Джилл Барнет - Великолепный

Клио уже не страшили ни муки вечного ада, ни все пытки чистилища, через которые ей предстояло пройти. Она раздвинула бедра еще шире, и его пальцы принялись ласкать ее жаркую влажную плоть. Казалось, это должно было бы оскорбить Клио, но лишь заставило ее задвигаться в унисон с его пальцами – все быстрее и быстрее, возносясь ввысь, туда, где, очевидно, находились самые настоящие райские кущи. А впрочем, если на самом деле это был ад, она все равно хотела бы броситься в его бездны без оглядки...

Клио задыхалась, ее ногти впились в плечи Меррика.

– Господи! – вырвалось у нее. – Я, наверное, сейчас умру.

Она чувствовала, что ее плоть вот-вот разорвется от желания, но не могла остановиться.

– О, любимая, еще немного, – прошептал Меррик. – Расслабься. Прошу тебя, еще немного...

Ее ощущения были настолько ошеломляющими и мощными, что, когда они достигли самого пика, Клио видела у себя перед глазами только яркие вспышки и чувствовала, как во всем теле пульсирует кровь. Это удивительное чувство наполнило ее всю, без остатка, и было лучшим из всего, что она когда-либо испытывала в жизни. Лицо Меррика было прямо перед ней, и он смотрел на нее с такой любовью, что ей захотелось ущипнуть себя, чтобы убедиться, что это был не сон. – Еще! – донесся до нее шепот Меррика. Клио вскинула голову, попыталась сделать какое-то движение, но его ладони скользнули по ее рукам и пригвоздили их к подушке, а губы его ласкали ее грудь и живот, опускаясь все ниже. Наконец лицо Меррика очутилось у нее между ног, и он поцеловал ее прямо в цветущий бутон, на котором, казалось, была сейчас сосредоточена вся ее жизнь.

Это было больше, чем Клио могла выдержать. У нее вырвался крик, и она попыталась увернуться от его поцелуев. Однако ей не удалось укрыться от его горячих губ. Когда язык Меррика вошел вглубь – так, как будто бы проник в ее уста, – она едва не потеряла сознание. Но тут его губы всосали, вобрали в себя ее щедрые соки, как будто он испытывал неутолимый голод, и тело Клио снова начало сотрясаться в блаженных судорогах. В течение долгих утренних часов этот грех повторился не единожды. Клио и не пыталась сосчитать, сколько всего с ней произошло, – знала лишь, что в ее теле не осталось ни единой клеточки, которая бы не вибрировала от его ласк. Она простерлась на кровати без сил, губы ее распухли; сейчас она была похожа на цветок, поникший под свирепым ветром и дождем.

Между тем Меррик, казалось, прекрасно выспался, – во всяком случае, у него был чрезвычайно бодрый и свежий вид. Он так энергично вскочил с кровати, что у Клио закружилась голова, и теперь умывался с видимым удовольствием. Он снова был похож на воина, каким она представляла его себе прежде. Ей казалось, что в нем нет почти ничего человеческого и единственный смысл его жизни – военная служба, укрепление Камроуза и превращение его в цитадель, настолько мощную, чтобы никакой враг не мог ее сокрушить. Трудно было поверить, что в этом человеке таится столько нежности, чуткости и доброты.

Опершись на локоть, она наблюдала за Мерриком, который что-то беззаботно насвистывал и, наконец, обтерев полотенцем свежее умытое лицо, взглянул на нее.

– Отчего у вас такой хмурый вид?

– Вы высосали из меня все силы! Да будет вам известно, что так поступать нехорошо. Я не могу даже подняться, а вы – вышагиваете по спальне, как будто у вас огонь в... – Клио запнулась.

– В чем же? – Глаза Меррика весело блестели.

– В ваших больших ногах!

Он громко и добродушно расхохотался и отшвырнул полотенце.

– Знаете, что старые жены говорят о больших ногах?

Но прежде чем он успел произнести хоть слово, дверь спальни затряслась от страшного стука.

– Меррик! Меррик!

Не обращая внимания на вопли сэра Роджера, Меррик облачился в льняную рубаху, застегнул на ней свой пояс с мечом и подошел к кровати, на которой лежала Клио. Склонившись над ней, он застыл, его твердые руки опирались на матрац. Клио лежала, не шелохнувшись, под его взглядом. Лицо Меррика было так близко, что она чувствовала приятный аромат тимьяна, вереска и мяты, исходивший от его чистой кожи. И опять заколотилось ее сердечко, а былое остроумие напрочь покинуло ее хорошенькую головку.

