нож, быстро открыл его и приставил острие к спине Виктора.

— Стой, — приказал он тихо.

Виктор остановился. Он чувствовал, как нож покалывает его кожу сквозь ткань смокинга. Виктор попытался оглянуться, нож уколол сильнее.

— Я сказал «стой». Это значит «не двигайся», идиот. Куда это ты ходил сегодня вечером в таком костюмчике? Обедать со своими дружками-миллионерами?

— А если и так?

— Если бы ты не был паршивым трусом, то мог бы нам сегодня помочь. А еще Джанни рассказал мне, что ты, помимо всего прочего, проклятый трепач: проболтался его старику о клубе, хотя мы предупредили, чтобы ты этого не делал!

— Наглая ложь!

Острие ножа укололо сильнее, порезав кожу. Виктор напрягся. Он увидел, как Джанни и Марко спускаются по лестнице террасы тоже с ножами в руках.

— Сейчас мы тебя кое-чему научим, красавчик. Мы тебе оставим такой подарок на память, что когда начнешь забывать итальянский, то, едва взглянешь в зеркало, сразу все вспомнишь. Ну давай, пошел.

Малыш Винни указал на левую часть двора, где Джанни и Марко уже заворачивали за угол большого дома. Серебристый свет луны заливал покрытые бутонами рододендроны, создавая ощущение, что все это происходит во сне. Но Виктор понимал, что нож, приставленный к его спине, не сон. Он не был трусом, что доказал в драке с Биллом Уортоном, но кулаки — одно, а ножи — совсем другое. Он знал, что трое негодяев опасны, разум подсказывал ему, что пора уносить ноги.

Он кинулся бежать направо. Сзади раздался топот погони. Виктор оглянулся: трое юнцов преследовали его. Он побежал к тротуару, затем вниз по пустой улице. Слева в свете луны блестела Ист-ривер и Манхэттен переливался огоньками газовых фонарей.

Виктор повернул в переулок и сразу сообразил, что совершил ошибку: это был тупик. Молодой человек остановился и, тяжело дыша, весь в поту, повернул назад. В начале тупика появились Малыш Винни и Марко с ножами в руках. Они начали приближаться к Виктору. Он остановился.

— Тебе не следовало убегать, Виктор, — произнес Малыш Винни, — поскольку это доказывает, что ты подлый трус.

— Бросьте ножи, и я один буду драться с вами тремя.

— Зачем нам бросать ножи, ты, сволочь. Как тогда заняться твоей мордашкой?

— Значит, не я, а вы подлые трусы!

— Ты слышал, Марко? Он назвал нас подлыми трусами! Трусливый еврей — это плохо, но трусливый итальянец еще хуже, потому что он позорит нас всех. Значит, мы должны сделать его хотя бы внешне похожим на смельчака.

— Да, — усмехнулся Марко. — Когда мы с ним разберемся, у него на роже будет всем шрамам шрам.

Наконец появился, отдуваясь, жирный Джанни, здорово отставший от приятелей.

— Оставайся там, Джанни, — сказал Малыш Винни. — Стой на стреме, пока мы наводим Виктору «красоту».

Они стояли всего в нескольких футах от сицилийца, не спеша поигрывая ножами.

— Раз ты сказал, что мы неправы, Виктор, — начал Малыш Винни, — значит, по-твоему, прав ты?

Виктор не сводил глаз с ножей.

— Я думаю, что мой путь лучшего вашего. Я причиняю намного меньше вреда людям. И еще я думаю, что вы просто пытаетесь доказать что-то самим себе.

— Правда? Что же?

— Что вы мужчины. Но на самом деле вы просто юнцы, прикидывающиеся крутыми. Это из-за таких, как вы, меня всю жизнь зовут «вопом».

— Ну ты, ублюдок!

