Сьюзен Филлипс - Великий побег

– Не такая она вовсе. – Они не заметили, как по лесенке взобрался на корму Тоби, задрав маску ныряльщика на лоб.

– У нее трудные времена, Тоби, – сказал Майк, наполняя пластиковый стаканчик вином и протягивая Люси. – Тебе бы нужно встать на ее место.

Тоби запрыгнул на палубу, разбрызгивая с худого тела воду.

– Она-то никогда вас не защищает. Не знаю, почему вы всегда за нее вступаетесь.

«Потому что такой уж он человек», – подумала Люси.

Он оправдывал подростка, который помял ему бампер, извинял родителей–алкоголиков, а сейчас оправдывал Бри за то, что она не отвечает на чувства, которые Майк, кажется, все еще испытывал к ней.

Он разорвал пакет чипсов:

– Бери-ка скорей сандвич, пока я все не съел.

Тоби с Майком перекидывались шуточками, поглощая чипсы и бутерброды, заодно и принесенное Люси печенье. Рядом со старшим другом Тоби превращался в другого ребенка – смешливого и общительного, без следа привычной замкнутости. Когда они расправились с едой, парнишка растянулся на скамейке в кормовой части и задремал, пока садилось солнце.

Майк встал к штурвалу, и они отправились обратно. Люси сидела рядом и, потягивая вино из стаканчика, третьего по счету, любовалась бликами уходящего солнца на воде. Ни с того ни с сего Майк вдруг сказал:

– Когда мне было семнадцать, я подстроил Бри подлость. – Чтобы перекрыть шум мотора, Майк говорил громко: Люси могла его слышать, а Тоби нет. – Она тогда влюбилась в Дэвида, отца Тоби, а я так ревновал, что стал ненавидеть их обоих. – Он повернул рукоятку двигателя. – Однажды ночью я шпионил за ними, а потом проболтался матери Бри о том, чем они занимались, или, по крайней мере, чем занимались, когда я слонялся поблизости и увидел их. На следующий день Бри уехала. И возвратилась только меньше двух месяцев назад. Поэтому нетрудно понять, почему она не может меня видеть.

Люси покрепче обхватила пластиковый стаканчик:

– Вы все еще любите ее?

Он задумался.

– Думаю, настоящая любовь должна быть взаимной, а с Бри этого и в помине нет. Но мне не нравится, когда я вижу, что она бьется как рыба об лед. – Он послал Люси извиняющуюся улыбку. – Что я все о себе да о себе. Как правило, не люблю я этого, но с вами так легко говорить.

– Я не против.

За один день Майк поведал ей о себе больше, чем поделился Панда за все время знакомства с Люси.

Когда они приблизились к гавани, Майк удовлетворенно вздохнул:

– Повидал я много мест, но вот от этого вида никогда не устаю. Не могу даже представить, что смог бы жить где-то еще.

– Зимой точно подумаете по–другому.

– В прошлом году я провел пару недель в Майами, и меня все время тянуло обратно. Скучал по лыжным гонкам, подледному лову, снегоходам. В других местах люди впадают зимой в спячку. Здесь же, в Мичигане, зима – повод выбраться и устроить какое-нибудь развлечение.

– Вы и в пустыне продадите песок, – засмеялась Люси.

– Люди знают, что мне можно доверять. – Он взглянул на нее, и, в отличие от Панды, его глаза смотрели выше ее шеи. – Я самый богатый житель острова, – просто, без прикрас  сообщил он. –  И не принимаю это, как должное. Всякий здесь знает, если у кого неприятности, то я сделаю все от меня зависящее, чтобы помочь.

– А люди этим не злоупотребляют?

– Время от времени кто-нибудь принимает меня за простака, но вот что я вам скажу… Пусть уж лучше так, чем не оказать помощь человеку, который в ней действительно нуждается.

Этим все сказано, кто такой Майк Муди. То, что Люси первоначально рассматривала как бахвальство, было истинным благородством души. В отличие от Патрика Шейда, Большой Майк не боялся показать людям себя со всеми своими недостатками.

Панда услышал шаги Люси по настилу. Как обычно, она входила в дом через спальню, а не как все нормальные люди – через парадную дверь. Облегчение узнать, что с ней все в порядке, лишь едва пересилило его негодование. У него пропал весь день из–за беспокойства, что она затеяла и где пропадала.

Панда сосредоточил внимание на триллере в мягкой обложке, который пристроил на груди, и притворился, что читает. И даже взгляд не поднял, когда раздвинулись стеклянные двери, но все что нужно, видел краем глаза.