– Роджер все еще сердится на меня за то, что я навязал ему старуху Глэдис, – усмехнулся Меррик.

Дверь опять содрогнулась под мощным ударом, и раздался громкий голос Роджера:

– Неужели ты собираешься провести в постели весь день? Твои люди давно уже собрались на тренировочной площадке!

Меррик быстро поцеловал свою невесту – правда, в лоб, а не в губы, как она того желала. Но к тому времени, как Клио открыла глаза и сумела придать своему взгляду недовольное выражение, он уже пересек комнату и рванул ручку двери.

– Уж не сам ли это сэр Роджер Изнасилованный?

Сэр Исамбар, стоявший на часах, взвыл от смеха, а Роджер бросил на графа мстительный взгляд.

– Твое остроумие просто поразительно!

В ответ Меррик хлопнул сэра Роджера по плечу.

– Приношу свои извинения, мой друг.

Меррик де Бокур, Красный Лев, выразил Роджеру свое сожаление относительно его сомнительного приключения со старухой-друидкой! Клио была потрясена. Она не могла представить себе, что Меррик может признаться – перед кем бы то ни было – в собственной неправоте. Уж не ошибалась ли она в нем, в его твердом и непреклонном характере? Впрочем, возможно, она просто слишком упряма и редко пересматривает оценки, которыми награждает людей при первой встрече...

Между тем Меррик оглянулся, посмотрел на Клио, и между ними мгновенно пробежала некая загадочная искра. Очевидно, в этот момент они вспомнили одно и то же – такое приятное и такое грешное...

Роджер через плечо Меррика взглянул на Клио.

– Теперь попробуйте уверить меня, милорд, что это не леди Клио – нежное и невинное создание – лежит в вашей постели.

Клио задохнулась от возмущения и поспешно натянула себе на голову одеяло, сжавшись при этом в комочек.

– Это ее постель, – заметил Меррик. – И она по-прежнему девица. – Голос его звучал вызывающе.

Клио затаилась под одеялом, до боли стиснув зубы. Не очень-то любезно с их стороны было стоять в ее спальне и обсуждать ее девственность, словно погоду на дворе!

– Желаю вам доброго дня, миледи, – многозначительно произнес Меррик и закрыл за собой дверь.

Едва Меррик и Роджер повернулись, чтобы спуститься по лестнице, как что-то тяжелое стукнуло по массивной двери спальни.

– Железный подсвечник? – предположил Роджер.

Меррик замотал головой.

– Звук слишком мягкий. Скорее это ее башмачок.

– Пожалуй, ты прав, – кивнул Роджер, а Меррик обратился к сэру Исамбару:

– Возьмите одного из моих людей... Нет, сегодня для охраны миледи поставьте трех моих людей.

– Будет исполнено, милорд.

Меррик и Роджер бок о бок спускались по лестнице.

– А, между прочим, я заходил сюда на рассвете, – небрежно заметил Роджер, однако в глазах его прыгали чертики. – Хотел разбудить тебя, но не тут-то было. На мой стук никто не откликнулся.

– Я поздно лег вчера.

– Зато я слышал какие-то крики, – произнес Роджер и многозначительно замолчал.

Наступила напряженная пауза; само время, казалось, в этот момент застыло. Роджер внимательно посмотрел на Меррика и решил пока не улыбаться.

– Скажи мне, мой друг, неужто леди Клио поразил какой-нибудь недуг?

– Совершенно верно, – произнес Меррик и при этом умудрился даже не оступиться на лестнице.

– Что ж, в таком случае, ее, по-видимому, поразил самый приятный недуг из всех, что я когда-либо знал! – На сей раз Роджер уже не смог сдержать улыбку.

Верхом на пегом мерине, трясясь в низком учебном седле, Долби летел к столбу с мишенью для удара копьем. Его хаотические движения напоминали ужимки марионетки – копье вертелось в руках и было направлено куда угодно, только не на мишень, ноги, потеряв стремена, болтались в воздухе, а тощая задница, подскакивая, отделялась от седла на целый фут. С каждым скачком лошади голова Долби дергалась, как у паралитика.

– Божьи зубы! – пробормотал Меррик. – Как, черт возьми, ему удается не вылететь из седла?!

– Упорный парнишка, – невозмутимо ответил графу сэр Исамбар, по привычке потирая подбородок.

На всем скаку мальчишка попал копьем в самый край мишени и издал громкий вопль, а потом, словно порывом ветра, его сдуло с боевого коня. Деревянная мишень вращалась на столбе с бешеной скоростью. Меррик прикрыл глаза, ожидая худшего. Раздался громкий глухой стук... Когда Меррик открыл глаза, мальчишка лежал, растянувшись в добрых пяти футах от своего коня. Копье Долби забыл вовремя выпустить из руки, и оно упало у самых ног Меррика.

