Эспли рассказал Анне, что фасад здания в прошлом веке был перестроен, но задняя часть особняка по-прежнему сохраняет очарование Елизаветинской эпохи. Анна слушала довольно рассеянно, поскольку все это время в голове у нее крутилась только одна мысль: «Мой брат. Этот человек – мой брат».

И еще потребность ощутить что-то, помимо беспокойства за миссис Кулпеппер, беспрестанной неловкости из-за присутствия Макса Дейна, желания расстаться с Колдуэлл-Мэнором и как можно быстрее вернуться обратно.

– Вот мы и пришли, – сообщил Эспли, жестом указывая на несколько открытых дверей. – Семейная гостиная.

Он привел ее в гостиную, а не в свой кабинет? Анна не ожидала такого поворота, но после недолгого размышления решила, что Эспли воспринимает ее приезд совсем не как неприятный деловой визит. Что, в свою очередь, говорило о том, что брат вовсе не собирается прямо сейчас вручить ей тысячу фунтов.

Состоится обсуждение.

– Прошу вас, – пригласил ее Эспли, жестом указывая на изящное канапе. – Располагайтесь поудобнее.

– Благодарю вас. – Анна мельком оглядела гостиную: массивная, хотя и старомодная, но сохранившаяся в хорошем состоянии мебель, приглушенная цветовая гамма стен и ковров, в детали она не вдавалась, удовлетворившись общим положительным впечатлением. Присев на краешек дивана, она не отрывала взгляда от маркиза. Он, пододвинув мягкое полукресло, сел напротив Анны.

Последовало довольно продолжительное молчание.

– Ну что ж, – попыталась она прервать затянувшуюся паузу.

– Гм, – отозвался он.

Они так и продолжали смотреть друг на друга, пока в комнату не вошла горничная с большим подносом, уставленным закусками и напитками.

Едва горничная поставила все на стол, Анна, не заботясь о приличиях, быстро схватила печенье и с хрустом откусила кусочек.

– Очень вкусно.

Будь это печенье самого отвратительного вкуса, Анна сказала бы те же слова. Она была рада, что появилась хоть какая-то тема для разговора.

– Рад, что вам нравится, – сказал лорд Эспли и, жестом отпустив горничную, сам взял печенье. – Это апельсиновое печенье с пряностями. Любимое печенье Гидеона. Он вскоре прибудет. И моя жена тоже. Они возвращаются из Шотландии.

– Приятно будет с ними познакомиться, – ответила Анна, искренне на это надеясь.

По крайней мере ей не придется знакомиться со всем семейством одновременно. Возможно, опыт будет менее болезненным, если с семейством Хаверстонов она будет знакомиться постепенно. А возможно, это будет походить на ампутацию с помощью мясницкого тесака.

– Познакомиться, – повторил Люсьен, и по его лицу пробежала легкая тень. – Да, я надеялся, что вы также сможете познакомиться с женой моего брата. К сожалению, Уинифред тоже плохо переносит долгие путешествия. Мне сообщили, что она учится ездить верхом, что должно облегчить ей поездки.

– Что ж, это разумно. – Не зная, что еще сказать, Анна рассеянно крутила в руке кусочек печенья. – Уметь ездить верхом – это прекрасно, – опустив глаза, пробормотала она, ощущая ужасную неловкость. Правда, им удалось продвинуться дальше, чем «да» и «хорошо».

Эспли кашлянул.

– Конечно, это хорошо.

Или не удалось?

Она отправила оставшиеся кусочки печенья в рот, улыбнулась и начала медленно жевать. Если уж в голову не приходит ничего умного, будет хоть какое-то оправдание ее молчанию.

Эспли протянул руку, чтобы взять еще одно печенье, но замер, так и не дотянувшись до тарелки. Неожиданно он чертыхнулся себе под нос, потом порывисто встал и начал нервно прохаживаться по комнате, яростно потирая рукой голову. Этот жест объяснял состояние его прически, а вот его странное поведение заставило Анну изрядно понервничать. Теперь он уже не казался ей дружелюбным и радушным. Он казался ей чрезвычайно взволнованным.

– Позвольте мне быть откровенным, мисс Райз. – Он остановился перед ней, коротко выдохнул, и желудок Анны тут же скрутило в жесткий тугой узел. – У меня нет ни малейшего представления, как подойти к этому… этому… – Он взмахнул рукой, непонятно что обозначающим жестом. – Этому вопросу. Я не знаю, как вести себя с сестрами. Меня переполняют чувства. И я чувствую себя немного дураком. Я вообще не очень хорошо умею поддерживать беседу.

