Джулия Куинн - Великолепно!

– Верно, и я решила, что отец слишком медлит, не давая мне взять дело в свои руки. Я много раз бывала в его бостонской конторе и даже позволяла себе давать ему советы, а также высказывать свое мнение каждый раз, когда следовало принять серьезное решение. Не знаю, прислушивался ли он ко мне, но высказаться не мешал. К тому же я всегда проверяла его книги и пыталась выяснить, не напутали ли чего его клерки.

– Вы проверяли учетные книги в тринадцать лет? – изумился Алекс.

– А что тут такого? У меня неплохие математические способности, – запальчиво произнесла Эмма. – Большинству мужчин трудно поверить, что женщина может хорошо справляться с цифрами, но поверьте, это так. Однажды я даже поймала одного клерка на том, что он обманывал отца.

– Вот как? – Алекс хмыкнул.

– Да. А потом я решила, что настало время познакомиться с жизнью на корабле. Отец всегда говорил мне, что нельзя преуспеть в управлении компанией, если ничего не знаешь о море.

Решив, что он уже узнал достаточно, Алекс попытался ее остановить:

– Не уверен, что хочу услышать дальнейшее.

– В таком случае я не стану рассказывать дальше. – Эмма сделала вид, что ничуть не обиделась.

– Ладно, я пошутил. – Почувствовав неладное, герцог тут же пошел на попятный.

– Ну тогда слушайте, – продолжила Эмма отважно. – Дело кончилось тем, что я пробралась зайцем на один из кораблей отца.

Алекс почувствовал, как в нем поднимается раздражение.

– Вы что, спятили? – взорвался он. – Неужели вы не понимаете, что могло с вами случиться? Моряки порой ведут себя весьма беспардонно, особенно если долгие месяцы не видели женщин.

– Не забудьте, ваша светлость, мне было тогда всего тринадцать.

– Вряд ли это стало бы препятствием для какого-нибудь негодяя…

Эмма нервно смяла в пальцах темно-синюю ткань своей амазонки, несколько смущенная столь бурной реакцией Алекса.

– Уверяю вас, что мы с отцом много раз обсуждали это.

– Простите, дорогая, – сказал Алекс мягко, – мне становится плохо от мысли о том, в каком опасном положении вы оказались много лет назад.

– Вам не следует так волноваться, – успокоила его Эмма. – В конце концов, все обошлось. Я не такая уж тупица, как вы могли подумать.

– Правда?

– Поверьте, это так. Один из наших капитанов, близкий друг семьи, был для меня все равно что дядя. Я знала, что капитан Картрайт поднимает паруса ровно в восемь утра, поэтому выбралась из дома ночью, точнее, около пяти утра. Это было не очень-то легко, так как моя спальня находилась на втором этаже. Мне пришлось вылезти из окна и уцепиться за ветку дуба, растущего возле дома, а потом уж спуститься на землю. После этого мне нетрудно было найти дорогу к докам и прокрасться на корабль.

– Неужели отец не заметил вашего отсутствия?

Эмма небрежно усмехнулась:

– Отец всегда отправляется в контору очень рано, и у него нет привычки заглядывать перед уходом в мою спальню.

– А как же слуги? – спросил Алекс. – Кто-нибудь из них непременно должен был заметить, что вы сбежали.

– Мы не живем на широкую ногу, как вы, – ответила Эмма с легкой улыбкой, – у нас нет целого штата слуг. Мэри, наша горничная, приходит будить меня в половине восьмого.

– Варварски рано, – пробормотал Алекс и вдруг, потянувшись к ней, быстрым движением рванул Эмму к себе.

– Что вы делаете? – выкрикнула она, пытаясь высвободиться из его объятий.

Алекс нежно провел рукой по изящно очерченному подбородку Эммы.

– Просто мне захотелось быть поближе к вам, чтобы вдохнуть ваш запах.

– Что?

– Видите ли, у каждого есть свой особенный запах, – пояснил он. – Ваш – особенно сладостный.

Эмма попыталась как-то исправить ситуацию.

– Не хотите услышать конец истории? – спросила она охрипшим голосом и попыталась принять сидячее положение, но Алекс не выпускал ее из объятий.

– Конечно. – Его рука прошлась по мочке ее уха.

– Тогда на чем я остановилась?

– Вы объясняли, почему горничная не заметила вашего отсутствия.

– Ну да. – Эмма сглотнула. – Конечно, в половине восьмого, когда она пришла меня будить, все выяснилось, но к тому времени корабль уже вышел в море.

– И что случилось потом?

– Потом?

