Стефани Блэйк - Великолепная страсть

– Не желаете ли осмотреть дом, дорогая? – спросила Тельма.

– О! С удовольствием.

К тому времени когда хозяйка показала Майре дом и великолепный сад, расположенный позади дома и занимавший четыре акра, Сэм Клинтон объявил, что готов отправляться.

– Вы готовы, Майра? Один из мальчиков позаботится подать экипаж к крыльцу.

– Готова.

Она не смотрела на своих хозяев, пока Сэм обнимал и нежно целовал жену в губы.

– Ты потрясающе выглядишь, дорогой. Я хотела бы поехать с тобой, – сказала Тельма.

Майра не могла не согласиться с тем, что он выглядит отлично. Он казался веселым и жизнерадостным. На Сэме были фрак из парчи цвета бургундского вина и мягкие замшевые сапоги. Высокая обтянутая шелком шляпа была в цвет фраку, молодцевато сидела на его львиной голове и была слегка сдвинута набок.

Тельма стояла на передней веранде и махала рукой, пока экипаж не сделал круг по подъездной аллее и не нырнул на затененную деревьями проселочную дорогу.

– Ваша жена – очаровательная женщина и такая добрая, – заметила Майра.

– Это верно, – бесстрастно отозвался он. Теперь его чеканный профиль казался особенно суровым и мрачным. – Не знаю, что бы я делал без Тельмы.

Почему-то его манера разговаривать подавляла Майру. Она не ответила.

После продолжительного молчания он сказал:

– Но мне придется научиться обходиться без нее.

– Не понимаю.

Он повернулся к ней, и, к своему ужасу, она увидела, что по щеке его сползает слеза.

– В чем дело, Сэм?

– Тельме суждено скоро умереть, если не случится чуда. Поэтому мы и едем в Европу. В Швейцарии есть туберкулезный санаторий, который считается лучшим в мире. Это наша последняя надежда.

Майра была потрясена и подавлена.

– Не могу поверить! Тельма кажется образцом совершенно здоровой женщины… О, я уверена, что она поправится.

Его улыбка была бледной и безрадостной.

– Молитесь за нее, Майра. Чахотка – очень коварная болезнь. Сейчас она отступила – у Тельмы ремиссия. Но период обострения болезни после каждой ремиссии становится все более опасным для ее жизни.

Майра неловко сидела на своем месте, чувствуя себя совершенно несчастной.

– Ничего не понимаю! Вы двое, такие молодые, счастливые и любящие друг друга! Вас привязывает к жизни столь многое… Это так несправедливо.

– А кто сказал, что жизнь справедлива? – Он похлопал ее по колену. – Но хватит говорить о мрачном. Расскажите лучше о себе и своем муже. Вы не похожи на типичную офицерскую жену.

Она рассмеялась:

– Я «армейский постреленок» и жена солдата. Впрочем, Брэд – ведь не типичный офицер, и карьера у него необычная. У него далеко идущие планы.

Она коротко рассказала ему свою историю – детство и юность в штате Мэриленд, потом жизнь в Техасе, о том, как она и Брэд встретились и поженились.

– И вот теперь он помощник министра обороны Стэнтона. Весьма солидная должность. Я хорошо знаю Эдвина. Он мастер выжимать соки из своих подчиненных. Я знаю также вашего зятя Карла Коллинза.

– Да, мне это известно, – отозвалась Майра равнодушно.

Он задумчиво посмотрел на нее и спросил, внезапно поняв ее отношение к Карлу:

– Вы ведь его не любите, верно?

Она пожала плечами:

– Я его едва знаю.

Его смех был звучным, искренним и мужественным.

– Да не притворяйтесь же. Вы его терпеть не можете. Просто не переносите. И я тоже.

Майра была смущена и даже потрясена.

– Тельма сказала, что вы близкие друзья.

– Политика и большой бизнес иногда приводят к странным связям. Так сказать, к браку по расчету. Знаете ли, я был бы рад, если бы вы и Брэд въехали в наш дом, пока мы еще не отбыли в Европу. Тельма так одинока и полна горьких предчувствий. Вы могли бы многое сделать для нее – поднять ее настроение. В лечении туберкулеза так важно вдохнуть в человека надежду и поддержать его. Что вы на это скажете?

Его рука лежала на сиденье экипажа между ними, и она положила свою поверх и улыбнулась:

– Я поговорю с Брэдом, но уверена, что он отнесется к этому с пониманием. Я дам вам знать завтра.

– Хорошо. Я заеду к вам в отель около полудня.