К своему удивлению, Анна почувствовала, что ее губы растягиваются в улыбке. Как легко, оказывается, можно признаться в неловкости данной ситуации, оказывается, гораздо легче, чем ходить вокруг да около, и какое облегчение было узнать, что он не собирается отправить ее в Америку, пусть даже в каюте первого класса.

– А у меня нет опыта общения с братьями, – ответила Анна. – У меня вообще нет ни братьев, ни сестер.

Она тоже чувствовала себя достаточно глупо, но пока была готова проявить лишь некоторое сочувствие.

Как оказалось, для Эспли и этого было достаточно. Он расправил плечи, а на его губах затеплилась слабая улыбка.

– Моя невестка мне очень нравится.

– Но сестра и невестка – это не совсем одно и то же, – произнесла Анна и потянулась за печеньем. Возможно, теперь она сможет почувствовать вкус апельсина и пряностей.

– Вы правы. – Он снова сел и тоже взял печенье. – Однако мне хотелось бы надеяться, что со временем мы с вами сможем подружиться. Вы проведете здесь несколько недель и…

– Несколько недель? – Анна едва не подавилась. – Вы хотите, чтобы я осталась здесь на несколько недель?

Не может быть, чтобы он говорил об этом серьезно.

– Или сколько угодно, если вас это устроит. – Он внимательно посмотрел на нее. – А как еще мы можем узнать друг друга?

«Чего ради тебе хочется узнать меня?»

– Я… я не планировала такого продолжительного визита. Я думала задержаться у вас на… пару часов, в крайнем случае на день или два, и вместе с миссис Кулпеппер отправиться дальше. У нее сестра живет на севере. – Она неловко замолчала, осознав, что не ответила на его вопрос. – Впрочем, я, конечно, надеялась, что мы будем переписываться.

На самом деле она и не думала на это не надеяться. Анна не позволяла своим мечтам распространяться дальше чем на пару часов времени лорда Эспли и на тысячу фунтов его состояния.

Он молча обдумал ее слова, затем ответил:

– Мисс Райз, Гидеон приедет только через несколько дней. Вы должны остаться по крайней мере до его приезда. Он очень хочет познакомиться с вами.

– Несколько дней? – Анна судорожно сглотнула. Она и не предполагала, что «скоро» может означать «несколько дней».

– Вам будет здесь вполне комфортно, уверяю вас.

Боже, он говорит о комфорте! Слишком многое не позволяет ее пребыванию здесь быть хотя бы достаточно комфортным. И самая главная причина крылась в присутствии лорда Максимилиана Дейна. Святые угодники, она должна найти какой-то выход.

– Я польщена вашим приглашением, милорд, но Колриджтон прелестная деревушка, и я уверена, что…

– Колриджтон? Нет, вы останетесь здесь.

– Здесь? В Колдуэлл-Мэноре? – Анна осознала, что повторяет за ним почти каждое слово, но ничего не могла с собой поделать. Остаться на несколько недель? В Колдуэлл-Мэноре? Он что, ненормальный? – В деревне есть весьма приличная гостиница. «Медвежья берлога», кажется? Я видела…

Анна внезапно замолчала, осознав, что их разговор с вопроса о том, останется ли она в Колдуэлл-Мэноре, вдруг перешел к вопросу о том, где именно она остановится. Как это произошло?

– Прекрасное заведение, – согласился Эспли, – но мне бы не хотелось седлать лошадь каждый раз, когда я захочу переброситься с вами словечком. Я бы предпочел, чтобы вы остановились в Колдуэлле.

У Анны промелькнула мысль, что путешествие в Америку было бы предпочтительнее.

– Вы считаете это благоразумным, милорд?

Его губы изогнулись в улыбке, которую она могла бы классифицировать как самодовольную.

– Я не привык делать предложения, которые считаю неблагоразумными.

Анна усомнилась в его обыкновении делать какие-либо предложения. Он ведь маркиз. Он может просто приказывать, и в данный момент ей больше всего хотелось, чтобы он сам себе приказал хоть на минутку обратиться к здравому смыслу. Возможно, ему неловко признать очевидное, но сделать это было необходимо.

– Мне вообще не следует находиться в вашем доме. Вы ведь знаете, кто я, – тихо произнесла Анна. – Знаете, кто моя мать.

Было непостижимо, что он мог желать, чтобы она провела в его доме хоть одну ночь, не говоря уже о неделях.

– Да, – спокойно ответил он. – Вы моя сестра. Ваша мать – мать моей сестры.