Тобин и некоторые другие оруженосцы просто зашлись от хохота, и их радостные вопли сотрясали воздух.

Сидя на земле, Долби привел в порядок свой шлем и поднял забрало. Глаза мальчишки лучше всяких слов поведали Меррику, насколько неожиданное падение ошеломило бедолагу. Однако Меррик довольно сурово посмотрел на парня и кивнул в сторону его коня.

Долби понял его и, неловко поднявшись на ноги, спотыкаясь, направился к своему мерину. Вставив ногу в стремя, он схватился за седельную луку и попытался сесть на коня, но не с той стороны.

Бедное животное, не понимая, чего от него хотят, попятилось, однако Долби, прыгая на одной ноге, тем не менее пытался забраться в седло.

От смеха оруженосцы только что по земле не катались. Сэр Исамбар сложил ладони рупором и крикнул мальчишке:

– С другой стороны, парень!

Меррик покачал головой.

– Вы не думаете, что ему рановато упражняться с копьем? Парню нужно сначала научиться садиться в седло.

– Вы правы, милорд. Но мальчишка такой упрямый...

Между тем Долби сумел-таки забраться в седло и поскакал – если можно так выразиться – назад к исходной позиции. Когда он остановился, Меррик подошел к нему и подал копье.

– Держи-ка, парень. А теперь сожми коня коленями и двигайся вместе с ним. Иначе ты отобьешь себе всю задницу. Копье держи ближе к локтю, крепко и прямо.

Долби кивал, внимая указаниям графа. Его лицо, пожалуй, никогда еще не было столь сосредоточенным.

– Старайся ударить в корпус. – Меррик показал на мишень, которая представляла собой вырезанный из дерева силуэт человека. – Целься точно туда, где должно быть его сердце. Видишь там трещины?

– Вижу, милорд.

– Когда поразишь цель, сразу пригнись к шее коня и сдави его коленями. Все остальное конь сделает сам.

Долби кивнул в знак того, что понимает графа. Потом он зажал копье у локтя и пустил лошадь вперед, по-прежнему подскакивая, как кожаный мяч, что вызвало у оруженосцев очередной приступ хохота.

Как ни странно, цель он все-таки поразил, однако конь понес его прямо на крутящуюся мишень. Долби ничего не оставалось, как вцепиться в деревянного болвана. Вылетев из седла, он завертелся вместе с мишенью, круг за кругом, словно бродячий акробат. Его конь, лишившись седока, радостно поскакал к близлежащей зеленой лужайке и принялся щипать траву.

На этот раз оруженосцы попадали наземь и стали кататься по земле, держась за животы. Хохот стоял дикий.

– Держись, Долби! – крикнул Меррик, полагая, что небольшая поддержка как нельзя лучше подействует на парня. – Кстати, а где другой? – Он нахмурился и огляделся по сторонам. – Как зовут второго парня? Долгоног? Или Долгонос?

– Долговяз, – поправил графа сэр Исамбар.

– Никак не могу запомнить, – проворчал Меррик. – Долби, Долги... Сам черт их не разберет.

– Последний раз я видел его на конюшне, когда он пытался выбрать себе коня.

– Как давно это было?

Старый рыцарь пожал плечами.

– Примерно за час до полудня.

Меррик взглянул на солнце. Было уже прилично за полдень. Покачав головой, он отправился к конюшне.

Клио прогуливалась по внутреннему двору, ее охранники, три оруженосца Меррика, следовали за ней по пятам, подобно утятам-переросткам. Но не ими были заняты ее мысли в настоящий момент. Стараясь ничем не выдать своих истинных намерений, она пыталась разыскать графа – повелителя поцелуев. Удивительных, ни с чем не сравнимых поцелуев... Разумеется, он не должен был догадаться о ее чувствах, иначе его раздувшаяся от гордости башка не пролезла бы в ворота замка.

Прикинув, где вернее всего можно найти графа, она направилась в сторону конюшен. Знакомый аромат свежескошенного сена, смешанный с острым запахом конского навоза, наполнял теплый воздух. Остановившись, Клио заглянула в двери конюшни, где было темно и сыро, и ей понадобилось время, чтобы ее глаза после яркого света дня привыкли к темноте.

В стойлах забеспокоились кони: один из них заржал, задрав массивную голову. Это был боевой конь Меррика. Клио огляделась вокруг, но графа не обнаружила.