– Остальные? Слава Богу, все обошлось. Хотя, конечно же, многие простудились, а двое заработали воспаление легких.
– Нет, я имею в виду матросов.
– А, спасенные?.. Не считая Паскаля, спасли двенадцать человек. Все они довольно быстро поправились и разъехались по домам. Кстати, Сирил позволил устроить в Рэйвенсволке нечто вроде госпиталя.
– Неужели действительно позволил?
– Да. В последнее время он сильно изменился. Думаю, это началось в ночь кораблекрушения. Паскаль тоже внес свою лепту. Малыш прямо-таки распространяет вокруг себя доброту и любовь. Он считает твоего кузена замечательным, и в результате Сирил, стараясь оправдать его ожидания, таким и становится.
Николас с удивлением вскинул брови.
– Очень интересно… Рад это слышать. Но мне придется убедиться в этом лично.
– Без труда убедишься. Сирил решил пока пожить здесь. Он очень нам помогает.
– Потрясающе… А этот мальчик, Паскаль… Что с ним? Похоже, он окончательно поправился. Когда он вернется к своей семье?
– Ну… понимаешь, Николас… Этот мальчик сирота, так что я предложила ему стать членом нашей семьи. Если ты, разумеется, не против. Но не думаю, что ты станешь возражать. Уверена, очень скоро ты его полюбишь. Этого мальчишку просто невозможно не полюбить.
– Ты сказала – «нашей семьи»? – Николас взглянул на Паскаля; малыш, высунув язык от усердия, рыхлил землю на очередной клумбе.
– Я что-то не так сказала, дорогой? Николас, ты в порядке?
– Джорджия, дорогая… – голос его дрогнул. – Конечно, я в порядке, в полном порядке. Ох, это такой подарок, я хотел… Я всегда хотел иметь детей. Но когда ребенок появляется так неожиданно и таким необычным образом… Извини, меня просто захлестывают эмоции. Такое со мной не часто случается.
Джорджия крепко обняла мужа, прижавшись щекой к его широкой груди.
– Ничего страшного, дорогой, сейчас это происходит со всеми нами. И вообще, мне очень нравится видеть тебя таким открытым, ведь раньше ты умело скрывал свои чувства.
– Умело?
– Даже слишком. Мне пришлось очень потрудиться, чтобы начать хоть немного понимать тебя. Но ты и тут перехитрил меня, спрятавшись туда, откуда никто не мог тебя вытащить.
– И меньше всего я сам, – ответил Николас со смешком. – Но теперь я постараюсь все исправить. Джорджия, прости меня, но сейчас я страшно устал. Пожалуй, пойду прилягу.
– Конечно-конечно, отдыхай. Попозже я зайду тебя проведать.
Она поцеловала супруга и проводила его долгим внимательным взглядом.
Следующие пять дней Николас в основном спал. Он завтракал в своей комнате, потом ненадолго выходил в сад, а после обеда снова ложился спать, так как во сне его организм нуждался ничуть не меньше, чем в пище. Казалось, он никак не мог наесться и отоспаться, но все же Джорджия каждый день замечала небольшие, но положительные изменения в его состоянии.
Паскаль, наделенный необычной для ребенка мудростью (иные люди не обретают ее за всю свою жизнь), прекрасно понимал, что Николасу больше всего необходимы покой и тишина, и поэтому не докучал ему, проявляя необычайную сдержанность. А Сирил был этому даже рад; судя по всему, ему не очень-то хотелось общаться с кузеном. Джорджия заметила, что после “возвращения” Николаса Сирил стал более нервным, – очевидно, юноша опасается скорого окончания своей жизни в Клоузе. Он так старался никого не обидеть, что это было бы даже забавно, если бы не было так грустно. Джорджия жалела молодого человека и поэтому, общаясь с ним, старалась проявлять благожелательность. От Паскаля, естественно, тоже не ускользнули изменения, произошедшие с Сирилом, и малыш, как всегда, обаятельный и в то же время серьезный, тоже старался проявлять предупредительность по отношению к своему старшему другу. Но Джорджия знала, что кузенам в конце концов все-таки придется поговорить откровенно – иного выхода из положения просто не существовало.
Как-то на рассвете, внезапно проснувшись, Джорджия открыла глаза и увидела мужа, сидевшего на краю постели и в задумчивости поглаживавшего щенка.
– Николас… еще рано. Ты почему ты не спишь, дорогой? – Джорджия тронула мужа за плечо.
Он повернулся и посмотрел на нее.
– Полагаю, я и так спал достаточно долго. Пора снова начинать жить полной жизнью.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила она, приподнимаясь и протирая глаза.
– Чувствую себя другим человеком, сильным как бык. Так что вставай и одевайся. Мне бы хотелось прогуляться.
– Прогуляться? – переспросила Джорджия, окончательно проснувшись. Внимательно посмотрев на мужа, она заметила, что он действительно выглядел гораздо лучше, чем накануне Глаза его задорно сверкали, а лицо уже не казалось изможденным. Но неужели он так поправился за одну эту ночь?
