Сьюзен Филлипс - Великий побег

– Знаю. Как… как ребята?

– Холли на вечеринке с ночевкой. Шарлотта разучивает пьесу на гитаре. У Андре появилась подружка, а Трейси по-настоящему зла на тебя. Что касается твоего дедушки… Можешь представить, как он все воспринял. Я советую вдрызг напиться перед тем, как позвонишь ему. Но сначала ты должна поговорить со своей матерью. Хоть тебе и тридцать один, а для нее ты все еще маленькая.

Он не мог бы сказать ничего, что заставило ее почувствовать себя еще хуже.

– Люси?

Это была Нили. Мэт передал ей трубку.

– Я сожалею, – быстро промолвила Люси. – Правда, сожалею.

– Даже не бери в голову, – живо откликнулась ее мама. – Мне все равно, что ты взрослая женщина. Мы хотим, чтобы ты приехала домой.

– Я… я не могу. – Люси закусила губу. – Я еще не готова вернуться. Мне нужно побыть вдали.

Из всех людей именно Нили нечего было возразить, да она и не пыталась.

– И как ты думаешь, когда будешь готова?

– Я… пока не знаю.

– Дай мне с ней поговорить! – выкрикнула издалека Трейси.

– Мы и не представляли, что ты была так несчастна, – призналась Нили.

– Я не была несчастной. Даже и не думай. Просто… я не могу объяснить.

– Хотелось, чтобы ты попыталась.

– Дай мне телефон! – закричала Трейси.

– Обещай, что будешь напоминать о себе, – попросила мама. – И обещай, что позвонишь деду.

Прежде чем Люси успела хоть что-то пообещать, Трейси отобрала телефон:

– Почему ты не позвонила мне? Это все Мег виновата. Ненавижу ее. Тебе не стоило слушать, что она там болтала. Она завидовала, потому что ты выходила замуж, а она нет.

– Трейс, знаю, я огорчила тебя, но Мег тут ни при чем.

Малышка Баттон превратилась в восемнадцатилетнюю фурию, в вулкан, извергающий гнев.

– Как ты можешь только что любить кого-то, а в следующее мгновение уже разлюбить?

– Все совсем не так.

– Ты эгоистка. И дура.

– Прости, что обидела тебя.

Пока у нее хватает мужества, ей нужно переговорить с остальными.

– Дай мне других, ладно?

В следующие десять минут Люси узнала, что Андре все еще разговаривает по телефону с Тедом, что Холли ходила на прослушивание на роль в пьесе, а Шарлотта разучила «Пьяницу моряка» на гитаре. И после каждого разговора становилось все больнее и больнее. Только после того, как отсоединилась, то отметила, что все трое задавали вопрос, который не прозвучал от родителей.

 «Люси, где ты?»

Панда поднялся на настил и забрал телефон, прежде чем она смогла проверить записи о звонках. Так связывался он с бульварной прессой или нет? И она опомниться не успела, как он уже скрылся в доме и принялся смотреть бейсбольный матч.

– Мне нужно еще позвонить, – заявила Люси.

Он пристально изучал ее.

– Последнее время телефон барахлит. Назови номер, я сам наберу.

– Я смогу с ним справиться.

– Что-то слишком уж настойчиво просишь.

Пришлось ей раскрыть карты:

– Я хочу взглянуть на твой телефон.

– Так я и знал.

– Если тебе нечего скрывать, дай я посмотрю.

– Кто сказал, что мне нечего скрывать?

Он веселился, и ей это не понравилось.

– Ты обо мне все знаешь, а я знаю о тебе не больше, чем одиннадцать дней назад. Я даже не знаю твое настоящее имя.

– Симпсон. Барт.

– Боишься, что я увижу «Нешнл инкуайер» в твоем наборе?

– Ты не увидишь.

– Один из таблоидов, да? Или ты связался с серьезной прессой?

– Ты и в самом деле считаешь, что такой как я, будет дружить с прессой?

– Может быть. Я ведь жирный кусок.

Он пожал плечами, вытянул ноги и вытащил телефон из кармана:

– На, хоть застучись.

Раз он отдал телефон, она сделала вывод, что не раскроет никаких секретов, и оказалась права. Единственный номер оказался ее собственным. Она отдала телефон обратно.

Когда она пошла прочь, вдогонку раздался тихий и чуть сердитый голос:

– Я на тебя смотрю по–всякому, но только не как на жирный кусок.

Люси не поняла, что он имел в виду, поэтому притворилась, что не расслышала.