Заревев, словно взбесившийся бык, Марко прыгнул на Виктора, метя ножом в лицо. Виктор уклонился и, крепко схватив руку, державшую нож, быстро и с такой силой завернул ее за спину Марко, что тот споткнулся и уронил свое оружие. Отпихнув Марко, Виктор нагнулся за ножом и едва успел его поднять, как Марко, прыгнув сзади, свалил его на землю, потом перевернул на спину и ударил кулаком прямо в нос, размозжив хрящ. Виктор ткнул Марко ножом в горло.

— Отпусти или убью, — сказал он тихо.

Марко рассмеялся.

— Ты слышал, Винни! — закричал он. — Этот трус грозится меня убить! У тебя духу не хватит, Виктор. Что скажут твои дружки-миллионеры, узнав, что ты убийца?

— Они наверняка скажут, что ты заслужил смерть!

— Да?

Марко продолжал прижимать правым коленом левую руку Виктора к земле, но правой, свободной рукой Виктор сжимал нож, приставленный к горлу противника. И Марко правой рукой начал выворачивать кисть Виктора, пытаясь отобрать нож. Одновременно второй рукой Марко подобрался к горлу Виктора.

— Брось нож, Виктор, — шипел он, — брось.

— Помочь? — спросил Малыш Винни.

— Ничего, сам справлюсь.

Марко был силен — Виктору стало трудно дышать, но он изо всех сил пытался помешать Марко отнять нож. Марко уже так сильно сжимал горло сицилийца, что у того зашумело ушах, но все же он не отводил ножа от горла противника.

— Что ты так долго возишься? — недовольно сказал Малыш Винни. — Я знаю, как заставить его бросить этот проклятый нож.

Он подошел к ним и за спиной Марко ударил Виктора в промежность. Виктор захлебнулся болью, в инстинктивной попытке защититься его тело выгнулось дугой; тотчас послышался хрип, и Виктор почувствовал, как Марко, разжав руки, всей тяжестью навалился на него; прямо ему в лицо хлынула теплая кровь Марко. От боли Виктор не сразу сообразил, что случилось. Потом его затошнило, он со стоном сбросил с себя Марко и с трудом встал на колени.

— Черт, — прошептал Малыш Винни, — ты убил его.

Виктор посмотрел на Марко, лежавшего на спине, и увидел кровавую рану у него на горле, затем перевел взгляд на нож в своей руке: нож был в крови. Виктор смутно осознал: когда Малыш Винни ударил его и он дернулся от боли, нож вонзился в яремную вену на шее Марко. Виктор чувствовал себя так плохо, что не мог произнести ни слова. Стоя на четвереньках и молясь про себя, чтобы боль поскорее утихла, он уставился на человека, только что погибшего от его руки, гадая, не захлопнулась ли перед самым его носом Золотая дверь.

— Что же нам теперь делать? — спросил Джанни, подойдя к Малышу Винни, с ужасом глядя на труп Марко. — Возьмем тело с собой?

— Шутишь, что ли? — Малыш Винни не сводил глаз с Виктора. — Мы навесим это дело на евреев.

Виктор медленно поднялся и в изнеможении прислонился к кирпичной стене, потом посмотрел на Марко, кровь которого испачкала ему лицо и манишку, и бросил нож.

— Я не убивал Марко, — сказал он, желая только одного: чтобы земля перестала кружиться под ногами. — Ты ударил меня между ног…

— Да нет, это ты убил его, Виктор, — ответил Малыш Винни. Подойдя к трупу, он обмакнул два пальца в кровавую рану. — И мы не дадим тебе забыть об этом.

Выпрямившись, он приблизился к ничего не соображавшему Виктору, которого все еще мутило, и с ухмылкой на ангельском лице приложил измазанные кровью пальцы к своим губам. Потом, привстав на носки, поцеловал окровавленным ртом Виктора в губы.

— Теперь ты один из нас, — негромко произнес Малыш Винни.

Отшвырнув его, Виктор согнулся, и его вырвало.


— Итак, ты вернулся домой, — прошептала Элис, с улыбкой глядя на Виктора. Возбуждение, охватившее ее после примирения Виктора и Огастеса, ослабило ее, заставив лечь в постель. Но ни кашель, ни боль, ни озабоченное лицо врача не могли испортить это сладостное для нее мгновение.

