Он вперил в нее пристальный взгляд, и она поежилась.

– Вот как! Я полагал, что вы пригласите около двадцати человек?

– Их… их будет немножко больше! – сказала она.

– На сколько?

Миледи принялась старательно распутывать бахрому своей шали, застрявшую в подлокотнике кресла.

– Видишь ли, мы подумали, что будет лучше… Поскольку это первый прием в честь твоей кузины, да и твой дядя просил меня ввести ее в общество… мы решили дать бал, Чарльз! Твой отец пообещал привести на него герцога Йорка, пусть даже всего на полчаса! Очевидно, он знаком с Горацием, и я уверена, что для нас его появление будет весьма лестным!

– Сколько человек, сударыня, вы пригласили на этот изысканный бал? – не удовлетворенный этими разъяснениями, пожелал узнать мистер Ривенхолл.

– Не больше… не больше четырехсот человек! – запинаясь, пробормотала его несчастная мать. – Но придут далеко не все, Чарльз!

– Четыреста человек! – воскликнул он. – Можно не спрашивать, чья это затея! Позвольте узнать, сударыня, кто будет оплачивать это увеселение?

– Софи… То есть твой дядя, разумеется! Уверяю, тебе не придется покрывать расходы!

Ее слова нисколько не успокоили сына. Напротив, он вспылил:

– И вы полагаете, что я позволю этой несносной девчонке оплачивать приемы в нашем доме? Если вы настолько лишились рассудка, сударыня, что согласились на этот безумный план…

Леди Омберсли решила прибегнуть к слезам и принялась на ощупь искать свой флакон с нюхательными солями. Сын в полной растерянности уставился на нее, а потом сказал, с трудом сдерживаясь:

– Прошу вас, не плачьте, мама! Я прекрасно знаю, кого должен благодарить за это!

К счастью для леди Омберсли, дальнейшему крайне неприятному разговору помешало появление Селины, которая ворвалась в комнату с криком:

– О, мама! Когда мы давали бал для Сесилии, мы… – Заметив старшего брата, она оборвала себя на полуслове и насупилась.

– Продолжай! – мрачно велел мистер Ривенхолл.

Селина с вызовом тряхнула головой.

– Полагаю, ты уже все узнал о бале Софи, и должна заметить, что мне нет дела до того, что ты о нем думаешь, поскольку отменить его ты все равно не сможешь! Мы разослали все приглашения, и согласием ответили триста восемьдесят семь человек! Мама, Софи говорит, что когда они с сэром Горацием давали бал в Вене, он предупредил о нем полицию, так что они перекрыли улицу, показывая кучерам, где можно остановиться, и все такое прочее. Мы ведь поступили так же на балу в честь Сесилии, верно?

– Да, и еще пригласили факельщиков, – ответила леди Омберсли, на мгновение показав лицо из‑за носового платка, но тут же спрятав его обратно.

– Да, мама, и шампанское! – сказала Селина, намереваясь до конца исполнить данное ей поручение. – Может быть, следует заказать его в «Гунтерсе» вместе со всем остальным? Или…

– Можешь передать свой кузине, – перебил ее мистер Ривенхолл, – что шампанское будет подано из наших собственных погребов! – Повернувшись к сестре спиной, он вновь принялся за бедную родительницу: – Как получилось, что Евгения ни слова не сказала мне об этом? Или она не получила приглашения на бал?

Из-под платка показался перепуганный глаз и с мольбой уставился на Селину.

– Боже милосердный, Чарльз! – воскликнула девушка, всем своим видом выражая изумление. – Неужели ты забыл о несчастье, постигшем семью мисс Рекстон? Она ведь уже говорила нам и неоднократно подчеркивала, что чувство приличия не позволяет ей принимать участие даже в самых скромных увеселениях!

– Полагаю, это тоже работа моей кузины! – чопорно поджав губы, изрек он. – Должен сказать, сударыня, я ожидал, что вы, раз уж приняли самое деятельное участие в этом безрассудстве, хотя бы пошлете приглашение моей будущей супруге!

– Разумеется, Чарльз, разумеется! – поспешно отозвалась леди Омберсли. – Если этого и не сделали до сих пор, то по какому-то неприятному недоразумению! Хотя Евгения действительно говорила нам, что пока она носит черные перчатки…

– Мама, не надо! – порывисто вскричала Селина. – Ты же знаешь, своим присутствием она омрачит весь праздник, с этой своей вытянутой лошадиной физиономией…

– Как ты смеешь?! – вне себя от ярости прервал ее мистер Ривенхолл.