– Пойдут разговоры. – Пойдут нескончаемые разговоры даже в такой далеко расположенной деревне, как Колриджтон. От одной мысли об этом у нее по коже поползли мурашки.

Но маркиза, казалось, это нисколько не беспокоило. Он вопросительно и надменно заломил бровь.

– Вам известно, кто я, мисс Райз?

Она озадаченно взглянула на него, пытаясь понять, что он имеет в виду.

– Мой сводный брат?

– Я шестой маркиз Эспли. Наш отец был пятым маркизом Эспли. – Люсьен подался вперед и ободряюще улыбнулся. – Пусть говорят что угодно

Анна хотела улыбнуться в ответ, но губы словно свело судорогой, хотя она оценила его благородство. Он собирался признать ее так, как не признал даже отец, а шестой маркиз Эспли вполне мог позволить себе не принимать досужие разговоры и возможные последствия. Никакие пересуды соседей не скажутся на репутации имени Эспли.

Но одного Люсьен, казалось, не понимал: Анна не обладает титулом. Она даже не Хаверстон. В отличие от законных членов семьи она, к несчастью, весьма уязвима не только для осуждения, но и для презрения.

Его же в худшем случае нарекут наивным глупцом.

А вот Анну даже в лучшем случае сочтут алчной нахалкой.

К сожалению, иных вариантов не было. О возвращении в Андовер-Хаус не могло быть и речи, а для любого другого путешествия требовалось несколько больше тех шести шиллингов, которые оставались в ее ридикюле. Сестра миссис Кулпеппер не соглашалась принимать у себя бедную родственницу, к тому же Анна не могла себе позволить обременять миссис Кулпеппер.

Ей нужна эта тысяча фунтов.

И если прямо сейчас она не наберется смелости потребовать, чтобы он безотлагательно выдал ей эти деньги, то личину алчной нахалки ей все-таки придется надеть.

Анна постаралась улыбнуться как можно обаятельнее:

– Я велю кучеру выгрузить наши сундуки.

Он ответил ей такой же приятной улыбкой, но, как она надеялась, гораздо более искренней.

– Об этом уже позаботились.

Конечно, позаботились. Он ведь все-таки шестой маркиз Эспли. Но, кстати, по вопросу о продолжительности ее пребывания в Колдуэлл-Мэнор они так и не пришли к единому мнению.


К счастью, разговор Анны с маркизом был недолгим, после чего Люсьен провел небольшую экскурсию по дому, мельком показав столовую, гостиную и кабинет. Библиотека, бильярдная и оранжерея находились в другом крыле здания, а посему Анне было предложено осмотреть дом и прилегающий парк в любое удобное для нее время.

– Я рассчитывал, что мы пообедаем внизу, – сказал Люсьен, когда они в сопровождении двух горничных шли к комнатам гостьи, – но поскольку ваша компаньонка нездорова, возможно, вы предпочтете, чтобы вам принесли обед наверх?

«Он действительно очень внимательный, – подумала Анна. – Жаль, что ему не пришло в голову позволить мне уехать, или разрешить остановиться в гостинице, или по крайней мере перед моим приездом отослать всех гостей».

– Я буду вам очень признательна.

– Вот мы и пришли, – объявил Эспли, когда они остановились у двери, ведущей в ее комнаты. – Миссис Кулпеппер расположилась напротив. – Люсьен указал на дверь, из-за которой доносились знакомые рулады сочного храпа.

Она заглянула в свою комнату. Это была прекрасная комната с маленьким балкончиком. Не такая большая или богатая, как некоторые гостевые спальни в Андовер-Хаусе, но комната лишь выигрывала в этом сравнении, поскольку предпочтения ее матери больше тяготели к моде, нежели к уюту. Богато украшенное ложе полностью соответствовало вкусам знати полувековой давности. Шкаф орехового дерева и комод с изысканной резьбой были старше кровати лет на двадцать. Отполированная десятилетиями древесина блестела, словно вчера покрытая лаком. В общем, это была качественная мебель, созданная для удобства, а не для того, чтобы производить впечатление.

Миссис Кулпеппер, без сомнения, назвала бы эту комнату «хорошо оснащенной». Но Анна решила, что больше подойдет слово «уютная».

– Чудесная комната, – пробормотала она. – Благодарю вас.

– Поверьте, я очень рад принимать вас в своем доме, – негромко произнес Люсьен. – Если вам что-либо понадобиться, кликните прислугу или скажите мне.

Она хотела попросить свою треклятую тысячу фунтов – если это не доставит особых хлопот, – но смогла лишь любезно улыбнуться, поблагодарить брата за гостеприимство и пожелать ему хорошего вечера.