— Я вернулся домой, — подтвердил Виктор. Но был ли дом Декстеров действительно его домом? Разумеется, Виктор уже не мог оставаться у доктора Диффаты после того, что случилось накануне ночью. Кровь. Он, Виктор, стал убийцей. Случайно, конечно, но все же теперь на его руках была кровь. Ужас ночного происшествия преследовал его.

— Я так счастлива, — сказала Элис, — так счастлива, что ты вернулся, я очень тосковала по тебе.

Она закрыла глаза, и через мгновение он понял, что она погрузилась в сон. Виктор наклонился и поцеловал ее в лоб, потом повернулся и взглянул на Огастеса.

— Можно с вами поговорить? — спросил он.

Они вдвоем вышли из спальни.

— Вы рассказывали мне, что начало вашему состоянию положили украденные драгоценности, — начал Виктор несколько минут спустя.

Они сидели друг против друга в библиотеке. Огастес курил сигару, с интересом наблюдая за сыном. Банкир понимал, что Виктор чем-то обеспокоен.

— Это правда, — согласился Огастес.

— Вы поступили честно, рассказав мне об этом. Теперь пришло время и мне кое в чем честно признаться. — Он произнес эти слова, уставившись на ковер, а затем посмотрел отцу в глаза, гадая, как тот отреагирует. «А вдруг, — думал он, — мое признание все разрушит?»

— Прошлой ночью я угодил в драку, — сказал он спокойно, — не по своей вине, на меня напали. Это произошло в Бруклине. Как бы то ни было… — Он замолчал. «Господи, как произнести эти слова?»

— Что случилось, Виктор?

— Я… убил человека. Случайно, но все-таки убил.

Огастес с безучастным видом продолжал посасывать сигару, на кончике которой то вспыхивал, то тускнел пепел.

— Ты был со своими итальянскими друзьями?

— Да.

— Полиция знает?

— Нет. И не узнает. Мои приятели ее не любят. Но я хотел, чтобы вы знали: я убил человека.

Огастес помолчал. «В конце концов, он мне не сын, — думал он. — В его жилах течет другая кровь. Сицилийцы… Насилие и страсть к убийству у них в природе…»

— Я рад, что ты открылся мне, Виктор, — наконец произнес Огастес. — Верю, что ты убил защищаясь. Давай не будем больше возвращаться к этому делу.

Виктор посмотрел на приемного отца, удивленный его спокойствием. Неужели то, что с ним случилось, не имеет никакого значения? Но что-то внутри его подсказывало, что это не так.


Элис Декстер умерла десять дней спустя. Виктор находился у ее постели до самого конца. Последние слова Элис были обращены к нему: «Мой сын», Когда женщина, привезшая его в Америку, умерла, Виктор дал волю своему горю. «Сицилийцы, — думал Огастес, глядя на него сухими глазами, — этот народ слишком эмоционален, неустойчив. Слезы, насилие, кровопролитие… Но он мой сын. Или все-таки нет?»

Глава 11

Тюремный дневник Франко Спады.


12 августа 1892 года. Я начинаю этот дневник в память своего дорогого друга Филлипо Пьери, умершего в понедельник, два дня назад, от теплового удара, как решил этот некомпетентный идиот доктор Мантури. Да, на нашем проклятом, вонючем острове-тюрьме очень жарко, и Филлипо умер в каменоломне, но тепловой удар только довершил разрушительную работу двенадцати лет страданий от звериной жестокости, отвратительного питания, грязи, непосильного труда и самого страшного — отчаянно медленного течения времени. О Боже, как мучительна эта нескончаемая череда дней, месяцев, времен года, лет! Я в Сан-Стефано уже двенадцать лет и девять дней — всего 4389 дней без учета високосных лет. Но к чему считать? Почти все эти дни и ночи, за исключением проведенных в одиночке, я был рядом с Филлипо. Вместе с ним я работал, ел, пил, разговаривал, мочился, короче, занимался всем на свете, кроме разве что секса.