Алисса Джонсон - Великолепный джентльмен

– Ты же терпеть не можешь дуэли.

Люсьен пожал плечами:

– Раньше у меня не возникало желания кого-либо убить.

– Как брат ты просто невыносим.

– Можешь говорить, что тебе вздумается, но просто помни, кто из нас стреляет лучше.

В течение нескольких следующих дней Макс, встречаясь с Анной, вспоминал о предупреждении Люсьена, хотя, конечно, нисколько не верил, что Люсьен вызовет его на дуэль, как бы ни сложились обстоятельства. Но и Люсьен, и Гидеон не станут раздумывать ни минуты и сделают из него отбивную, а потом запретят ему появляться в Колдуэлл-Мэноре. Первое Макс вполне мог бы пережить (и разве держать Анну в объятиях не стоило такого риска?), но второе пугало куда больше.

Тогда он вообще лишится возможности встречаться с Анной. Он потеряет Люсьена, Гидеона, миссис Уэбстер и… черт, он потеряет всех и все, что было ему дорого.

И поэтому он был осторожен. Гораздо более осторожен, чем ночью после пикника, поэтому быстро научился получать удовольствие от самых простых вещей – прикосновения ее руки, касания коленей, когда они сидели рядом на скамье, мимолетного объятия где-нибудь в коридоре. И он обнаружил, что в этих кратких прикосновениях можно найти огромное удовольствие, стоит лишь внимательнее отнестись к ним.

Конечно, не каждый проведенный вместе момент был невинным. Макс не упускал возможности сорвать один-другой поцелуй (или десять) во время их прогулок или в укромных уголках холла – всего лишь краткое касание губ и лишний повод обхватить ладонями ее лицо и наслаждаться ее вкусом.

Люсьен этого бы не одобрил, но и не воспринял бы как оскорбление. А если бы воспринял, Макс вполне мог бы ему напомнить о том, как он ухаживал за Лилли. Никому не захочется предстать в образе лицемера и ханжи.

Макс улыбнулся и послал свою лошадь в галоп по дороге из Колриджтона в Колдуэлл. В целом все шло просто блестяще. Еще немного времени и терпения, и он сможет завоевать Анну, и они…

Макс так и не увидел, что выбило его из седла. Сначала в гуще деревьев что-то промелькнуло, потом на дороге, и тут он почувствовал сильный удар в бок. От удара он потерял равновесие, а когда конь испуганно дернулся в сторону, Макс упал на дорогу.

Сила нового удара выбила воздух из легких, но благодаря удаче и отличной реакции Максу удалось защитить голову. В момент столкновения с землей он быстро перекатился и тем самым смягчил удар, который в противном случае мог бы переломать ему кости.

Падать со скачущей лошади, как оказалось, было очень неприятно. Даже когда он сумел подняться на колени, деревья кружились, вызывая тошноту.

Темная фигура метнулась к нему сбоку, занеся для удара тяжелый сапог. В самую последнюю секунду Макс увернулся, затем вскочил на ноги и тотчас получил удар в челюсть от второго нападающего. Отшатнувшись, Макс инстинктивно выставил плечо, чтобы защититься от второго удара, и быстро оценил, с кем он имеет дело. Двое мужчин, узнать которых, несмотря на то что они были в масках, не составило труда.

«Оукс и Джоунз. Проклятие!»

Макс увернулся от тяжелого удара Оукса и, пригнувшись, нанес тому удар локтем, потом развернулся и резко присел, уклоняясь от второго удара Джоунза. Выпрямившись, он мгновенно выбросил вперед кулак, с удовольствием отметив, как хрустнул нос противника, и Джоунз завыл от боли. Макс шагнул вперед, чтобы повторить атаку, но его отбросил в сторону новый удар огромного кулака Оукса, жесткое напоминание о том, что он ведет бой на двух фронтах.

Он изо всех сил отбивался от нападающих, нанося удар за ударом, но и сам почти столько же получал в ответ. Когда его левый глаз распух так, что Макс почти перестал видеть, он понял, что должен как можно скорее завершить схватку, иначе двое громил в конце концов закончат свое грязное дело. Он увернулся от очередного выпада Джоунза, в руке которого блеснуло лезвие ножа, молниеносным ударом Макс выбил нож из руки бандита, и смертоносная сталь улетела в густую траву. Джоунз бросился на поиски, дав Максу возможность вплотную заняться Оуксом.

Он поманил здоровяка издевательским жестом, и тот, как Макс и рассчитывал, словно разъяренный бык бросился на него. «Плохо запоминаете уроки мистер Оукс!» Макс не стал уворачиваться и, поднырнув под огромные клешни, нацеленные на горло, крепко ухватился за правую, вывернув Оуксу руку, Макс резко рванул его на себя и по инерции рухнул на землю. Раздался негромкий сухой треск, и Оукс завопил от боли:

– Моя рука… Этот негодяй сломал мне руку!

