– Скоуэлл, – пришел ей на помощь лорд Фрэнсис. – Она была единственной дамой, жившей при штаб-квартире той зимой и устраивавшей вечера с игрой в мушку[44]. Помните?

– Разумеется! И блох в той ужасной деревне тоже помню! Фрэнсис, мне надо подобрать Джона Поттона и уехать, поэтому вы не могли бы сопроводить мою кузину к ее братьям и сестрам? Они прогуливаются вместе со своей гувернанткой где-то рядом с Главной аллеей.

Лорд Фрэнсис, на которого красота Сесилии произвела неизгладимое впечатление еще во время его первого визита на Беркли-сквер, с готовностью заявил, что ничто не доставит ему большего удовольствия, и протянул к ней руки, чтобы помочь выйти из фаэтона. Он выразил надежду, что встреча с родственниками состоится не слишком скоро, и Сесилия, которая не могла остаться глуха к его легким и непринужденным манерам, равно как и к неприкрытому восхищению, которое он ей выказывал, повеселела. Софи с чувством удовлетворения смотрела, как они удаляются, мило беседуя, после чего подъехала к воротам Стэнхоуп, где ее ждал грум. Он сообщил ей, что совсем недавно мимо него проехал мистер Ривенхолл, и добавил с коротким смешком, что выглядел тот все еще взбешенным.

– Он проклял мою наглость, мисс Софи, и так рванул с места, что только пыль столбом!

– Господи, что же такого ты ему сказал?

– Только то, что вас не мешало бы приструнить, мисс, и поскольку он вполне со мной согласился, хотя и не мог признаться в этом, то ему ничего не оставалось, как обругать меня и уехать. Но я не виню его! Непокорная штучка, вот кто вы такая!

Прибыв на Беркли-сквер, Софи обнаружила, что мистер Ривенхолл только что вошел в дом после того, как побывал на конюшне. На нем по-прежнему было пальто для верховой езды с пелериной, и он задержался у столика в холле, чтобы прочесть записку от одного из своих друзей. Когда Дассет распахнул перед Софи дверь, Чарльз поднял голову и нахмурился, но не сказал ни слова. Тина, которая, по мнению своей хозяйки, обзавелась нездоровой склонностью к его обществу, весело подбежала к нему и пустила в ход все известные ей уловки, стремясь привлечь его внимание. Он действительно взглянул на нее, но вовсе не для того, чтобы приласкать, и коротко бросил:

– Тихо!

– А, так вы вернулись раньше меня! – заметила Софи, стягивая перчатки. – Скажите, что вы думаете о моих гнедых? Мистер Уичболд предполагает, что вы могли и сами положить на них глаз. Это правда?

– Они чересчур хороши для меня, кузина! – отозвался он.

– Нет, в самом деле? Я заплатила за них четыре сотни гиней и думаю, что не прогадала.

– Вы говорили серьезно, когда дали мне понять, что арендуете собственную конюшню? – спросил он.

– Конечно серьезно. Как бы это выглядело, если бы тете пришлось взять на себя расходы на содержание моих лошадей? Кроме того, я, скорее всего, куплю еще двух, если найду подходящую пару для своих гнедых. Мне сказали, что сейчас чрезвычайно модно ездить в фаэтоне, запряженном четверкой лошадей, хотя, пожалуй, для этого придется переделать или заменить оси, а это так скучно.

– Я не могу руководить вашими поступками, сударыня, – холодно сказал он. – Если вам нравится выставлять себя на всеобщее обозрение в Парке – это ваше личное дело. Но прошу вас не брать с собой моих сестер!

– Во-первых, мне это не нравится, – ответила она. – Во-вторых, я уже катала Сесилию по Главной аллее. У вас старомодные представления, не находите? Я видела несколько прелестных спортивных экипажей, которыми управляли дамы самого высшего света!

– Я не имею ничего против фаэтона, запряженного парой лошадей, – еще более холодным тоном отозвался он, – хотя модель с высокой посадкой решительно не подходит для леди. Надеюсь, вы простите меня, если я скажу, что такой экипаж выглядит более чем фривольно.

– Господи, какой же недоброжелатель вложил вам в голову подобную мысль? – удивилась Софи.

Он покраснел, но ничего не ответил.

– Вы видели Сесилию? – спросила Софи. – В новой шляпке, которую ей так удачно выбрала ваша мама, она выглядит просто потрясающе!

– Я действительно видел Сесилию, – мрачно ответил он. – Более того, я, как и вы, кузина, знаю, каким образом она проводит время! Я буду с вами откровенен!