К тому времени, когда они добрались до Вашингтона, Майра уже много знала о Сэме Клинтоне. У нее возникло такое чувство, будто они были старыми добрыми друзьями. У него была весьма разнообразная жизнь – и чем он только не занимался! Началась его карьера с того, что мальчишкой десяти лет он бежал из дома и нанялся юнгой на клипер. Он дослужился до офицерского чина, когда ему не было еще и двадцати, но отказался от дальнейшей службы и предпочел стать импортером чая и специй из стран Дальнего Востока, а потом стал десятником на плантации на острове Борнео, где занялся спекуляциями каучуком и оловом и поставками этих товаров на европейский рынок. К началу Гражданской войны он уже стал миллионером. И тут его рассказ о собственных делах приобрел какую-то неопределенность и уклончивость.

– Я был чем-то вроде посредника между Севером и Югом и европейскими рынками, особенно английским.

Она предпочла не задавать лишних вопросов и не проявила неподобающего любопытства.

– Ну, вот и мой отель. Время бежит незаметно, когда его проводишь с приятностью.

Он улыбнулся:

– Благодарю вас за добрые слова, дорогая Майра. Я получил огромное удовольствие от беседы с вами.

Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал в ладонь. Майра вздрогнула и почувствовала, как кровь ударила ей в голову – покраснели ее лицо, стройная шея и щеки. Она отдернула руку и сказала отрывисто:

– Благодарю вас и Тельму за все. Вы очень щедры и благородны.

– Проводить вас до вестибюля?

– Благодарю вас. В этом нет необходимости.

Швейцар помог ей выйти из экипажа.

– Не забудьте о моем приглашении на завтра! – крикнул Сэм ей вслед.

Майра была зла на себя за то, что так бурно отозвалась на, в сущности, невинный поцелуй, дань вежливости. Он поцеловал ей руку. И что же? Она была уверена, что Сэм заметил ее смущение. В конце концов ей пришлось признаться себе в том, что причина, почему общество Сэма Клинтона оказало на нее столь сильное воздействие, заключалась в том, что они оба ощутили очень сильное взаимное физическое влечение. Он был привлекательным мужчиной. Да, размышляла она, он, несомненно, был искусным любовником, человеком, который мог помочь женщине постигнуть вершины собственной сексуальности.

Позже, лежа в ванне, она пыталась избавиться от угрызений совести, думая о том, что представлять себя в постели не с мужем, а с другим мужчиной вовсе не означает, что женщина готова изменить мужу.

Нет, у них с Брэдом прочный и счастливый брак, и Майра намеревалась сохранить его.

Брэд с радостью согласился переехать в Брайерклифф, и через неделю после визита Майры к Клинтонам они упаковали вещи и покинули отель «Мэйфлауэр».

– Этот год для меня счастливый, – ликовал он, пока их экипаж проезжал по пригороду Вашингтона. – Сначала назначение в министерство обороны, потом знакомство накоротке с Улиссом Грантом, и теперь мы будем жить с Сэмом Клинтоном. Я просто не могу этому поверить.

Он схватил Майру в объятия и поцеловал.

– И всем этим я обязан тебе. Если бы твоя сестра Уэнди не вышла замуж за Карла Коллинза, мы бы все еще поджаривались на техасском солнце.

– Едва ли твое знакомство и завязавшаяся дружба с генералом Грантом – моя заслуга, – язвительно возразила Майра. – Этим ты обязан Шарлотте Коллинз. Кстати, как поживает эта милая девушка?

Ей было ясно, что ее вопрос смутил его. Он покраснел и старался избежать ее пристального взгляда.

– Шарлотта? Откуда мне, черт возьми, знать, как она поживает? Я не видел ее с того вечера, когда она представила меня Гранту.

– Какой позор! Кстати, я собираюсь теперь, когда мы будем вращаться в вихре вашингтонской светской жизни, купить кое-какие новые вещи.

– Разумеется. Я только приветствую это. То, что я всюду ношу свой мундир, начинает меня несколько стеснять и чувствовать себя солдафоном.

Брэд был просто потрясен, когда экипаж вынырнул из зеленого тоннеля, образованного деревьями, и открылся вид на особняк Клинтонов.

– Это же дворец! Ты можешь представить, во сколько ему обходится содержание поместья вроде этого? Должно быть, он богат, как индийский раджа.

– Ну, он не разыгрывает из себя раджу. По правде говоря, он человек очень практичный и приземленный.