– Да, моя дорогая. Пойдем посмотрим на этот мир. Посмотрим только мы вдвоем. Мне давно не удавалось побыть с тобой наедине. Я ревную тебя к Сирилу, Бинкли и даже к мальчику. Я хочу больше времени проводить с тобой.
– Хорошо, Николас. Я тоже этого хочу. Дай мне несколько минут, и я буду готова.
Джорджия прошла в гардеробную и, одевшись потеплее, спустилась вниз. Николас уже ждал ее, у его ног сидел Рэли. Он взял ее под руку, и они направились в сад, овеваемый прохладным утренним ветерком и украшенный хрустальными каплями росы.
Супруги не спеша обогнули дом и пошли к пруду. Рэли с радостным лаем носился по мокрой траве, не забывая при этом нападать на высокие сапоги хозяина. Николас улыбнулся и, обнимая жену, проговорил:
– Как хорошо, правда? – Они остановились и оглядели дом. – Очень хорошо.
– Да, действительно… – ответила Джорджия. – Видишь, мечты могут сбываться.
Николас рассмеялся и легонько дернул ее за выбившийся локон.
– Да, наверное, все-таки могут. Джорджия, ты понимаешь, что мы женаты уже почти пять месяцев?
– Конечно, понимаю. – Она улыбнулась. – После той первой нашей встречи в Клоузе мы прошли долгий путь.
– Совершенно верно. Я тогда был одиноким человеком. И я был очень раздосадован, обнаружив, что такая красивая женщина застала меня в слезах.
– Красивая женщина? Перестань, Николас.
– Но ты действительно красива. И прекрасно знаешь это. Даже тот отвратительный чепец не мог скрыть твоей красоты. Если помнишь, я тогда обнял тебя и поцеловал. Заметь, обычно я не обнимаю и не целую красивых женщин, не будучи представленным им должным образом. Но тогда я не смог удержаться.
– Я помню. – Джорджия снова улыбнулась. – И еще помню, что была шокирована твоей импульсивностью.
Николас усмехнулся.
– А тебя не шокирует, если сейчас я опять тебя поцелую?
– Думаю, мне это даже понравится.
– Давай проверим, дорогая.
В следующее мгновение Николас привлек жену к себе и поцеловал почти так же, как в тот первый день. Но на этот раз Джорджия не оттолкнула его, – напротив, обвила руками его шею и с чувством ответила на его поцелуй. Поцелуй же становился все более страстным, и вскоре она почувствовала головокружение, а ноги у нее стали словно ватные и отказывались держать ее.
– О, Джорджия… – пробормотал муж, прерывая поцелуй и чуть отстраняясь. – Джорджия, милая моя… – Он взял в ладони ее лицо и заглянул ей в глаза. – Мне так много нужно сказать тебе, что я даже не знаю, с чего начать. Вот только… Не знаю, как ты отнесешься к тому, что я собираюсь сказать.
– В чем дело, Николас? – прошептала она; ее встревожило странное выражение, внезапно появившееся в его глазах. – Прошу тебя, говори… что бы это ни было.
– Что бы это ни было?
– Да, что бы это ни было.
Он опустил глаза, а она вновь заговорила:
– Ведь это не может быть… что-то ужасное… Впрочем, не важно, мы и с этим справимся. Ведь со всем остальным мы справились, не так ли?
Муж снова посмотрел ей в глаза.
– Джорджия, дело вот в чем… Когда мы шли к алтарю, это был, по сути, вынужденный брак. Мы оба точно знали, что могли предложить друг другу. Ну, может, не совсем точно, но это не важно. Важно то, что теперь все изменилось. Я этого совсем не ожидал, но так уж случилось. И боюсь, что я ничего не смогу с этим поделать.
– О чем ты говоришь? – Джорджия еще больше встревожилась – она никогда еще не видела мужа таким взволнованным. – Пожалуйста, Николас, расскажи мне все. Ах, мне на ум приходят самые ужасные вещи…
– Нет-нет, в этом нет ничего ужасного, милая. По крайней мере, я на это надеюсь. На самом деле все очень просто. – Он сделал глубокий вдох. – Дело в том, что я люблю тебя.
Сердце Джорджии болезненно сжалось. Ее Николас, такой сильный и такой смелый, был в то же время настолько уязвим, что с трудом мог говорить о своих чувствах. Но, с другой стороны, он демонстрировал эти чувства иными способами.
– Николас, дорогой, – прошептала она, – а я люблю тебя, люблю всем сердцем.
– Любишь? – переспросил он с удивлением. – Ты в этом уверена?
– Да, абсолютно. Мне кажется, я поняла это уже давно, но осознала лишь тогда, когда ты не мог меня услышать. Ах, если бы ты знал, как я боялась, что ты никогда не услышишь моего признания.
