– Если бы я знал заранее, что ты захочешь сопровождать мою мать! – сказал мистер Ривенхолл, провожая мисс Рекстон к ее экипажу. – Тогда я тебе предложил бы место в своей коляске. Теперь я не могу отказаться от своих слов, но уже предвкушаю смертельную скуку. Я бы и сам не согласился никуда ехать, если бы не узнал, что среди гостей будет Талгарт. Господь свидетель, мне решительно все равно, за кого выйдет замуж моя кузина, но, полагаю, в свете принятых на себя обязательств мы не должны поощрять подобную связь, хотя бы ради моего дяди!

– Боюсь, что эта поездка причинит тебе ненужные хлопоты, мой дорогой Чарльз. Девушке, не знавшей материнской ласки, можно простить многое, но, признаюсь, я надеялась, что под опекой твоей мамы она хотя бы попытается соблюдать принятые в Англии правила приличия.

– Только не она! – ответил ей жених. – Мне кажется, она получает удовольствие от того, что держит всех нас в состоянии постоянного беспокойства! Невозможно угадать, что она выкинет в следующий момент, а уж отношения, в которых она пребывает с каждым болтуном, носящим алый мундир… впрочем, мне до этого нет дела! Но потворствовать Талгарту в его волокитстве – это уже переходит всяческие границы. Она, конечно, может рассказывать, что способна постоять за себя, и смею надеяться, так оно и есть, но если она и дальше станет бывать в его обществе, то скоро о ней начнут судачить все сплетники города!

Мисс Рекстон, от всей души наслаждаясь этими необдуманными и поспешно сказанными словами, поддалась мстительному порыву и повторила их Софи менее чем через сорок восемь часов. Во время светского променада, прогуливаясь в Парке вместе со своей служанкой, она наткнулась на фаэтон Софи, который та остановила на обочине, чтобы поболтать с пресловутым сэром Винсентом. Одной рукой он небрежно опирался о нижнюю ступеньку фаэтона, а она слегка наклонилась к нему, рассказывая что-то веселое. Софи заметила мисс Рекстон и с улыбкой кивнула ей, но, похоже, удивилась, когда Евгения направилась прямиком к фаэтону и заговорила:

– Как поживаете? Значит, это и есть тот экипаж, о котором я столько слышала? Как бы там ни было, я вижу, у вас прекрасные лошади. Вы запрягли их тандемом! Вас можно поздравить, поскольку сама я на это никогда не решилась бы.

– Полагаю, вы знакомы с сэром Винсентом Талгартом, – сказала Софи.

Сэр Винсент удостоился самого холодного из поклонов и едва заметного намека на улыбку.

– Знаете, – сказала мисс Рекстон, глядя на Софи снизу вверх, – я думаю, что должна попросить вас позволить мне занять место рядом с вами, чтобы вы прокатили меня по Парку! Уверяю вас, я даже немного завидую вашему умению управляться с лошадьми и вашей смелости!

Софи сделала Джону знак спуститься на землю и вежливо ответила:

– Прошу вас, садитесь, мисс Рекстон! Я постараюсь проявить себя с самой лучшей стороны. Сэр Винсент, мы встречаемся в пятницу – непременно заходите к нам на Беркли-сквер!

С помощью Джона Поттона мисс Рекстон с изящной легкостью поднялась на высокое сиденье и заняла место рядом с Софи. Аккуратно расправив юбки, она заметила Тину и пробормотала: «Хорошая собачка, хорошая!» – отчего левретка задрожала и крепче прижалась к своей хозяйке.

– Я очень рада возможности поговорить с вами, мисс Стэнтон-Лейси. Я пришла к выводу, что застать вас одну решительно невозможно! У вас слишком много знакомых!

– Да, в этом мне повезло, вы не находите?

– Безусловно, – елейным голосом согласилась мисс Рекстон. – Хотя иногда, дорогая мисс Стэнтон-Лейси, имея множество знакомых, человек перестает проявлять осторожность и разборчивость. Вот я и подумала, что должна предостеречь вас! Не сомневаюсь, что в Париже или Вене вы сами советовали бы мне, как себя вести, но в Лондоне я дома, в отличие от вас.

– О, я ни за что не дерзнула бы указывать вам, как вести себя где бы то ни было! – заверила ее Софи.

– Что ж, вероятно, такая необходимость действительно не возникла бы, – без тени скромности согласилась мисс Рекстон. – Моя мама всегда была очень заботливой родительницей и с неизменной строгостью подходила к выбору гувернанток для своих дочерей. Я прониклась к вам искренней симпатией, дорогая мисс Стэнтон-Лейси, учитывая ваше положение. Должно быть, без материнской опеки вам приходится очень нелегко!