– Если вы вознамерились быть со мной откровенным, – перебила она его, – давайте пройдем в библиотеку! Неприлично разговаривать о семейных делах, когда нас могут услышать. Кроме того, мне нужно сообщить вам одну вещь очень деликатного свойства.

Он решительно зашагал к двери, ведущей в библиотеку, и распахнул ее настежь. Она прошла мимо него в комнату, и он последовал за ней, быстро захлопнув за собой дверь, так что Тина осталась в коридоре. В результате ему пришлось отворять дверь вновь, поскольку бедная собачка принялась визгливо и властно выражать свое неудовольствие. Это пустяковое происшествие отнюдь не улучшило его расположения духа, и, когда он заговорил, в голосе его звучали очень неприятные нотки.

– Обойдемся без церемоний, кузина Софи! Даже если это не вы устроили встречу моей сестры с молодым Фэнхоупом в Парке, я знаю, что…

– Ну разве Сесилия не пользуется оглушительным успехом? – с одобрением поинтересовалась Софи. – Сначала она гуляла с молодым Фэнхоупом, потом – с Альфредом Рекстоном, а оставила я ее в обществе лорда Фрэнсиса! И вот об этом я и хотела с вами поговорить, дорогой кузен Чарльз! У меня нет ни малейшего намерения вмешиваться в дела вашей семьи, но я считаю своим долгом дать вам один совет. Я понимаю, что вы оказались в неловком положении, но, надеюсь, сумеете наилучшим образом довести его до сведения Сесилии.

Подобный гамбит выбил его из колеи, и он недоуменно уставился на нее.

– Что, черт возьми, вы имеете в виду?

– Мне не хотелось бы говорить об очевидном, – с воодушевлением начала Софи, – но вы же знаете, как я привязана к Сеси! Кроме того, я повидала мир и могу постоять за себя! А Сеси – сама невинность! Огастес Фэнхоуп не способен причинить ей вред, а Фрэнсис Уолви – слишком джентльмен для того, чтобы зайти недопустимо далеко. Но вам, Чарльз, не следует поощрять такую милую девушку, как ваша сестра, в прогулках по парку со столь бесчестным человеком, как Альфред!

Он настолько опешил, что несколько мгновений не мог произнести ни слова, после чего потребовал объяснений.

– Этот человек – отвратительная мелкая жаба, из тех, что пристают к горничным на лестницах, – откровенно ответила Софи.

– Моя сестра не горничная!

– Нет, и я очень надеюсь, что она знает, как удержать его на почтительном расстоянии.

– Могу я осведомиться, какие у вас основания для обвинений в адрес Рекстона?

– Если вы имеете в виду, видела ли я, как он пристает к горничным на лестнице, то нет, дорогой Чарльз, не видела. Если же, с другой стороны, вас интересует, пытался ли он поцеловать меня, то да, дорогой Чарльз, пытался. Кстати говоря, в этой самой комнате.

Он был растерян и разгневан одновременно.

– Мне очень жаль, что вы подверглись подобным домогательствам под крышей этого дома, – сказал он, с трудом выговаривая слова.

– О, не стоит волноваться из‑за пустяков! Я уже говорила вам, что способна постоять за себя. Но я сомневаюсь, что кто-либо в состоянии избавить его… от привычки поглаживать и пожимать, причем не только руки, равно как и убедить его в том, что его манера вести беседу крайне неприлична.

Во время разговора она снимала свою длинную мантилью и сейчас отложила ее в сторону, опустившись на стул с изогнутой спинкой и подлокотниками, стоящий у камина. Спустя мгновение он заговорил куда более мягким тоном:

– Не стану делать вид, будто мне нравится Рекстон, потому что это не так. Насколько это в моей власти, в дальнейшем я постараюсь не допустить его визитов в наш дом. Но положение, в котором я оказался, как вы сами сказали, неловкое. В любом случае я не стану доводить ваши слова до сведения мисс Рекстон.

– Разумеется, вы не должны этого делать! – тепло сказала она. – С вашей стороны передавать ей сплетни о брате было бы в высшей степени недостойно!

Он облокотился на каминную полку, глядя в огонь, но при этих ее словах поднял голову и метнул на Софи пронзительный взгляд. Судя по выражению его глаз, он обо всем догадался, но ограничился тем, что сказал:

– Именно так, кузина.

– Не стоит придавать этому слишком большое значение! – благожелательно посоветовала она. – Я вовсе не хотела сказать, будто Сеси неравнодушна к нему, поскольку она считает его отвратительным еще больше, чем я.

