К вечеру в городе началось ликование. На главных улицах горели керосиновые фонари; мерцание огней из окон усиливалось. Город готовился к большому празднику и пышным пирам, которые начнутся на следующий день с восходом солнца.

Дариуш бесцельно брел по извилистым улочкам, по базарам, где не прекращалась бойкая торговля. Вот уже несколько дней во рту у него не было ни крошки; в животе урчало. Он с тоской смотрел на горы еды, разложенные на лотках. Зайдя в небольшую нишу, он принялся рыться в своем мешке, ища там что-нибудь ценное, что можно было бы обменять на кусок хлеба или мяса, но так ничего и не нашел.

С отвращением он швырнул мешок на землю и свернулся в темной нише, глядя, как прохожие жадно поедают жареное мясо, как дети облизывают пальцы после липких сладостей.

Он облизнул губы и уныло потер живот.

Вдруг на улицу высыпала стайка молодых парней, ровесников Дариуша. Его отпихнули к стене. Кто-то из парней перевернул тележку торговца кебабами. В наступившей суматохе многие успели поживиться.

Лоточник громко ругался и грозил кулаками убежавшим юнцам. Дариуш вскочил и погнался за ними. Он бежал по извилистым улочкам, слабый от усталости и голода. То и дело спотыкался, часто падал, но старался не отставать. Повернув в очередной переулок, он заметил, как колышутся кусты вдали. Решив, что воришки спрятались там, он, замедлив шаг, с опаской побрел вдоль каменной стены, пока не подошел к колючим зарослям. Осторожно раздвинул их и увидел вход в старинный подземный ход. Он был наклонным и спускался вниз. С потолка туннеля, гулко ударяясь о каменный пол, капала вода. На узких выступах вдоль стен горели свечи; он без труда находил дорогу. Впереди Дариуш услышал гулкий смех юнцов, которые радовались добыче.

— Да здравствует новый султан! — прокричал один из них.

— Да будет при нем наш город процветающим, а наши животы полными! — воскликнул другой.

Остальные дружно расхохотались.

Добравшись до конца туннеля, Дариуш очутился в просторной, тускло освещенной подземной пещере. Высокий потолок поддерживали колонны — ему показалось, что их больше тысячи. Он посмотрел на другую сторону пещеры, откуда доносились голоса. У основания колонн плескалась вода. Он попытался определить ее глубину, но вода была мутная, и он не видел дна. Осторожно ступая по доскам, положенным между основаниями колонн, совсем рядом с водой, он пошел на свет факела вдали. Доски скрипели и качались под его тяжестью. Обхватывая колонны руками, Дариуш осторожно перепрыгивал с доски на доску и шел на звук голосов.

Когда он подошел ближе, смех вдруг оборвался, и в огромной пещере воцарилась тишина. Только вода капала сверху и плескалась внизу.

Дариуш вглядывался в темноту. Его кожаные туфли со стертыми подошвами промокли насквозь. Он осторожно поставил ногу на доску, ведущую к следующей колонне, напрягая слух и пытаясь хоть что-нибудь расслышать или увидеть, пока глаза привыкали к темноте.

Вдруг из темноты на него кто-то бросился, и Дариуш вместе с нападавшим упал на дощатый настил. Дариуш молотил кулаками воздух, а потом кулак со всей силы врезал ему в подбородок, отчего он прикусил язык. Откатившись вбок и вскочив на ноги, он перепрыгнул на другую доску — и вовремя, потому что еще один юнец врезался в колонну в том месте, где он только что стоял. Теперь он отчетливо видел силуэты трех юнцов, окруживших его. Двое прыгнули на его настил. Один из них замахнулся кулаком, но Дариушу удалось уклониться и ответить ему ударом, от которого юнец попятился и плюхнулся в воду.

Когда еще двое пошли на него, Дариуш стал прыгать с доски на доску. Вскоре он увидел довольно широкий выступ, на котором лежали одеяла и горел костерок. Тут же лежали мехи с вином. Он развернулся и увидел, что его преследователи тоже прыгнули на выступ. Он бросился на них и успел задеть одного, но потом его швырнули головой вперед в воду. Вода была грязная и вонючая. Ударившись головой о каменное дно, он наглотался отвратительной мутной жижи. Он встал, кашляя и отплевываясь, и с изумлением увидел перед собой огромное высеченное в камне лицо горгоны Медузы. Он в отчаянии схватился за змею, торчащую из грозной головы, и, подняв голову, посмотрел на колонну, растущую из ее верхушки. Сбоку, на скрипучем настиле, стояли три темных силуэта и смотрели на него. Один из них угрожающе ударил кулаком по ладони другой руки.