– Что случилось, когда отец узнал о вашем исчезновении?

Эмма опустила глаза.

– Ну, – сказала она медленно, пытаясь восстановить дыхание, – потом начались неприятности. Мне пришлось-таки показаться капитану Картрайту вечером того самого дня, и я подумала, что он вот-вот взорвется.

– Что же он сделал?

– Он запер меня в своей каюте и повернул корабль.

– Разумно. – Алекс с облегчением вздохнул. – Мне следовало бы послать ему благодарственное письмо.

– Еще он не давал мне есть.

– Ничего другого вы не заслужили.

– Да, но я очень проголодалась. – Эмма пыталась сохранить серьезность и не обращать внимания на ощущение жара в том месте шеи, где ее касалась рука Алекса. – К тому времени, когда он меня запер, я не ела уже двадцать четыре часа, а домой мы прибыли еще часов через восемь.

– Я бы посоветовал ему высечь вас арапником.

– Об этом позаботился мой отец. – Эмма скорчила обиженную гримасу. – И всю следующую неделю моя спина была такой же красной, как волосы. – Эмма смотрела куда-то вдаль, словно разглядывая точку на горизонте, и губы ее изогнулись в легкой улыбке. Ярко-рыжие волосы, подхваченные ветром, окружили ее лицо, и она вздохнула; затем она выскользнула из его объятий и отодвинулась от него сколь возможно далеко.

– Я очень проголодалась, просто умираю от голода, – решительно объявила Эмма. – Интересно, что приготовила для нас миссис Гуд.

Они принялась разбирать пакет с едой.

– Надеюсь, там нет котенка Клеопатры, – лаконично заметил Алекс.

– Я тоже надеюсь. – Эмма извлекла из пакета жареного цыпленка. – Впрочем, это тоже не подарок.

– Почему? – Алекс с легкостью отломил ножку. – Вы что, не любите цыплят? – Он откусил большой кусок и улыбнулся ей.

На лице Эммы появилось озабоченное выражение.

– Просто такую еду трудно есть, как подобает леди.

– Так ешьте, как не подобает: я никому не скажу.

Эмма заколебалась.

– Не знаю, что и делать. Тетя Кэролайн не жалела труда чтобы образовать меня, и мне бы не хотелось, чтобы ее труд пошел насмарку из-за одного пикника.

– Бросьте, Эмма, воспользуйтесь пальцами и получайте удовольствие от еды.

– А вы правда не расскажете, что я веду себя не как настоящая английская леди?

– Настоящая английская леди? Не смешите меня!

– Ну ладно. – Эмма наконец капитулировала, и Алекс с трудом удержался от смеха, когда она положила в рот крохотный кусочек цыпленка.

– Теперь ваша очередь рассказывать, – не допускающим возражения тоном сказала она.

Алекс хитро прищурился.

– А может, я был образцовым ребенком?

– Ну, это вряд ли.

– В таком случае, почему бы нам не заключить сделку? – Алекс оперся локтями о колени. – Я расскажу вам историю, которая до сих пор вызывает у меня, взрослого мужчины, чувство стыда, и вы мне поверите.

– Хорошо, я попробую. – Эмма откусила большой кусок от куриной ножки, которую держала в руке.

– Мне тогда было около двух лет, – начал Алекс.

– Минуточку! – перебила его Эмма. – Вы пытаетесь сказать мне, что самый свой позорный поступок совершили в два года? Это самая большая нелепица, какую мне доводилось слышать! Люди не могут испытывать смущения из-за того, что сделали, когда были младенцами.

– Может, вы все-таки разрешите мне закончить историю?

– Что ж, продолжайте, – милостиво разрешила Эмма.

– Итак, мне было два года.

– Вы это уже говорили.

– И тетка подарила мне на Рождество мягкую игрушку – собачку. Я не выпускал ее из рук ни на минуту и постоянно играл с ней, так что набивка в конце концов выпала из нее и сердце мое было разбито.

Эмма представила маленького темноволосого мальчика, рыдающего по поводу кончины любимой игрушки, и решила, что это было очаровательное зрелище.

– Так что же случилось потом? – спросила она.

– Мать сжалилась надо мной и заново набила игрушку тряпьем, использовав в качестве материала старые чулки, после чего мы жили долго и счастливо, – сказал Алекс, улыбаясь одним уголком рта. – Я продолжал злоупотреблять терпением бедного маленького зверька, и он снова развалился, причем на этот раз мать не смогла его починить.

– И?