Селина явно испугалась, но пробормотала:

– Но ведь она и впрямь похожа на лошадь, что бы ты там себе ни думал, Чарльз!

– И это тоже проделки моей кузины, вне всякого сомнения!

Селина вспыхнула и опустила глаза. Мистер Ривенхолл повернулся к матери.

– Будьте так любезны, сударыня, и просветите меня, каким образом вы с Софи договорились обо всем? Она выписала вам переводной вексель на банк моего дяди или как?

– Я… я точно не знаю! – пролепетала леди Омберсли. – Я имею в виду, что мы это еще не обсуждали! Честное слово, Чарльз, вплоть до вчерашнего дня я и сама не знала, что было приглашено столько гостей!

– Зато об этом знала я, мама! – с вызовом заявила Селина. – Все счета будут направлены Софи, так что ты о них можешь не беспокоиться!

– Большое тебе спасибо! – с сарказмом ответил Чарльз и быстрым шагом вышел из комнаты.

Свою кузину он обнаружил в небольшой гостиной в задней части дома, которую они между собой называли «Комнатой молодых леди». Она составляла какой-то список, но на звук открывающейся двери подняла голову и улыбнулась Чарльзу:

– Вы ищете Сесилию? Она вместе с мисс Аддербери отправилась на Бонд-стрит за покупками.

– Нет, я ищу не Сесилию! – ответил он. – У меня дело к вам, кузина, и оно не займет много времени. Мне сообщили, что во вторник моя мать дает в вашу честь бал, и по какому-то недоразумению счета за это мероприятие направляются вам. Вы не будете так любезны, чтобы найти их и передать мне?

– Вы снова не в духе, Чарльз? – озабоченно поинтересовалась она, приподняв брови. – Этот бал дает сэр Гораций, а не моя тетя, так что никакого недоразумения я не вижу.

– Сэр Гораций может распоряжаться в собственном доме – хотя я позволю себе усомниться в этом! – но этот дом пока еще принадлежит не ему! Если моя мать решила устроить бал, пусть будет так, но ни при каких обстоятельствах затраты на его проведение не лягут на моего дядю. Это неслыханно, что вам удалось убедить мою мать согласиться на столь вопиющий план! Прошу вас немедленно отдать мне все счета, которые у вас имеются!

– Увы, я вынуждена отказать вам в этой просьбе, – ответила Софи. – Ни сэр Гораций, ни вы, дорогой кузен, не являетесь хозяевами в этом доме. А я заручилась согласием моего дяди Омберсли поступать так, как считаю нужным. – С удовлетворением отметив, что он ошеломлен, она добавила: – На вашем месте, Чарльз, я бы прогулялась по Парку. Я всегда считала, что ничто так не успокаивает нервы, как физические упражнения на свежем воздухе.

Он с видимым усилием взял себя в руки:

– Кузина, я совершенно серьезен! Я не хочу и не буду терпеть такое безобразие!

– Но вас никто и не просит что-либо терпеть, – возразила она. – Если мои тетя и дядя вполне удовлетворены приготовлениями, почему вы должны возражать?

Он процедил сквозь зубы:

– Кажется, я уже говорил вам, кузина, что мы прекрасно жили до того, как здесь появились вы и перевернули все с ног на голову!

– Да, говорили, но при этом имели в виду, Чарльз, что до моего появления никто не осмеливался вам перечить. Так что вы должны быть мне благодарны – во всяком случае, мисс Рекстон, – потому что, если бы я не приехала к вашей маме, из вас получился бы невыносимый супруг.

Это замечание напомнило ему о том, что он с полным правом может упрекнуть ее еще кое в чем. Мистер Ривенхолл церемонно произнес:

– Раз уж вы упомянули мисс Рекстон, я был бы чрезвычайно вам признателен, кузина, если бы вы перестали говорить моим сестрам, что у нее лошадиное лицо!

– Но, Чарльз, я не имела в виду ничего дурного! Мисс Рекстон ни в чем не виновата, и здесь нет никакой насмешки! Она ничего не может с этим поделать и, уверяю вас, я всегда указывала на это вашим сестрам!

– Я считаю внешность мисс Рекстон исключительно аристократической!

– Да, разумеется, просто вы неправильно меня поняли! Я имела в виду исключительно породистую лошадь!

– Я прекрасно понимаю, что вы намеревались унизить мисс Рекстон!

– Нет-нет, что вы! Я очень люблю лошадей! – совершенно серьезно сказала Софи.

Ответ слетел с его губ раньше, чем он успел спохватиться.

– Селина, которая повторила мне ваши слова, не любит лошадей, чтоб вы знали, и она… – Он пристыжено умолк, сообразив, как нелепо и смехотворно выглядит, продолжая столь абсурдный спор.