В том месте, где стоял Дариуш, глубина была совсем небольшой — ему по пояс. Он поднялся на ноги, крича и всей тяжестью толкая доску, на которой они стояли. Доска соскользнула с основания колонны, и все трое полетели навзничь вниз, в воду.

Громкий плеск воды эхом отдался от стен пещеры и от колонн. Они отплевывались и кашляли в воде, а Дариуш, подтянувшись из последних сил, снова вскарабкался на каменный выступ. Его преследователи с трудом выбрались наверх следом за ним. Какое-то время они просто лежали и глазели на него. Тот, кто находился ближе, посмотрел ему прямо в глаза, продолжая кашлять и отплевываться вонючей черной водой. В очередной раз сплюнув и вытерев губы рукой, юнец вдруг расхохотался и сильно хлопнул Дариуша по спине. Он с трудом встал на ноги и помог Дариушу и остальным подняться.

Все хохотали; Дариуш невольно присоединился к ним.

Один из них, задыхаясь от смеха, произнес несколько слов. Дариуш не понимал их языка, но догадался, что его по-дружески приветствуют. Он протянул руку, которую пылко пожали, а затем с тоской покосился на лежащий на выступе мешок с припасами. Видимо, догадавшись, что незваный гость голоден, новый знакомый взял его за руку и усадил рядом с собой на каменную плиту. Дариуш жадно набросился на хлеб, который ему предложили. Правда, он по-прежнему настороженно поглядывал на своих недавних врагов, которые с усмешкой наблюдали за ним.

— Как хорошо! Я много дней ничего не ел, — шепотом произнес он, и его шепот эхом отразился по всей подземной пещере.

— А, значит, ты умеешь говорить, красавчик! — воскликнул парень, который вытащил Дариуша из воды. Он без всякого труда переходил с одного языка на другой.

Дариуш удивленно повернулся к нему:

— Меня зовут Дариуш.

— А меня Халим. Это Исхак и Касим.

Все трое снова пожали ему руку, а он продолжал запихивать в рот хлеб и кусочки острого мяса. Он отпил немного вина из меха, поморщившись от его горечи, но вскоре по его телу распространилось приятное тепло.

Исхак поворошил палочкой пепел почти затухшего костра. Подбросив в него немного растопки, он опустил голову и принялся раздувать огонь. Наконец, дерево задымилось.

После вторжения Дариуша все они промокли насквозь, теперь они скинули с себя рубахи и штаны и аккуратно разложили их на карнизе — сохнуть. Дариуш тоже снял через голову рваную рубаху и положил перед собой. Посмотрел на прорехи и дыры и с отвращением выкинул рубаху в воду. Халим расхохотался, но тут же замолчал, заметив шрамы на груди и на спине Дариуша.

— Ты воевал, друг мой, — с уважением произнес он.

Дариуш не ответил.

Он встал, чтобы снять штаны, оглядел протершуюся материю.

— У вас найдется что-нибудь надеть, если я выкину и штаны? — спросил он у Халима.

— Друг мой, мы добудем тебе все, что нужно.

— Хорошо. — Дариуш снял с себя штаны, и они последовали за рубахой.

— Собачий сын! — заметил Халим, с явным восхищением рассматривая обнаженное тело Дариуша. — Друг мой, для таких, как ты, дорога всегда открыта!

Дариуш присел на корточки среди новых друзей и поднес руки к огню. Наевшись и согревшись, он захотел спать, но пока просто наслаждался покоем. Он понимал, что новым друзьям не терпится расспросить его, но они из деликатности молчат, так как видят, что ему сейчас не до разговоров.

Он задумчиво смотрел на потрескивающее, шипящее пламя. Наконец его одолела усталость.

Глава 18

Дариуш проснулся от холода. Пока он спал, кто-то укрыл его одеялом, но здешняя сырость пробирала до костей. От спящего рядом Касима шло тепло; так и хотелось прижаться к нему. Но Дариуш откатился в сторону и укрылся одеялом до самого подбородка.

— Проснулся, мой принц! — довольно громко сказал Халим.

Касим и Исхак что-то пробормотали во сне и теснее прижались друг к другу.

Разглядев искру пламени, Дариуш завернулся в одеяло и осторожно подошел к костру. Халим протянул ему чашку горячего, приторного кофе, который Дариуш с благодарностью выпил.

— Что это за место, Халим?

— Друг мой, здесь наш дворец. По-моему, его построили довольно давно, еще до великого султана Мехмеда Завоевателя, который взял Константинополь. Не знаю, что тут было раньше, но сейчас мы здесь живем. Здесь нам ничто не угрожает… Сегодня с утра я уже побывал в городе и добыл тебе красивую рубаху и штаны, — продолжал он.