– Вовсе нет. Умоляю вас, не нужно мне сочувствовать! Пока у меня есть сэр Гораций, мне не нужна мать.

– Джентльмен, – с апломбом заявила мисс Рекстон, – это совсем другое дело.

– С этим утверждением не поспоришь. Как вам нравятся мои гнедые?

Мисс Рекстон положила ладонь на ее колено.

– Позвольте мне говорить откровенно! – попросила она.

– Я вряд ли могу помешать вам, разве что переверну фаэтон, – ответила Софи. – Но лучше не делайте этого! Я крайне непредсказуема и, выйдя из себя, могу сделать что-либо такое, о чем впоследствии буду сожалеть.

– Но я должна поговорить с вами! – убежденно заявила мисс Рекстон. – Хотя бы ради вашего кузена!

– Вот как! И что это значит?

– Вы должны понимать, что есть некоторые вещи, о которых он не может сообщить вам лично. Он испытывает определенную неловкость…

– Мне показалось, вы говорите о Чарльзе! – перебила ее Софи. – Какого из моих кузенов вы имеете в виду?

– Я действительно говорю о Чарльзе.

– Вздор! Соображения такта его не беспокоят.

– Мисс Стэнтон-Лейси, поверьте, вам не идет эта показная беспечность! – сказала мисс Рекстон, утратив изрядную долю своей слащавости. – Не думаю, что вы имеете представление о том, чего ожидают от воспитанной светской леди! Или – простите меня! – как неразумно настраивать против себя людей и давать пищу сплетням, способным навредить как семье Ривенхолл, так и вам самой!

– Господи, что же будет дальше? – изумленно поинтересовалась Софи. – Не можете же вы всерьез полагать, что я даю пищу сплетням только потому, что езжу на фаэтоне с высокой посадкой!

– Нет, хотя на вашем месте я бы предпочла не столь вызывающий экипаж. Но ваша легкомысленная и непринужденная манера общения со многими джентльменами, состоящими на военной службе, – «болтунами в алых мундирах», как тонко подметил Чарльз! – и особенно с тем мужчиной, с которым вы разговаривали всего несколько минут назад, выставляют вас не в самом выгодном свете, дорогая мисс Стэнтон-Лейси, чего, я уверена, вы всеми силами хотели бы избежать! Общество сэра Винсента не принесет вам популярности, совсем напротив! Одна леди – занимающая очень высокое положение! – не далее как сегодня выразила мне свое недоумение по поводу того, что его слишком часто видят рядом с вами.

– Полагаю, у нее имеется корыстный интерес, – заметила Софи. – Он ужасный сердцеед! И мой кузен Чарльз пожелал, чтобы вы предостерегли меня от слишком тесного общения с подобными болтунами?

– Он не выражал такого желания, – педантично ответила мисс Рекстон, – хотя мы с ним беседовали на эту тему и я знаю, как он к этому относится. Вы должны понимать, что общество сквозь пальцы смотрит только на мелкие шалости, как, например, угон коляски Чарльза, поскольку опека леди Омберсли обеспечивает вам моральную поддержку и придает некоторый вес.

– Оказывается, мне крупно повезло! – заметила Софи. – Но разве вы не считаете, что поступаете неразумно, появляясь в моем обществе?

– А вот теперь вы позволяете себе насмехаться надо мной, мисс Стэнтон-Лейси!

– Нет, я всего лишь боюсь, что ваша репутация может пострадать оттого, что вас увидят в таком экипаже, да еще с фривольной девицей!

– Едва ли, – мягко возразила мисс Рекстон. – Быть может, мое поведение сочтут чуточку странным, поскольку в Лондоне я сама никогда не правлю экипажем, но, полагаю, моя репутация настолько прочна, что позволяет мне совершать – если я того пожелаю – поступки, которые в отношении других могут быть истолкованы как опрометчивые.

Вдали показались ворота возле Эпсли-хаус[48].

– Позвольте мне кое-что уточнить! – просящим тоном произнесла Софи. – Правильно ли я поняла, что если совершу нечто предосудительное, находясь в вашем обществе, то ваша репутация спасет меня от порицания?

– Точнее сказать, репутация моей семьи, мисс Стэнтон-Лейси. И на ваш вопрос я могу без колебаний ответить утвердительно.

– Прекрасно! – бросила Софи и повернула лошадей в сторону ворот.

Мисс Рекстон, растеряв изрядную долю своей самоуверенности, резко спросила:

– Что вы задумали?