– И вот именно тут история приобретает трагический характер. Не в силах перенести разлуки с Гогги, я решил, что раз со мной больше нет моей собачки, то, чем она была набита, вполне может ее заменить. – На мгновение Алекс прервал рассказ и провел рукой по волосам. – Вы ведь помните, что мать постаралась починить собаку и набила ее старыми чулками, – проговорил он лениво. – Поэтому несколько месяцев я бродил по залам Уэстонберта и повсюду таскал с собой дамские чулки.

Эмма от души расхохоталась:

– Не пойму, что здесь трагического.

Алекс серьезно посмотрел на нее:

– Неужели вы не понимаете, какую репутацию я приобрел среди слуг?

– О, можете поверить, мне все известно о вашей репутации, – решительно ответила Эмма.

Алекс явно старался сохранить серьезность.

– Не сомневаюсь. Теперь вы видите: я поделился с вами самой мрачной своей тайной. Как вы полагаете, что обо мне подумают, если все станет известно? Герцог Эшборн провел годы своего возмужания, таская за собой дамские чулки!

– Бросьте! Дело вовсе не в чулках, – ответила Эмма после короткой паузы. – И вообще я нахожу в этом глубокий смысл. Случившееся наложило отпечаток на вашу дальнейшую жизнь, и теперь у вас и впрямь возник интерес к дамским чулкам.

– Что вы хотите этим сказать?

– Право же, Алекс. – Эмма нахмурилась. – Все знают, что у вас репутация дамского угодника. Меня об этом предупреждали не один раз.

– Хотел бы я, чтобы кто-нибудь предупредил меня на ваш счет. – Герцог вздохнул.

– Что вы хотите этим сказать? – Эмма негодующе посмотрела на него.

– Всего лишь то, что мне пора вас поцеловать.

– Меня? – Эмма почувствовала, что ее спокойствие куда-то улетучивается.

Алекс продолжал пристально смотреть на нее. Ярко-рыжие волосы Эммы разметал ветер, и теперь они в очаровательном беспорядке обрамляли лицо. Фиалковые глаза широко раскрылись и ослепительно сияли, пока он приближал к ней свое лицо.

– Я просто должен вас поцеловать, понимаете? – сказал он внезапно охрипшим голосом.

Эмма нервно облизнула губы. Она едва понимала его слова и вся была охвачена огнем, сжигавшим ее тело. Теперь ей окончательно стало ясно, что только стихийное бедствие может помешать их поцелую, и она с трепетом ждала, когда его губы коснутся ее губ.

Соприкосновение губ было легким, но оно будто парализовало Эмму и лишило ее способности дышать.

Она посмотрела на Алекса так, будто видела его впервые.

– Ах, Эмма! – Алекс осторожно дотронулся до ее подбородка и посмотрел на нее с такой нежностью, что Эмме показалось, будто единственное, чего ей хочется, – это зарыться в его тепло и растаять в его объятиях. Она небезразлична ему, он страстно желает ее – что могло быть прекраснее! И Бог ей судья, она так же страстно желает его.

Долгие месяцы Эмма пыталась себя убедить, что не видит ничего особенного в новых чувствах, которые пробудил в ней Алекс, но теперь пора было проявить честность и признаться себе, что она тоже нуждается в его поцелуе.

Алекс медленно повернул голову и поцеловал ее ладонь.

– В чем дело, дорогая?

– Боюсь, у меня в этом… не очень опыт, – пробормотала Эмма. – Я тоже хочу тебя поцеловать, хочу даже больше, чем когда-либо хотела чего-либо в жизни. Но я не знаю, когда следует остановиться. Прошу тебя, дай мне слово джентльмена, что остановишься прежде, чем мы совершим что-нибудь непоправимое.

В этот момент Алекс чувствовал, что может заняться с Эммой любовью прямо здесь, на этом самом пледе, и что она не станет мешать ему. Но он также понимал, что ее ум и тело не в ладу и сознание против того, чего хочет тело. Вряд ли бы ему удалось в последующем жить в мире с самим собой, если бы он злоупотребил ее доверием.

– Даю слово, – ответил он твердо.

– О Алекс!

Когда он снова наклонился к ней, руки Эммы застенчиво обвились вокруг его шеи.

– Если бы ты только знала, как давно я ждал этого! – Губы Алекса прижались к ее лицу и осыпали его поцелуями. Потом он осторожно уложил Эмму на спину, а она запустила пальцы в его густые волосы и с отчаянной силой потянула к себе. Что-то в глубине ее существа, казалось, знало, что это тот самый человек, к которому она хочет быть как можно ближе. Эмма прижалась к Алексу так тесно, что почти слилась с его сильным телом.