— Спасибо, Халим, ты настоящий друг, — искренне отозвался Дариуш. Он взял предложенную ему одежду и с признательностью сжал руку Халима.

— Не за что. Я добыл и несколько дукатов. Сегодня мы будем пировать, как настоящие принцы.

Дариуш надел штаны и рубаху. Прикосновение мягкой материи к коже было приятно. Он нехотя взял Халима за протянутую руку и босиком зашагал за ним по доскам на другую сторону пещеры. Они прокрались по наклонному туннелю, стараясь, чтобы никто их не заметил, выбрались из-за кустов и очутились в переулке. Халим по-прежнему крепко держал Дариуша за руку, что его слегка раздражало, и тащил за собой по улочкам просыпающегося города.

Они добрались до более широких улиц, где Дариуш замечал все больше взволнованных, оживленных людей. Все казалось ему необычным. Навстречу им катили огромные телеги со свежеиспеченным хлебом. Другие, наполненные мясом, подъезжали к жаровням, которые ночью доставили на Ипподром — во всяком случае, так сказал ему Халим.

— Сегодня в нашем городе большой праздник, — горделиво продолжал Халим. — Сегодня все будут пить, есть и веселиться… И все бесплатно, спасибо новому султану! — Он взмахнул свободной рукой.

Дариуш улыбнулся цветистой речи своего спутника.

— Куда мы?

— Погоди, мы сделаем из тебя настоящего принца! На празднике в течение нескольких недель ты увидишь множество доступных девиц и кого захочешь… Всем хочется развлечься! — Халим подмигнул.

Они смешались с растущей толпой и, пройдя крытым проходом, очутились на большой площади. На скамьях сидели старики и быстро говорили на разных языках. Халим повел Дариуша дальше. Вскоре они пришли в большой зал с белыми и красными мраморными колоннами. На стенах висели золотые свитки, вероятно скрывающие какие-то важные тайны.

Халим толкнул друга на ближайшую скамью и сунул золотой дукат в руку старого толстого цирюльника. Вскоре грязные, спутанные волосы Дариуша стали падать на пол клоками. Цирюльник-грек то и дело морщился от отвращения, но продолжал свою работу, помня о полученной плате. Он ловко намылил подбородок и щеки Дариуша и побрил его острием кинжала. Его щеки и подбородок снова стали гладкими.

Халим взял друга за руку и повел дальше, в хамам. В раздевалке он снял с себя одежду, аккуратно разложил на полке у стены и жестом велел Дариушу последовать его примеру. Увидев, что все мужчины во второй комнате обнажены, Дариуш послушался и следом за Халимом вошел в парную. Они прошли по полутемному залу и спустились в бассейн в дальнем конце.

Очутившись в теплой воде, Дариуш вздохнул от удовольствия. Зажав нос, он окунулся с головой. Мышцы его расслабились; он задержал дыхание и, не выныривая, оглядел зал, в котором находился. Он увидел улыбающуюся физиономию нового друга. Вынырнув, энергично намылил руки, грудь, ноги. Грязь, въевшаяся в кожу за много месяцев пути, отходила постепенно. Он еще немного посидел под водой, а затем вылез, глубоко вдыхая влажный теплый воздух.

Халим тоже встал и достал из стоящей на бортике корзины большую губку. Повернувшись к Дариушу, он принялся тереть ему спину. Дариуш поморщился от такой бесцеремонности и, выхватив губку, показал, что хочет мыться сам. Халима такая стыдливость как будто озадачила и позабавила.

Еще немного понежившись в воде, они вылезли на бортик бассейна. Жар проникал под кожу, раскрывая поры. Оба обильно пропотели; Дариуш не переставая скреб кожу ногтями, отслаивая все новую грязь. Губка почернела от карпатской пыли и черноморского песка. Наконец, еще несколько раз окунувшись в бассейн и пропотев с час, он почувствовал, что очистился.

Халим тихо сидел рядом с ним. Дариуш изумленно глазел по сторонам на мужчин, молодых и старых, которые заполняли бассейны и массажные плиты. Он удивился, заметив, как двое мужчин хихикали и радостно хлопали друг друга по спине. Другие откровенно ласкали друг друга, о чем-то перешептываясь. Оглянувшись на улыбающегося друга, он пробежал глазами по его загорелой груди, по темным соскам, окруженным редкими черными волосами. Дариуш опустил глаза и увидел шрам. Глаза его невольно наполнились слезами, когда он вспомнил, как стрелы входили в его тело, и дикую боль — и снова боль чуть позже, когда тетушка Барановская извлекала стрелы из его груди. Хотя с тех пор прошло много времени, раны до сих пор болели и часто не давали ему спать по ночам.