– Мне прекрасно известно, что она не питает к нему никаких нежных чувств, благодарю вас! – парировал он. – Она по уши влюблена в этого щенка Фэнхоупа!

– Разумеется, – кивнула Софи.

– Мне также известно, что с первого дня своего появления в нашем доме вы поощряете это заблуждение всеми возможными способами! Вы с Сесилией постоянно проводите время в обществе Фэнхоупа; вы сделали вид, будто он является вашим другом, чтобы дать ему повод ежедневно бывать здесь; вы…

– Другими словами, Чарльз, я просто свожу их вместе. Так оно и есть. И будь у вас хоть капля здравого смысла, вы сделали бы то же самое задолго до моего появления в городе!

Он на мгновение опешил, а потом спросил, словно не веря своим ушам:

– Неужели вы надеетесь, поступая таким образом, излечить Сесилию? Или рассчитываете, что я поверю в то, будто вы питаете подобные устремления?

– Откровенно говоря, я не знаю, – после недолгого раздумья ответила Софи. – Может случиться одно из двух. Или Огастес ей надоест – что весьма вероятно, несмотря на то что он очень красив и может быть внимателен и обаятелен, если захочет. Но временами он становится невыносимо скучен; кроме того, он склонен забывать о существовании Сесилии в те самые моменты, когда должен уделять ей максимум внимания. Или же она продолжит любить его, невзирая на все его недостатки. В таком случае, Чарльз, вы поймете, что это уже не просто влюбленность, и вам придется дать согласие на их брак.

– Никогда! – с еле сдерживаемой яростью ответил он.

– Вы должны будете согласиться, – настаивала она. – Было бы безнравственно навязывать ей другое замужество, и вы поступите жестоко, если предпримете подобную попытку.

– Я не стану выдавать ее замуж насильно! – вспылил он. – Вероятно, вам будет небезынтересно узнать, что я очень привязан к Сесилии, и именно по этой причине, а не по какой-то собственной прихоти, я намерен не допустить ее союза с человеком вроде Фэнхоупа! Относительно вашего скороспелого предположения, что если свести их вместе, то Сесилия быстро от него устанет, позвольте вам заметить, что вы сильно ошибаетесь! Пока он ничуть ей не надоел, и она пользуется любой возможностью, чтобы остаться с ним наедине! Она настолько забыла о приличиях, что вовлекла в свой обман простодушную Адди! Только сегодня мисс Рекстон наткнулась на мою сестру на уединенной аллее Парка, когда она гуляла с Фэнхоупом одна, под каким-то предлогом избавившись от присутствия Адди! Тайное свидание! Прелестное поведение для мисс Ривенхолл из семьи Омберсли, нечего сказать!

– Мой дорогой Чарльз, – невозмутимо заявила Софи, – вы прекрасно знаете, что раздуваете из мухи слона.

– Ничего подобного! Или вы полагаете, что я выдумал эту историю о собственной сестре?

– Говоря по правде, я думаю, что, разозлившись, вы способны на что угодно, – с улыбкой заметила она. – Нет никакой тайны в том, что она гуляла с Фэнхоупом, но все остальное – плод вашего воспаленного воображения. Вот только не говорите мне, будто это мисс Рекстон уверила вас, что все было именно так, поскольку она не стала бы врать насчет Сесилии! Избавилась от Адди, надо же! Адди ни на мгновение не выпускала ее из виду! Боже милосердный, неужели вы настолько плохо знаете Сесилию, что обвиняете ее в таком скрытном и предосудительном поведении? И словечко-то подобрали крайне вульгарное, должна вам заметить! Прекратите выставлять себя на посмешище! Иначе в следующий раз вам вздумается бранить Сесилию за то, что она позволила респектабельному молодому человеку, которого она знает еще с тех пор, как они оба были детьми, немного пройтись рядом с ней под неусыпным присмотром ее гувернантки!

И вновь он вперил в нее тяжелый взгляд.

– Вы точно знаете, что именно так все и было? – гораздо спокойнее спросил он.

– Конечно же знаю, так как Сесилия сама рассказала мне о том, что случилось. Очевидно, мисс Рекстон сказала Адди нечто такое, что очень ее расстроило, но наверняка это было простое недоразумение! Быть может, мисс Рекстон сочла, что Адди должна была дать Огастесу от ворот поворот, хотя я не представляю, как она могла это сделать! Но мисс Аддербери – очень чувствительная натура, как вам известно, и ее так легко расстроить.