Люси выглядела растрепанной и счастливой. На надетом поверх купальника белом махровом сарафане остались пятна от еды. Сарафан криво подпоясан, поэтому с одной стороны грудь оказалась открытой больше, чем нужно. Верх купальника облегал Люси так эротично, что ее видок годился для иллюстрации какого-нибудь журнала эротического содержания.

Люси увидела Панду на своей кровати, но не подала виду. Он скрестил лодыжки и кивнул в сторону комода:

– Я принес свою свинью, чтобы оживить комнату.

– Не хочу я тут твою свинью.

– Не придирайся. Это великолепная свинья.

– У каждого свой вкус.

Она подтянула на ноге купальник. От Люси пахло солнцезащитным кремом и озером.

Панда отложил книжку и спустил ноги с кровати, злой как сто чертей.

– Долго же ты гуляла.

– Я сказала Темпл, куда поеду. – Она зевнула и бросила сумку в угол. – Мне нужно в душ.

Он потащился за ней в ванную комнату и плечом подпер косяк.

– Темпл сказала, что ты собираешься на рыбную ловлю с Майком Муди. Он же осел.

Она тут же вышла из себя:

– Нет, он не осел. Просто так кажется, потому что Майк ведет себя чересчур жизнерадостно. Он отличный парень.

Такое Панда точно не хотел слышать.

– Ага, просто напрашивается.

Она рванула поясок сарафана.

– Ты ничего не понимаешь. Майк – хороший человек с широкой душой. И в отличие от тебя, он не боится вести настоящие разговоры.

Панда фыркнул. Да никакой мужик не станет вести настоящие разговоры с женщиной, если не хочет залезть к ней в трусики.

Люси сжала губы, чинно и строго:

– Пожалуйста, выйди, мне нужно принять душ.

Они принимали душ вместе. Забыть об этом она не могла. Но черт его возьми, если он станет спорить с ней по этому поводу.

– Да пожалуйста!

И, хлопнув дверью, Панда схватил книжку, которую не собирался читать, и выскочил из спальни.

Он работал на компьютере, разбирая бумаги, до часа ночи и все же никак не мог заснуть. Всякий раз, стоило сомкнуть веки, как перед глазами вставал проклятущий список с мерцавшими  словами: «спать с кем попало».

Торча на своем привычном месте на потрескавшемся линолеуме, кухонный стол просто издевался над Люси. Выглядел он как жирный зеленый бородавочник–хромоножка. Люси шлепнула кухонным полотенцем по столешнице.

– Кстати, как считаешь, мог бы ты готовить кофе так, чтобы не оставлять везде кофейную гущу?

Панда отвернулся от кухонного окна, где вел наблюдение за двором на предмет появления вооруженных грабителей, сбежавших убийц или, на худой конец, бешеных скунсов, – все, что угодно, лишь бы удовлетворить свое страстное желание действовать.

– Кстати, как считаешь, могла бы ты готовить кофе вместо меня? – в тон ей ответил Панда.

– Я, между прочим, ем, – подала голос из–за стола Темпл. – Может, заткнетесь?

– А вы… Вас что, убьет, если поблизости будет маячить коробка «Читос»? Или это слишком большой соблазн для Ее Величества? – повернулась к ней Люси.

Темпл облизала ложку с йогуртом:

– Панда, избавься от нее.

– С удовольствием.

– Не переживайте. Я ухожу. – Люси бросилась из кухни. – Пойду туда, где меня ценят.

Она попыталась изобразить достойную отрыжку, но потерпела неудачу.

– Слышал, в городе открыли новый детский сад, – крикнул вслед Панда.

– Ага, по тебе плачет. – Люси от души хлопнула дверью и направилась в коттедж.

Одно светлое пятно в этой стычке: как же здорово вести себя по–детски.

Что-то между ними пошло наперекосяк, и не просто потому что Панда не стал ждать ее в постели прошлой ночью, когда Люси вышла из душа. Она стала ощущать какую-то горечь по отношению к нему, которой не место в летнем загуле. Клиентка знала о Панде больше, чем женщина, которая с ним спит, и Люси это не нравилось. Ей хотелось, чтобы он делился с ней. Доверял. Она, конечно, знала, что Панда примет за нее пулю. Может, следовало тем и довольствоваться. Но только не тогда, когда Люси известно, что он сделает то же самое и для Темпл, и для любого, за кого чувствует ответственность.