Так и не найдя ножа, Джоунз бросился к Оуксу и, подхватив под мышки, потащил его в кусты.

– Заткнись, парень.

Максу очень хотелось бросить им вслед что-нибудь язвительно насмешливое и дать понять, что он узнал их еще до того, как Оукс раскрыл свою пасть. Но все же умнее было промолчать.

Тем более что травма Оукса, похоже, заставила громил отказаться от боя. Они отступали, Оукс, не переставая стонать, поддерживал сломанную руку, потом оба развернулись и бросились в лесную чащу, где их наверняка ждали лошади.

Когда они скрылись из виду, Макс долго не трогался с места, ожидая, когда картинка перед глазами перестанет расплываться. Самое страшное было позади, головокружение уменьшилось, и через несколько минут он смог дойти до дороги, нашел лошадь и забрался в седло.

Он смутно помнил, как доскакал до дома, главной задачей было удержаться в седле. Словно в тумане он проехал по подъездной аллее, затем распахнул дверь гостиной, уже через минуту лежал на кушетке, а вокруг него хлопотало полдюжины колдуэллских слуг.

Макс облегченно вздохнул, когда в комнату вошел Люсьен и взял дело в свои руки, отослав половину слуг с поручениями. Потом он налил Максу стакан бренди, подвинул стул к кушетке и сел.

– Переломы есть, как думаешь?

Макс осушил стакан одним глотком, не обращая внимания на сильное жжение разбитой губы.

– Так-то лучше.

Он отставил стакан в сторону и осторожно потрогал ушибленную грудь, по которой Оукс нанес особенно жестокий удар.

– Нет, переломов нет.

– Расскажи мне, что случилось.

– Это люди миссис Рейберн.

Люсьен замер.

– Ты уверен?

Макс кивнул и тотчас пожалел об этом.

– Матерь Божья, как больно.

– Не думал, что она способна на что-то подобное. – Люсьен смачно выругался. – А я позволил Анне встретиться с ней на постоялом дворе. Она попросила, и я…

– Нет, туда ездил я.

– Ты ездил? – Люсьен обмяк в кресле и тяжело вздохнул. – Спасибо тебе. Спасибо за это. – Он провел рукой по лицу. – Как думаешь, почему она решилась на это? Мадам в отчаянии, просто глупа или безумна?

– Она не глупа. Возможно, в отчаянии и безумна, но думаю, она понимала, что риск раскрытия велик, если не неизбежен.

– Анне будем рассказывать?

– Рассказывать о чем? – раздался веселый голос Анны из холла. – Чем вы тут занимаетесь? Миссис Уэбстер сказала, что вам нужно… – Она умолкла и заметно побледнела, когда Люсьен отступил в сторону и девушка увидела лицо Макса. – О господи! Что случилось?

– Я попал в небольшую переделку.

Анна бросилась к нему и опустилась рядом на кушетку.

– В небольшую переделку? Какая переделка может иметь такие последствия?

– На самом деле все не так страшно.

– Вы послали за доктором? – Анна повернулась к Люсьену. – Ему нужен врач.

– Мне не нужен врач. Всего лишь пара синяков. – Макс нежно взял ее за руку. – Анна, со мной все в порядке.

– Ты не в порядке! – выпалила она, и Макс не мог бы сказать, что удивило его больше – гнев или дрожь, которые он услышал в ее голосе. – Ты серьезно ранен, и я должна знать, что произошло. Немедленно!

– Что ж, это… довольно приятно, – решил Макс. Анна была искренне взволнована его состоянием, и, наверное, поэтому так суетилась.

Люсьен переводил взгляд с Макса на Анну, затем поднялся с кресла.

– Ты, без сомнения, в заботливых руках. Я пойду узнаю, чем вызвана задержка врача, если вы не против.

Макс выказал бы удивление, если бы был уверен, что Анна этого не заметит. Доктор не прибыл, потому что за ним не посылали. Если переломов не было, то не было смысла посылать за врачом.

– Ты упал с лошади? – спросила Анна.

– Нет, любимая… только пьяные падают с лошади. Всех остальных сбрасывают. Нет, меня не сбили с лошади. – Скорее всего его сбили крупным камнем, но он был убежден, что ей ни к чему знать такие подробности. – По дороге из деревни я встретился с парой мерзавцев.

– Так тебя избили? – в ужасе прошептала она.

– Ну, скажем, я дрался с ними, – поправил он. – И, смею заверить, им пришлось еще хуже. – Он украдкой взглянул на свою правую руку и прикрыл разбитые костяшки левой.