– Ты, должно быть, права. Ведь ты обедала с ним на прошлой неделе. Господи, вероятно, все женщины в ресторане умирали от зависти к тебе.

Она посмотрела на него:

– Да, вы с Сэмом должны прекрасно поладить. Ведь в конце концов вы оба идолопоклонники.

Он бросил на нее хмурый взгляд:

– Это ничуть не смешно, Майра.

Экипаж подкатил к самым ступенькам парадного крыльца, кебмен спрыгнул с козел и открыл его дверцу. Потом он выгрузил их багаж. Брэд расплатился с ним, дав ему непомерно щедрые чаевые. Майра хмурилась, глядя, как отъезжает наемный экипаж.

– Ты ничего не забыл, дорогой? Если мы и поживем здесь некоторое время, это вовсе не значит, что ты стал Сэмом Клинтоном. Мы не можем себе позволить такой расточительности.

Он рассмеялся и шутливо хлопнул ее по заду.

– Чепуха! Нам следует поддерживать имидж.

Он поднял свой саквояж и ее чемодан, и они поднялись по ступенькам.

– У меня такое ощущение, что я Алиса, вступающая в Зазеркалье, – сказал он голосом, полным благоговения. – Да, именно отсюда начнется наше восхождение.

Как и предсказывала Майра, Сэм и Брэд поладили сразу же. К тому времени когда четверо слуг подали ужин, они уже проглотили по нескольку стаканов бурбона и выкурили несчитанное количество сигар.

Ужин был настоящим роскошным пиршеством: паштет из Бельгии, форель, жареный фазан, начиненный каштанами и изюмом с гарниром из молодой моркови и картофеля. Было подано три сорта французского вина, а на десерт английский бисквит со взбитыми сливками. После трапезы все они перешли в музыкальную комнату, где Тельма развлекала их игрой на арфе.

– Обожаю «Турецкое рондо», – сделала ей комплимент Майра, оценив выбор первой пьесы.

Мужчины уединились в уголке, цедили бренди и курили сигары.

– Я думаю, Брэд, что вам суждено блестящее будущее, – сказал Сэм.

– С радостью соглашаюсь с вашим прогнозом, Сэм.

Сэм рассмеялся:

– Вы не страдаете ложной скромностью, верно?

– Если вы сами не будете себя рекламировать и трубить о себе везде и всюду, можете не сомневаться, что никто этого не сделает за вас.

– Браво! Я чувствую то же самое и полностью с вами согласен. Ладно, и каков же ваш план дальнейших действий, Брэд? Такой человек, как вы, не задержится надолго на мелкой бюрократической должности в министерстве обороны.

– Черт побери! Конечно, нет!

– Собираетесь остаться на военной службе?

Брэд нахмурился.

– Теперь это будет зависеть от того, с какими возможностями я столкнусь в будущем.

– Мне нравится слово «столкнусь». Обычно оно не сочетается со словом «возможности».

– Согласен, но считаю, что оно самое подходящее. Дело в том, что удобный случай или возможность всегда могут встретиться на вашем пути и обычно они представляют собой вызов вам – вашим способностям, ловкости, изворотливости, уму.

Сэм прищурился и сделал жест, будто хотел проткнуть Брэда сигарой:

– Если уж вы намерены остаться на государственной службе, то для вас существует только один путь – министерство иностранных дел.

– И что, по-вашему, я буду там делать?

– Будете военным атташе при после или военным советником в делегациях, направляемых за границу. Думаю, у меня есть для вас хорошее место, Брэд. А что, по-вашему, будет происходить здесь, в Соединенных Штатах, когда война закончилась? Экспансия – нет, давайте называть вещи своими именами. Мы готовы начать давно просроченную нами кампанию по созданию империи за границей. Мы создадим ее, как это сделала Великобритания в Индии, Египте, Канаде, Австралии. Вы только подумайте. Из всех могущественных стран мира лишь одни Соединенные Штаты не владеют территориями за пределами своего континента.

– Я слышал, как недавно такую точку зрения кто-то высказал на вечере в доме Карла. При этом говорили о Кубе.

– Верно. Такое положение невозможно терпеть дольше. Испанцы обосновались на острове, отстоящем всего на несколько миль от нас. А Филиппины? Какое право имеют испанцы хозяйничать на Филиппинах? Подумайте об угрозе, которую они представляют для Гавайев. Конечно, всему свое время. Мы вышибем их из этого полушария, дадим им под зад коленкой. Но с этим можно не спешить. Для вас у меня есть другое предложение – Китай.

– Китай?