– Я собираюсь сделать то, чего мне отчаянно хотелось с тех самых пор, как я узнала, что не должна этого делать ни при каких обстоятельствах! – ответила Софи. – Для меня это стало чем-то вроде запретной комнаты Синей Бороды.

Фаэтон проскочил ворота и резко повернул налево, едва не столкнувшись с громоздким угловатым экипажем. Мисс Рекстон издала сдавленный вскрик и вцепилась в борт фаэтона.

– Осторожнее! Прошу вас, немедленно остановите лошадей! Я не хочу ехать по улицам! Или вы лишились рассудка?

– Нет-нет, не бойтесь! Я в своем уме. Как же я рада, что вы решили прокатиться со мной! Подобная возможность может больше не представиться!

– Мисс Стэнтон-Лейси, я не знаю, что вы задумали, но снова вынуждена просить вас немедленно остановиться! Я считаю ваши забавы предосудительными и хочу сойти немедленно!

– Как, вы пойдете по Пикадилли без сопровождения? Вы, должно быть, шутите!

– Остановитесь! – пронзительно закричала мисс Рекстон.

– Ни за что. Боже, какое оживленное движение! Пожалуй, вам лучше не отвлекать меня разговорами, пока я не проберусь через это столпотворение повозок и экипажей.

– Ради всего святого, езжайте помедленнее! – взмолилась насмерть перепуганная мисс Рекстон.

– Хорошо, но только когда мы приблизимся к повороту, – пообещала Софи, на полном ходу пролетая между грузовым фургоном и почтовой каретой и едва не задевая их бортами. Жалобный стон, вырвавшийся у ее спутницы, вынудил ее добродушно добавить:

– Не бойтесь, сэр Гораций заставлял меня проезжать в ворота до тех пор, пока я не научилась не оставлять ни царапины на лакированных бортах.

Они приближались к подъему на Пикадилли. Отчаянным усилием воли постаравшись взять себя в руки, мисс Рекстон заявила:

– Немедленно скажите мне, куда вы меня везете!

– Вниз по Сент-Джеймс-стрит, – невозмутимо ответила Софи.

– Что? – ахнула мисс Рекстон и побледнела. – Вы не осмелитесь! Там нельзя появляться дамам в экипажах! Среди этих клубов, куда стекаются все городские гуляки! Вы даже не представляете, что о вас скажут! Остановитесь немедленно!

– Нет. Я очень хочу взглянуть на эркер[49], о котором столько слышала, и на денди, которые сидят подле него. Какая жалость, что мистер Бруммель[50] был вынужден удалиться за границу! Знаете, я ведь никогда его не видела! Быть может, вы покажете мне несколько клубов? Мы сможем сами узнать «Уайтс», или такие эркерные окна есть и в других местах?

– Очевидно, вы полагаете это забавной шуткой, мисс Стэнтон-Лейси? Неужели вы говорите серьезно?

– Да. Разумеется, я бы никогда не отважилась на такое, если бы вы не сидели рядом, придавая мне респектабельности, но вы сами уверили, что ваша репутация безупречна, и я решила, что могу безо всяких сомнений удовлетворить свое желание. Осмелюсь предположить, что ваше положение окажется достаточно влиятельным и превратит эту улицу в излюбленное место для дамских прогулок. Будем надеяться, так оно и случится!

Никакие возражения мисс Рекстон, коих она выдвинула великое множество, не смогли поколебать решимость Софи, которая неуклонно и целеустремленно мчалась вперед. В голову мисс Рекстон приходили самые дикие идеи – спрыгнуть с фаэтона, например, – но она сразу отвергала их. Будь у нее вуаль, она бы опустила ее на лицо, надеясь остаться неузнанной, но ее чрезвычайно простая шляпка была украшена всего одной-единственной лентой. У нее не нашлось даже зонтика, так что она сидела с прямой спиной, глядя перед собой в дальний конец этой постылой улицы. Она не сказала ни слова, пока лошади не свернули на Пэлл-Мэлл, и только тогда негромко произнесла голосом, дрожащим от сдерживаемой ярости и отчаяния:

– Я никогда не прощу вам этого! Никогда!

– Как жестоко с вашей стороны! – беззаботно откликнулась Софи. – Хотите, чтобы я высадила вас прямо здесь?

– Если вы посмеете оставить меня одну в этом районе…

– Очень хорошо, я отвезу вас на Беркли-сквер. Не знаю, застанете ли вы моего кузена дома в такой час, но в любом случае сможете пожаловаться на меня тете, чего, я уверена, вам очень хочется.