– Дакетт, князь среди дворецких, вы настоящий плут. Меня это должно было бы шокировать, не испытывай я такой благодарности. Вы недаром получаете свое щедрое жалованье. – Выпрямившись, Доминик одним глотком осушил содержимое бокала и передал бокал ожидающему Дакетту. – Мы тронемся в путь на рассвете.

– Очень хорошо, милорд, – ответил Дакетт.

Глава 12

Одиночество оказалось хуже, чем Джорджиана предполагала. Доминик заполнял пустоту в ее сердце, о существовании которой она даже не подозревала. А потом он ушел.

Джорджиана подавила унылый вздох. Вяло работая иголкой, она вышивала домашние тапочки, которые намеревалась оставить в качестве прощального подарка Артуру. День выдался тусклым и серым, созвучным ее настроению. Лежащая на диване Белла листала свежий номер «Лэдиз джорнал» и казалась такой же подавленной, как и Джорджиана. Однако от Беллы веяло умиротворением, которому Джорджиана в ее нынешнем мучительном состоянии могла только позавидовать.

Сезон завершился два дня назад. На последнем балу у леди Мэтчем только и разговоров было, что о посещении друг друга в деревне и ежегодных празднествах. Слушая эти разговоры, Джорджиана старалась выказать энтузиазм, которого не ощущала. Будущее представлялось ей гнетущим и холодным. Она ожидала решения Артура о том, когда они смогут уехать с Грин-стрит – чета Уинсмер отправится в Кэндлвик, а она сама – на континент. Артур попросил Джорджиану пожить с ними и составить Белле компанию до тех пор, пока он не завершит дела в столице. Конечно же она не могла ему отказать. Особенно теперь, когда лорд Элтон покинул Лондон.

Он прислал Белле короткую записку, в которой уведомлял, что отправился в деревню по важному вопросу и готов приветствовать ее в Кэндлвике, как только она будет готова оставить город.

О Джорджиане в этой записке не говорилось ни слова.

Бросив еще один взгляд на Беллу, Джорджиана испытала укол совести оттого, что не сумела оправдать ее ожиданий. Более того, она вообще не вернется в Лондон, чтобы продолжить их дружбу. В следующем сезоне Артуру придется подыскать своей жене иной способ отвлечься. Джорджиана знала, что покинет Англию навсегда, так как встретиться с будущей женой лорда Элтона будет выше ее сил. Рано или поздно он женится – такова неизбежная судьба человека его положения. Джорджиана уже испытывала сильную зависть к прекрасной женщине, которая станет его женой. Чувствуя, как отчаяние тяжким грузом ложится ей на плечи, она отогнала невеселые мысли и склонилась над вышивкой.

Тут открылась дверь.

– Вам записка, мисс.

Хмурясь, Джорджиана взяла с подноса Джонсона белый конвертик, подумав о Чарльзе и лорде Эллсмере. Один взгляд на уверенный почерк прогнал эти образы, и на их месте появилось красивое смуглое лицо с голубыми глазами.

Сердце Джорджианы бешено забилось. Кивком отпустив Джонсона, она сломала печать.

– Что такое? – спросила Белла, с трудом принимая сидячее положение.

Медленно прочтя послание, Джорджиана рассеянно сообщила:

– Твой брат хочет, чтобы я приехала в Хартли-Плейс. Нужно дать распоряжение его слугам касательно мебели и иных вещей.

Белла кивнула:

– Да, разумеется. Вдруг тебе захочется оставить что-то себе.

– Едва ли там окажется что-то, что может меня заинтересовать… – начала Джорджиана.

– Ты не можешь утверждать наверняка, – серьезно отозвалась Белла. – Кто знает, вдруг полотна твоего отца все же отыщутся?

Белла склонила голову набок, чтобы было удобнее смотреть на подругу. Она подозревала, что между Джорджианой и Домиником что-то не ладится. С чего бы это Джорджи впадать в меланхолию от того лишь, что Доминик на несколько дней уехал в деревню? Насколько Белла могла судить, брат всего лишь хотел подготовить все в Кэндлвике к их прибытию, чтобы его будущей невесте было комфортно жить там долгое время. Хотя Доминик еще не посватался к Джорджиане, Белла не сомневалась, что это в скором времени случится и Джорджиане не придется возвращаться в Италию. Белла хорошо знала своего брата и понимала, что он всегда тщательно просчитывает любое вмешательство в свои планы. А в данном случае его уверенность в благополучном исходе была и вовсе всеобъемлюща. Поэтому Белла невозмутимо ожидала, когда придет время отъезда в Кэндлвик.

– Когда тебе нужно ехать? – спросила она.

– Лорд Элтон пишет, что приедет за мной завтра, – ответила Джорджиана, все еще борясь с противоречивыми эмоциями. Записка весьма напоминала вежливый приказ, ее тон ясно давал понять, что отказ не принимается. Лорд Элтон изволит заехать за мисс Хартли завтра в десять часов утра. Обратно он отвезет ее вечером того же дня.