– По меньшей мере один нос я сегодня сломал.

– Сломал? – Анна сердито посмотрела на него, она явно была в шоке. – Но эти бандиты могли тебя убить. Нужно было отдать им то, за чем они охотились, и на этом бы все кончилось. Разве стоит пара монет и булавка для галстука такого риска? А если бы у них было ружье или нож?

– У них был нож.

Макс слишком поздно сообразил, что упоминать о ноже не следовало. Серые глаза Анны расширились, она побледнела.

– Тебе не следовало с ними драться. Нужно было отдать им свой кошелек. Ты…

– Кошелек им был не нужен.

– Тогда твою лошадь или что им там было нужно.

– Ты не понимаешь, милая. – Он взял ее за руки и нежно положил их на свои колени. – Анна, это не были разбойники с большой дороги. Им не нужны были мои деньги или лошадь. Они охотились за мной. – Он потер большим пальцем по ее суставам. – Это были Оукс и Джоунз.

– Оукс и… Люди моей матери? – Она медленно отняла руки. – Это сделала моя мать?

Никогда в жизни Максу так отчаянно не хотелось солгать.

– Я считаю, да.

– О нет. Я знаю, что она может быть… Но я никогда не думала… Я никогда… – Она покачала головой, на глаза девушки навернулись слезы. – Это моя вина. Мне не следовало…

– Прекрати. И слышать об этом не хочу. – Утро и так было отвратительным, не хватало еще, чтобы Анна обвиняла себя в преступлениях своей матери. – Тебе себя не в чем упрекнуть. Это все козни миссис Рейберн.

– Но…

– Только ее дела.

– И ее людей.

– Я… – Он бы рассмеялся, если бы так не болела ушибленная грудь. – Ладно, хорошо, и ее людей. Тебе всегда надо настоять на своем, не так ли?

– Мне не хочется думать о том, как много времени я потеряла в спорах с тобой.

– Моя практичная Анна, – пробормотал Макс. Он протянул руку и нежно погладил ее по щеке, забыв о разбитых в кровь костяшках.

Анна перехватила его руку и с коротким вздохом прижалась к ней щекой.

– Почему она это сделала?

Макс тщательно обдумал свой ответ.

– Наверное, потому что решила, что ей это сойдет с рук.

Она решила отомстить им обоим. Миссис Рейберн не была слишком близка с дочерью, но она знала Анну достаточно хорошо, чтобы понимать, что дочь будет испытывать некоторую степень вины за то, что произошло.

При условии, конечно, что произошедшее можно связать с матерью Анны, что было достаточно легко сделать, ведь Макс опознал ее громил Оукса и Джоунза.

Нет, миссис Рейберн не была глупа, но почти безумна и в отчаянии – по всей вероятности.

– Я думаю, – сказал он, – что тщетно искать здравый смысл в иррациональном поступке, ты согласна?

– Согласна, – пробормотала Анна и опустила их сцепленные руки к себе на колени. – Что ты будешь делать теперь? Ты заявишь на нее в полицию?

– Заявлю, если ты этого хочешь, но я бы предпочел избежать этого. – Любые судебные разбирательства, в которые оказались бы вовлечены не только виконт и имеющая дурную репутацию миссис Рейберн, но и ее незаконнорожденная дочь, новообретенная сестра маркиза Эспли, станут величайшей сенсацией и предметом разговоров как в полусвете, так и в высшем обществе.

Макс способен был пережить подобное внимание, но это создаст значительные неудобства для Хаверстонов и, что более важно, станет настоящим кошмаром для Анны.

– А как ты отнесешься к ее высылке?

Анна посмотрела на его покрытое синяками лицо.

– Ты имеешь в виду тюрьму?

Его сердце сжалось от этих слов. Никому не пожелаешь такой участи – знать, что твоя мать должна отправиться в застенок. Нет, он ни за что не позволит, чтобы об Анне говорили как о дочери преступницы, сидящей в тюрьме.

– Дело в том, что если она еще не покинула страну, то сделает это сразу же, как только ей станет известно, что я узнал ее прислужников.

– Но в таком случае она останется безнаказанной? – возмущенно воскликнула Анна. – Она такое сделала с тобой и…

– Она за это заплатит, – пообещал Макс. – Или будет вынуждена провести остаток своей жизни, скрываясь в каком-то глухом уголке континента…

– Да, для нее это будет невыносимо.

– Именно. Или, и это, на мой взгляд, более вероятно, она устроится в Париже, а может, в Риме или еще в каком-то прекрасном городе, надеясь, что мы не станем преследовать ее за Ла-Маншем.