– Полагаю, она полюбит их после того, как месяц или два проживет под одной крышей с мисс Рекстон, – утешила его Софи.

Мистер Ривенхолл едва сдержался, чтобы не отвесить кузине оплеуху, и выскочил из комнаты, с грохотом захлопнув за собой дверь. Внизу лестницы он столкнулся с лордом Бромфордом, который как раз передавал лакею свои пальто и шляпу. Мистер Ривенхолл, решив, что ему представилась возможность хотя бы отчасти отомстить Софи, дружелюбно приветствовал его, поинтересовался, намерен ли он присутствовать во вторник на балу, и, услышав, что его светлость с нетерпением ждет этого события, заявил:

– Вы уже заручились согласием моей кузины станцевать с вами котильон? Очень мудро с вашей стороны! Ее наверняка будут осаждать многочисленные поклонники! Дассет, вы найдете мисс Стэнтон-Лейси в Желтой гостиной! Проводите его светлость к ней!

– Вы полагаете, я должен это сделать? – взволнованно поинтересовался лорд Бромфорд. – Видите ли, на Ямайке не принято танцевать, но я брал уроки и два па освоил вполне сносно. У вас будут вальсировать? Я не танцую вальс, поскольку считаю этот танец неприличным. Надеюсь, мисс Стэнтон-Лейси тоже не вальсирует. Мне не нравится, когда леди проявляет подобное легкомыслие.

– Сейчас вальсируют все, – отрезал мистер Ривенхолл, намереваясь отомстить как можно полнее. – Вам следует взять несколько уроков, Бромфорд, или вы останетесь ни с чем!

– Не думаю, – после недолгого размышления заявил лорд Бромфорд, – что мужчина должен поступаться своими принципами ради женской прихоти. Я ничего не имею против кадрили, хотя и знаю, что многие не разрешают танцевать ее в своих домах. Но я готов принять участие в контрдансах. И вообще, танцы освящены еще трудами древних, в частности Платоном. Как вам известно, он рекомендовал обучать детей этому искусству; кроме того, некоторые классики литературы полагали танцы замечательным отдыхом после тяжелого труда.

Но в этот момент мистер Ривенхолл вспомнил о срочной встрече, на которую он уже якобы опаздывал, и поспешил покинуть дом. А лорду Бромфорду ничего не оставалось, как последовать за дворецким наверх, в гостиную: Дассет считал недопустимым появление одиноких джентльменов в «Комнате молодых леди». Когда Софи, с соблюдением всех правил приличия и в сопровождении Селины, вышла к гостю, он не стал терять времени даром и попросил ее руки на котильон. Софи, не без оснований полагая, что кто-либо из ее друзей с Пиренейского полуострова наверняка придет ей на выручку, заявила, что с огромным сожалением вынуждена ему отказать. По ее словам, она была уже занята. Лицо у лорда Бромфорда вытянулось, и он с обидой воскликнул:

– Как такое возможно, если ваш кузен сообщил, что я буду первым, если поспешу?

– Вы имеете в виду моего кузена Чарльза? Значит, он так сказал? – проницательно осведомилась Софи. – Что ж, он не мог знать, что меня настойчиво приглашают последние три дня. Быть может, мы с вами станцуем один из контрдансов.

Он поклонился и ответил:

– Я как раз говорил вашему кузену, что контрдансы одобрены еще мыслителями древности. Полагаю, их нельзя счесть непристойными. А вот приветствовать вальс я никак не могу.

– О, так вы не вальсируете? Я очень рада… то есть я хотела сказать, что, глядя на вас, никто и подумать не смеет, что вы способны на что-либо столь фривольное, лорд Бромфорд!

Ее слова, похоже, польстили ему; удобно устроившись в кресле, он продолжал:

– Вы затронули весьма интересную тему, сударыня. Вам наверняка знакома поговорка: «Скажи мне, кто твой друг, и я скажу тебе, кто ты». Можно ли утверждать, что мнение о человеке можно составить и по тому, какие танцы он себе позволяет?

К счастью, его вопрос оказался риторическим, поскольку ни одна из девушек никогда не задумывалась над этим и, следовательно, не могла выразить свое мнение. А он принялся развивать эту тему, и его рассуждения прервало лишь появление мистера Уичболда, который пришел, чтобы, во-первых, сопроводить Софи и ее кузин в зверинец, а, во-вторых, просить ее руки на котильон. Она была вынуждена отказать и ему, хотя и с сожалением, поскольку мистер Уичболд считался первоклассным танцором, исполнявшим все па котильона с большим искусством и элегантностью.