– Возможно, мне следует сопровождать тебя, – предположила Белла. – Тут меня ничто не держит, так хоть с Джонатаном повидаюсь.

Джорджиана с радостью согласилась. В ее нынешнем состоянии она и думать не могла о том, чтобы провести наедине с лордом Элтоном два или более часа в закрытой карете.

Однако когда вечером они рассказали о своих планах Артуру, он удивил их обеих, запретив жене поездку.

– Боюсь, моя дорогая, что тебе придется остаться в Лондоне еще денек-другой. Так как Доминик планирует привезти Джорджиану обратно тем же вечером, не вижу причин, по которым тебе нужно было бы покинуть Грин-стрит.

Возразить Белле было нечего.

Даже лежа в постели, Джорджиане никак не удавалось успокоить бешеное сердцебиение. Если между нею и лордом Элтоном все кончено, то почему при мысли о завтрашнем дне ее сердце содрогается от предвкушения?


На следующее утро ровно в десять часов дорожная карета лорда Элтона остановилась у крыльца Уинсмер-Хаус. Без объявления войдя в малую гостиную сестры, Доминик не смог подавить улыбки при виде представшей его глазам картины. Его возлюбленная сидела у окна, полностью одетая, и нервно теребила пальцами ленты шляпки. Ее взгляд был устремлен в сад, казавшийся размытым серым пятном.

Белла лежала на диване, хмуро глядя в потолок. Именно она первая заметила брата:

– Ах!

Белла стала подниматься, одновременно поправляя кружевную шляпку, красующуюся на ее черных кудрях. Взяв ее за руку, Доминик помог ей сесть и, склонившись, поцеловал в щеку. Отступив на шаг, он окинул критическим взором головной убор сестры.

Белла затаила дыхание. Доминик удивленно вскинул брови.

– Артур это видел?

– Нет, – ответила она.

– В таком случае советую сжечь, пока он ничего не заметил.

– Вот как! – На щеках Беллы появились красные пятна, при виде которых ее брат усмехнулся, ничуть не раскаиваясь. – Сегодня, как я погляжу, ты решил со мной поссориться, так что будет лучше, если я оставлю вас, – высокомерно заявила она.

Доминик лишь улыбнулся:

– Не утруждайся. Это я уже уезжаю. Если, конечно, мисс Хартли готова?

Почувствовав на себе взгляд его голубых глаз, Джорджиана кивнула и встала. Через несколько минут, одетая в пальто, она уже сидела в роскошной карете лорда Элтона с мягким покрывалом на коленях.

Заняв место рядом с ней и приказав трогаться, Доминик улыбнулся:

– Надеюсь, поездка не покажется вам утомительной.

Все страхи Джорджианы тут же рассеялись, и она улыбнулась в ответ.

Они хранили молчание, пока карета двигалась по оживленным улицам Лондона. Выехав за город, четверка лошадей с силой рванулась вперед, и Доминик повернулся к Джорджиане с вопросом:

– Вы слышали о последней затее Принни?

Она, разумеется, не слышала. Он принялся развлекать ее рассказами о высшем свете и подходящими для женских ушей анекдотами. Наконец, Джорджиана расслабилась настолько, что сама стала задавать вопросы, касающиеся, что и неудивительно, Хартли-Плейс. Довольный выбранной ею темой, Доминик описал прилегающую к поместью землю и пояснил, каким образом она относится к его собственным владениям.

– Так что, как видите, Хартли-Плейс делит мое поместье на две части, по крайней мере на одном участке. Это означает, что моим людям, чтобы попасть на вторую половину, приходилось двигаться окружным путем, преодолевая значительное расстояние. Мало того что это просто глупо, так еще и Хартли-Плейс в последнее время превратился в настоящее бельмо на глазу, сильно портящее пейзаж. И мне, и моим земледельцам невыносимо было видеть, как хорошая земля пропадает зря.

Вспомнив царящий в Хартли-Плейс упадок, Джорджиана согласно кивнула.

Доминик замолчал и в очередной раз посмотрел в окно. Он старательно избегал говорить о погоде. Джорджиану он усадил слева, чтобы, выгляни она в окно, увидела только относительно чистое небо на западе. Доступная его взгляду восточная часть небосвода была затянута темно-серыми тучами, грозящими к вечеру обрушить за землю снегопад.

Температура начала понижаться, хотя еще не было и полудня. Доминик надеялся, что Джорджиана, будучи хорошо укутанной, ничего не заметит. Все же праздновать победу было еще рано. Коварно усмехаясь, он снова повернулся к ней, мысленно выбирая из свежих сплетен те, которые в наибольшей мере послужат его цели.