Панда бросил смотреть бейсбольную игру, которая в общем-то его и не интересовала, и отправился снова на настил. Пора серьезно поговорить с самим собой. Будто он не занимался этим последние две недели.

«Будь лучшим, в чем ты хорош». Таким всегда было его кредо. «Будь лучшим, в чем ты хорош, и держись подальше от того, чего тебе не дано». А что стоит во главе списка последнего? Всякая эмоциональная хрень.

Да только рядом с ней у любого мужика мозги съедут. Эти шортики и футболки делают ее похожей на чертову малолетку лет пятнадцати, от чего его должно было с души воротить, да вот только не воротило, поскольку ей все-таки не пятнадцать.

Он угодил в ловушку со своим этим возбуждением, негодованием и в конечном итоге страхом. Он пристально вглядывался в ночь, стараясь не поддаваться этим чувствам. Бесполезно.

Люси изучала отставшие обои в своей спальне. Завтра они покидают это место, а Панда оставался для нее все такой же загадкой, как и вначале, когда она только забралась на заднее сиденье его байка. Ей даже неизвестно его настоящее имя. И что более важно, продал он ее или нет.

Есть ей вообще хотелось редко, в кухню она пришла, чтобы подкрепиться чашкой хлопьев. Бросив взгляд в окно, увидела на настиле Панду, где он снова таращился на озеро. Люси было интересно, о чем он все время думает.

Натрусив в чашку хлопьев, она отнесла ее в гостиную. На экране телевизора с выключенным звуком шел фильм «Американский президент». Только Люси стала устраиваться на диване, как заметила кусочек картона с виду похожий на визитную карточку, застрявший под диванной подушкой. Она вытащила его.

 «Чарити–Айленд

 Паром

Постоянный проезд

# 3583

Ваше настоящее мичиганское приключение начинается здесь»

Карточка выпала из бумажника Панды, или ее потеряли прежние съемщики? Есть только один способ проверить. Люси вернула карточку под диванную подушку, оставив в том же месте, где и нашла.

На следующее утро карточка исчезла.

Люси наконец-то узнала хоть что-то из того, что Панда от нее скрывал. Ей бы порадоваться этому обстоятельству, только она не хотела покидать Каддо–Лейк, и настроение у нее было паршивей некуда, когда они уносились прочь. Она уговорила Панду остановиться в Тексаркане, где под прикрытием фальшивой беременности демонстративно приобрела для себя сотовый телефон по предоплате. И попросила Панду расходы отнести на ее счет.

Только они пересекли Арканзас, как вынуждены были пережидать ливень под путепроводом. Люси спросила своего спутника, куда они направляются, не надеясь на ответ. Но он ответил, по крайней мере частично:

– До темноты нужно быть поближе к Мемфису.

Мотоцикл имел техасские номера, отпуск Панда проводил на границе Луизианы, направлялись они в Теннеси, и у него имелся билет на паром на какой-то остров где-то в Мичигане. То ли обычная практика временного строительного рабочего, то ли это просто жизненный стиль бродяги? Люси бы хотелось стать такой же загадкой, но трудно иметь секреты, когда твоя жизнь выставлена на публичное обозрение с тех пор, как ты был тинейджером.

Заночевали они в захолустном арканзасском мотеле у границы Теннеси. Обозревая окрашенные шлакобетонные стены и уродливые красно-коричневые покрывала, Люси заметила:

– Наверняка поблизости есть какой-нибудь «Хайатт». (Сеть отелей высокого класса – Прим.пер.)

Панда кинул вещи на ближайшую к двери кровать:

– А мне нравится. У этой комнатушки свой нрав.

– Да уж, о времена, о нравы... Нам повезет, если какой-нибудь из этих болтающихся снаружи наркодилеров не вломится сюда и не прикончит нас в постели.

– Вот именно поэтому ты не можешь снять отдельную комнату.

– Я не могу снять отдельную комнату, потому что тебе нравится вредничать.

– Точно. – Он вскинул голову и одарил ее расчетливой ухмылкой в стиле байкера: – Плюс вдруг увижу тебя голой.

– Размечтался!

Люси схватила пижамные шорты и футболку, купленные, когда они жили в Каддо, и направилась в ванную. Как только очутилась за дверью, то глубоко вздохнула. Она и так достаточно понервничала, проведя весь день, прилепившись к его спине и трясясь на большом мотоцикле, что действовало на нее возбуждающе. Не хватало, чтобы он еще искушал ее.