Он на мгновение прикрыл глаза.
– Я рад, что ты сказала мне об этом. Очень рад. Я так долго этого ждал…
– Как жаль, что я не знала о твоих чувствах до той ночи, когда произошло кораблекрушение.
– Но почему тогда? Почему именно тогда?
– Ты тогда на меня рассердился, а потом обнимал и целовал, и я поняла: ты просто боялся за меня. Когда ты ушел, я очень ругала себя… Ведь я позволила тебе уйти, не сказав, что ты уносишь мое сердце. А потом, когда ты уже спал непробудным сном, Бинкли как-то сказал мне, что ты ничего не знаешь о моих чувствах. И я почувствовала себя ужасно глупо…
– О, Джорджия… – Николас привлек жену к себе и прижался щекой к ее волосам. – Милая Джорджия, мы оба вели себя ужасно глупо. Но теперь я благодарю Бога за то, что Он дал мне тебя, и за все то, что у нас есть сейчас. Пять месяцев назад у меня ничего не было, а сейчас у меня есть жена, которую я люблю до умопомрачения, и есть маленький мальчик по имени Паскаль, которого, уверен, я скоро полюблю. И еще у нас с тобой есть дом и прекрасный сад.
– А также Бинкли, – добавила Джорджия. – Ты не должен забывать о Бинкли.
Николас улыбнулся и поцеловал ее в лоб.
– Да-да, конечно. Как я могу забыть о бесценном Бинкли? Кстати о Бинкли… Интересно, он уже встал? Я умираю от голода.
– Не думаю, что он встает так рано. И, конечно, ты не станешь его будить. Я сама приготовлю тебе завтрак.
Они снова пошли по саду, и Джорджия показала мужу ту часть садовой стены, которую восстановил Сирил. А потом они сидели на кухне, и Николас с аппетитом уплетал приготовленный Джорджией завтрак, состоявший из солидной порции омлета с печенью, тостов и холодной ветчины.
– А ведь мне так и не досталась моя часть говяжьего бока, – с деланым сожалением проговорил Николас.
Джорджия кивнула.
– Да, действительно. Мне очень жаль, дорогой. Я помню, как ты ждал этого ужина. Той ночью Бинкли накормил твоей говядиной тех, кто спасал потерпевших крушение.
Николас вздохнул.
– Наверное, смели все в момент.
– Что смели, месье? – спросил Паскаль, входя в кухню и усаживаясь за стол.
– Мой кусок говядины, Паскаль. Впрочем, не важно. Слишком долго объяснять. Доброе утро, мой друг. Ты всегда встаешь так рано?
– Да, месье. К тому же мне очень хотелось увидеть вас. Мадам сказала, что у вас в душе очень много счастья, и сегодня я вижу, как оно светится в ваших глазах. Вы больше не грустите?
– Нет, больше не грущу. А ты, Паскаль? Ты не грустишь?
– Раньше я очень грустил, ведь мои родители умерли, и у меня не стало дома. А потом меня взяли на корабль. Но мне там не очень нравилось, хотя на корабле было все-таки лучше, чем в приюте. А потом эта буря… – мальчик вздохнул. – К счастью, теперь у меня есть настоящий дом и настоящие друзья. А вы, месье, выздоровели. Разве я могу сейчас грустить?
Николас внимательно посмотрел на мальчика.
– Значит, ты счастлив здесь? – спросил он.
– Да, месье. По-настоящему счастлив. Но почему вы смотрите на меня так серьезно? Неужели хотите отправить обратно в приют?
– Нет, Паскаль. Разумеется, нет. Джорджия говорит, что предложила тебе жить с нами. Скажи, ты хочешь стать членом нашей семьи?
– Конечно, месье. Да-да, это именно то, чего я хочу! Я буду очень усердно работать и не буду вам в тягость.
Николас рассмеялся.
– Сейчас ты говоришь в точности, как когда-то Джорджия. Это заставляет меня задуматься: а нет ли во мне чего-то такого, что позволяло бы заподозрить меня в корысти? Паскаль, поверь, тебе нет нужды думать об этом.
– Вы очень добры, месье, и я сделаю все возможное, чтобы не разочаровывать вас.
– А я, в свою очередь, постараюсь не разочаровать тебя, Паскаль.
Последние слова Николаса вызвали у мальчишки взрыв радостного смеха. Тут Джорджия поставила на стол кружки с чаем, а также тарелку для Паскаля, после чего тоже села. Они ели, разговаривали и смеялись. После завтрака, убирая со стола, Джорджия радостно улыбалась. Ведь только что, за этим столом, у нее появилась настоящая семья.
"Величайшая любовь" отзывы
Отзывы читателей о книге "Величайшая любовь". Читайте комментарии и мнения людей о произведении.
Понравилась книга? Поделитесь впечатлениями - оставьте Ваш отзыв и расскажите о книге "Величайшая любовь" друзьям в соцсетях.