Бри только открывала ларек, когда подошла Люси и, пока подруга выставляла щит с вывеской «Карусельный мед», принялась рассматривать новые открытки. На них красовались старинные плетеные корзины, предшественники современных ульев, под сенью цветущих вишневых деревьев с жужжавшими вокруг крон причудливыми пчелами.

– Это же великолепно, Бри. Лучшее из того, что ты делала.

– Ты так думаешь?

Она переставляла металлический столик под тенистый дуб, где рисовала в перерывах между клиентами.

– Точно. Разойдутся как горячие пирожки.

– Надеюсь. До Дня Труда только месяц, а потом… – Бри безнадежно махнула рукой.

Люси хотела, чтобы подруга позволила ей покрыть изначальную стоимость массового производства открыток. Но несмотря на то, что представлено это было как деловое предложение, гордая Бри наотрез отказалась принять его. Положительный момент, что она нашла новую возможность для продажи своих изделий через пастора Сандерса, священника миссионерской церкви Сердце Милосердия и владельца местного магазина подарков. Пастор начал выставлять кое-что из ее продукции.

– Как вчерашняя морская экскурсия с Майком? – нарочито как бы между прочим спросила Бри.

– Отлично. Было весело.

– Тогда, должно быть, Майк свалился за борт.

Люси предпочла не заметить напряженную нотку в словах Бри.

– Да нет.

– Жаль.

Бри схватила пакет крошечных одноразовых ложечек для проб и стала высыпать в корзинку, стоявшую рядом с тарелкой завернутых в фантики медовых карамелек в шоколаде, которые экспериментаторша Люси наконец-то довела до совершенства.

Люси осторожно промолвила:

– Мне он нравится.

– Потому что ты с ним не слишком-то часто общаешься. – Бри сняла крышку с контейнера со свежим сотовым медом, выставленным на пробу покупателям. – Я знала его, когда он был моложе Тоби. Еще с тех пор.

– Да, он рассказывал, что тогда был точно не мистер Популярность.

– Ты и понятия не имеешь насколько.

– Вообще-то, в каком-то смысле имею. Он рассказал, как поступил с тобой.

Та застыла.

– Он рассказал?

Люси кивнула:

– Интересный Майк человек. Необычный. Не скрывает ни своих ошибок, ни своих достоинств.

– Да, он, конечно же, с удовольствием поведал тебе, какая он важная персона.

– На самом деле, нет.

Бри закончила расставлять мед и раскладывать ложечки вместе с сухими крендельками, чтобы макать те в приправленный шоколадом мед, который она стала делать в качестве эксперимента.

– Мне не нравится, что Тоби проводит с ним так много времени.

– Майк о Тоби заботится.

– Да уж, воркуют как голубки, – горько согласилась Бри.

Люси склонила голову набок:

– Ревнуешь?

– Конечно, ревную. – Подруга прихлопнула муху, слишком близко подобравшуюся к сотам. – Майку не приходится понукать Тоби, посылая в душ, или отправлять в постель вовремя. Майк только устраивает развлечения, а я же у нас злобная ведьма. – Бри сделал паузу, по лицу пробежала тень беспокойства. – Я уверена, что права насчет Майка. Люди так сильно не меняются. Но… – Еще один безнадежный жест. – Я не знаю… Все так запуталось. Даже не знаю, почему.

У Люси имелись кое-какие мыслишки на сей счет, но она держала их при себе.

Бри закрывала лоток на ночь. Рамки в ульях отяжелели от меда. Днем раньше она очистила старую ручную медогонку Миры, и завтра чуть свет надо начинать откачку свежего меда. Работа обещала быть изматывающей, но это не так сильно беспокоило Бри, как последствия сбора меда для следующего года. Она признала факт, что ей придется остаться на острове, но далеко не была уверена, что сэкономленных денег хватит, чтобы выжить зимой, пока она сможет продать новый сбор.

Бри оглядела все, что создала – маленький волшебный замок, обрамленный карусельными ленточками, с адирондакскими креслами, выкрашенными как пасхальные яйца. И поразилась, какой счастливой делает ее сотворенный ею же мирок. Ей нравилось, как люди устраивались в креслах и дегустировали ее мед. Она наслаждалась, когда покупатели пробовали ее крема, нюхали мыло, взвешивали в ладонях свечи. Если бы только она жила в стране вечного лета, не боясь зимы, не думая постоянно о деньгах, не переживая за Тоби. Она вздохнула, глядя сквозь деревья на закат, и направилась к дому.