По его приказу карета ехала прямиком в Хартли-Плейс. На месте они оказались вскоре после полудня. Доминик вышел первым и помог спуститься Джорджиане. Их встречали Дакетт и управляющий Дженнингс.

– Препоручаю вас Дакетту, моя дорогая, – сказал Доминик. – Я буду с Дженнингсом, если вам что-то понадобится.

Джорджиана, узнавшая Дакетта, очень обрадовалась его успокаивающему присутствию. Вдвоем они стали обходить комнаты дома. Выяснив, что Джорджиана не питает особой приязни ни к одному предмету мебели, Дакетт посоветовал передать все жене викария, занимающейся благотворительностью.

– Есть и еще одно дело, мисс, – добавил Дакетт, останавливаясь на верхней площадке лестницы.

Доминик как раз закончил обсуждение дел с управляющим, одобрив предложение превратить Хартли-Плейс в фермерский дом, и, заметив Джорджиану и Дакетта, легко взбежал по ступеням и присоединился к ним.

– Милорд, я как раз намеревался сообщить мисс, что, когда наши люди исследовали чердачные помещения, они обнаружили запечатанную комнату. К двери был придвинут старый буфет. Трое мужчин еле сдвинули его с места. Затем пришлось повозиться с замком, который, очевидно, не открывали долгие годы. Комната, похоже, служила мастерской, потому что в ней валялась ветошь и кое-где остались пятна краски. У стены стояло множество старых полотен. Мы не знали, что с ними делать, поэтому решили ничего не трогать до вашего приезда. Не хотите ли взглянуть, мисс?

Картины отца? Мастерская в Хартли-Плейс? Джорджиана ошеломленно смотрела на Дакетта.

Верно истолковав реакцию своей возлюбленной, Доминик взял ее за руку и положил себе на сгиб локтя.

– Ведите нас, Дакетт.

Следуя за дворецким, Джорджиана глубоко вздохнула:

– Ах, Доминик, если только…

Он посмотрел на нее сверху вниз, чрезмерно обрадованный тем, что она назвала его по имени.

– Терпение! Скоро мы все узнаем.

Он помог ей подняться по узкой лестнице на чердачное помещение с низкими потолками. Белый участок на старой стене указывал на место, где раньше стоял буфет. Теперь дверь была приоткрыта. Дакетт распахнул ее пошире и отошел в сторону, пропуская Джорджиану вперед. Доминик отпустил ее руку и, прочтя в ее глазах сомнение, ободряюще кивнул.

Испытывая головокружение, Джорджиана переступила через порог, приподняв юбки, чтобы не испачкать их. Она тут же поняла, что оказалась в мастерской отца. По всей длине стены тянулись окна, ныне заросшие вьющимися растениями, но прежде пропускавшие много света. В центре комнаты стоял пустой мольберт, на вбитом в стену гвоздике висела испачканная краской тряпка. Джорджиана осмотрелась по сторонам. В воздухе до сих пор ощущался запах старой краски, витающий над головами, точно призрак.

При виде столь ярких напоминаний о прошлом Джорджиана едва не лишилась самообладания. Ей с трудом удавалось сдерживать слезы. Тут она услышала мягкий шорох у себя за спиной и почувствовала присутствие Доминика рядом. Его руки нежно легли ей на плечи, успокаивая, согревая. Подобно якорю, он удерживал ее в настоящем, оказывая противостояние пытающемуся поглотить ее прошлому.

Джорджиана сделала глубокий вдох. Успокоившись, она накрыла ладонью ладонь Доминика. Ее взгляд выхватил стоящие у стены холсты. Она бросилась вперед, и Доминик тут же убрал руки и последовал за ней.

Не говоря ни слова, они занялись изучением последнего наследия отца Джорджианы.

Большинство картин оказались портретами юношей. Задумчиво глядя на изображение молодого человека с добрыми глазами и рыжеватыми всполохами в волосах, Доминик усмехнулся:

– Да, теперь я понимаю.

Джорджиана терпеливо дожидалась пояснений.

Улыбка Доминика встревожила ее.

– Ваш отец, без сомнения, был очень проницательным человеком. Он хотел дать вам что-то, не утратившее бы своей стоимости вне зависимости от колебаний моды. Поэтому и оставил вам эти картины. – Джорджиана еще не поняла, к чему Доминик клонит. – Это – портрет Уильяма Гренвилля в молодости. – Видя, что Джорджиана по-прежнему смотрит на него непонимающим взглядом, он пояснил: – Гренвилль был одним из наших последних премьер-министров. Его семья заплатит за эту картину целое состояние. А вот это, – продолжил он, отставляя портрет в сторону и беря в руки другой, – если не ошибаюсь, Спенсер Персиваль, еще один премьер-министр. Вон тот, – он указал на изображение очередного молодого человека с честным лицом, – возможно, Каслри, хотя до конца я не уверен. – Доминик склонился над портретами.