Хрупкая душевая кабинка была размером не больше телефонной будки, и всякий раз, когда Люси поворачивалась, то попадала локтем по пластиковым панелям. Она попыталась представить, как Панда пытается втиснуть свое тело в такое неудобное крошечное пространство.

Свое обнаженное тело.

Люси спешно убрала руки с груди, которую намыливала что-то уж очень долго. Все-таки она женщина. И ничего не поделаешь, Панда будил ее основные инстинкты. В нем было что-то первобытное. Какой-то он приземленный и плотский, сплошные мускулы. Сотворенный для секса. Наверняка будет грубо, без затей и сексуально. И так отличаться от Теда, который являлся золотым стандартом мужского эротического совершенства – безупречного, неистощимого, думающего в первую очередь о партнерше, а не о себе.

Может, теперь она наконец-то начинает признавать, насколько ценно это отсутствие эгоизма. Люси хотела отдавать в той же мере, в какой получала. Но то, что она получала, настолько идеально было исполнено, что она понятия не имела, как сравняться с этим идеалом в отношениях и удержаться на той же высоте. И как следствие, зажималась и была не столь хороша, как следовало бы. Она то и дело переживала, что слишком громко стонет, что движения ее неловки, ласки то слишком осторожны, то грубы, то ласкает не там, где надо. Что, если она слишком долго тянет или изо рта пахнет, или бедра трясутся? Что, если она пукнет?

Короче, сплошной стресс.

С Пандой же все будет куда проще, совсем по–другому. Наверняка он будет занят только собой. И кого волнует, как она себя ведет или что он о ней подумает? Она могла бы откликаться или нет, в зависимости, что она там чувствует. Ей не нужно будет беспокоиться, что говорить, чем заниматься, как стонать – или не стонать вообще – чтобы произвести на него впечатление.

Мысль о том, чтобы просто брать то, что она хочет от мужчины, не ожидающего ничего в ответ, кроме доступа к женской плоти, чрезвычайно соблазняла. Все старшие классы и колледж Люси невольно фантазировала о неукротимых парнях, с которыми порой сталкивалась: сыне богатого светского льва, пополнившего состояние продажей наркотиков, баскетболисте с улыбкой шириной в милю, который жульничал на экзаменах, парнях, ходивших так, словно весь мир им не брат, с торчавшими в уголках рта сигаретами, тех, что ездили слишком быстро, пили больше всех и качали мускулы, а не работали мозгами. И вот сейчас о Панде.

Интересно, как он себя поведет, если она выйдет голой? Она представить не могла, что он выкинет.

Это путешествие почти подошло к концу. Люси все понимала, даже если бы он не прояснил точную дату расставания. Денек–другой, и Панда от нее избавится. Будет ли у нее еще когда-нибудь такой шанс для свободного, простого до примитивности секса без всяких обязательств? Такая возможность выпадает лишь раз в жизни. Позволит ли она себе упустить такой редкий шанс?

Две недели назад она была помолвлена с другим человеком. Человеком, которого все еще так сильно во многих отношениях любила. Будет непростительно прыгнуть в постель к Панде.

Все же сама идея вовсе не казалась отталкивающей.

Ее охватил абсурдный порыв обсудить это с Тедом. Он всегда умел разложить все по полочкам, а она сейчас совершенно не могла четко мыслить.

Вытираясь, она все еще размышляла об этом. Она знала, чего хочет. Ей и хотелось, и она никак не могла решиться. Наконец, Люси осмелилась на трусливый компромисс. Она завернулась в потертое полотенце, открыла дверь ванной и прокричала:

– Не смотри.

Он посмотрел. Даже не скрываясь изучил так откровенно, что у нее загорелась вся кожа. Миновали длинные секунды, прежде чем он произнес:

– Ты точно знаешь, что делаешь?

Без околичностей. Прямо к делу. Чисто в духе Панды..

– Нет.

– Ты должна быть четко уверена.

– Я не знаю.

Он обдумывал больше времени, чем она ожидала. Наконец, встал с кровати, стянул резко футболку через голову.

– Я в душ. Если ты все еще будешь в этом полотенчике, когда я выйду, то избавься от него.

Ей это не понравилось. Не то, что он отправился в душ – она точно знала, какими грязными они были после последней продолжительной поездки на мотоцикле – она бы предпочла не иметь дольше, чем ей хотелось, времени на раздумья. Наилучший ли это способ перестать думать о Теде или наихудший?