Танец окончился, и Роджер умело закружил ее в заключительном вращении. Не зря он с четырнадцати лет посещал школу бальных танцев. Краем глаза Александра видела, что за ней наблюдает ее тетка, Сэйра Биддл, которая вместе с Фелисией Ревсон (отец Александры наконец остановил на ней свой выбор) долго корпела над списком приглашенных и предусмотрела все до мелочей, включая гравированные пригласительные билеты и чаевые прислуге.

– Прошу тебя, не называй меня Сандрой. Ты же знаешь, что я терпеть не могу фамильярности. Мое имя Александра. – Эта отповедь позволила ей не отвечать на его вопросы.

– О'кей, Александра. – Он снова прижался к ней всем телом.

У Роджера были светлые волосы и открытое лицо, как у актера Райана О'Нила. Он прилетел из Гарварда на ее первый бал. Роджер принадлежал к узкому кругу молодых людей, с которыми Александра была знакома с самого детства. Каждому из них было уготовано судьбой солидное состояние и вдобавок завидное положение в крупной фирме, в Национальном медицинском обществе или в дипломатическом корпусе.

– Александра. – Роджер был настойчив. – Ты такая...

Александра мечтательно улыбнулась. Она уже не слышала его. Ей хотелось только наслаждаться красотой этой лунной ночи. Лунный свет проникал сквозь окна бального зала, где бесшумно сновали официанты в белых перчатках и источали пряный аромат расставленные повсюду цветы – причем только белого цвета, как подобало случаю.

Местом проведения бала выбрали загородный клуб в Бруклайне. Это был самый первый из подобных клубов в Соединенных Штатах, настолько знаменитый и фешенебельный, что его так и называли – «Загородный клуб», словно он был единственным в своем роде.

По паркетному полу скользили пары танцующих, чьи имена звучали как справочник высшего света Бостона: Ханневелл, Биддл, Уорд, Хау, Прескотт, Форбс. Внуки промышленников, которые сколотили миллионы на войне 1812 года, обнимали в танце правнучек железнодорожных магнатов. Среди приглашенных были Генри Киссинджер, двое судей Верховного суда США и, конечно же, сенатор Эдвард Кеннеди.

Александра благодарила небо, что сегодня она в центре всеобщего внимания – и в безопасности. Кошмар той безумной ночи в Лондоне все еще не давал ей спокойно спать по ночам. Александра была дома уже полтора месяца; она ежедневно прочитывала газеты от первой полосы до последней, но обнаружила только короткое сообщение в лондонской «Таймс».

«Наследник титула погиб в дорожно-транспортном происшествии».

Держа газету трясущимися руками, она жадно вчитывалась в скупые строки. Заметка всего лишь информировала читателей, что Саймон Хит-Коут попал в аварию, возвращаясь с какой-то вечеринки, и оснований для возбуждения уголовного дела не было. Однако смерть Саймона настолько потрясла Александру, что события той ночи неотвязно преследовали ее. Казалось, настанет день, когда придется за все держать ответ.

Не успел Роджер проводить Александру на место, как она увернулась от него и, не давая возможности никому другому пригласить ее на следующий танец, убежала в дамскую комнату.

Там толпились юные девушки и взрослые женщины в кружевных и шелковых бальных платьях. Среди них были ее ровесницы, дебютантки нынешнего лета; были и такие, кто выходил в свет уже третий сезон. Матери и тетушки оказались в меньшинстве. Из элегантных вечерних сумочек извлекалась губная помада; поправлялись прически, испорченные не в меру ретивыми поклонниками; расторопные белошвейки в форменных фартучках на ходу пришивали оторвавшиеся оборки. Бекки Сэлтон обильно орошала глубокий вырез платья дорогими духами.

– Александра! Александра! Ты не видела Дерека? – кричала Пимс, то есть Памела Лодж, с которой Александра когда-то ходила в детский сад. Сегодняшний вечер был дебютом не только для Александры, но и для ее подруг-однолеток: Памелы, Маффи Копли и Элисон Рид.

Пимс не блистала красотой. Ее волосы цвета спелого меда были стянуты в тугой шиньон на затылке, лицо осыпали веснушки, а бесцветные ресницы вокруг добрых серых глаз могла спасти только махровая тушь. На ее крупной фигуре белое кружевное платье выглядело нелепо.

– Дерек? Танцует наверно, – равнодушно ответила Александра.

– Проклятье! – Пимс сходила с ума по брату Александры, который в свои тридцать лет уже третий раз избирался в Конгресс США. Его политическая карьера складывалась блестяще, и он подумывал, что настало время выставлять свою кандидатуру на выборах в Сенат.

– Если увидишь, направь его ко мне, ладно? – попросила Пимс. – Скажи ему, что я готова собирать деньги в фонд его избирательной кампании или что-нибудь в этом роде. Александра, я просто теряю голову. Дерек – это мой идеал.

– Твой идеал? – поддразнила ее Александра. – С его-то длинным носом и поросячьими глазками?

– Ты так говоришь, потому что ты его сестра. А по-моему, так он похож на Джона Кеннеди. Слушай, посмотри на мою спину, не осталось ли там отпечатков потных ладоней? – попросила Пимс, поворачиваясь к Александре широкой спиной. – А тебя не интересует Роджер? Он душка, правда? Чуть маловат ростом, но очень милый.

Александра вздохнула:

– Пимс, ну что значит «душка»? Какой же это мужчина, если он «душка»? Нет, я ценю в мужчинах совсем другое.

– Зрелость? Воспитание? Секс?

– Почему бы и нет? И еще притягательную силу, харизму. А кроме того, богатство, власть, положение. – Александра невольно подумала о своем отце: из всех, кого она знала, под такое описание подходил только Джей Уинтроп.

– Ну и запросы! – фыркнула Памела.

* * *

В одиннадцать часов танцы прекратились, и оркестр заиграл туш. Гости выстроились полукругом у танцевальной площадки. Настало время представить обществу дебютанток.

Александра заметно нервничала, стоя рядом с отцом, Дереком и Роджером Хау и ожидая своей очереди. Она сжимала в руках изящную бутоньерку из карликовых роз и гардений. Прежде она не задумывалась об этом традиционном ритуале. Многие поколения девушек в белых бальных платьях стояли точно так же, как она сейчас, дрожа от волнения и гордясь собой: они вступали во взрослую жизнь.

– Не волнуйся, девочка моя, – сказал Джей Уинтроп, сжимая локоть дочери. Ему исполнилось пятьдесят шесть лет. С годами он сделался похож на римского патриция: волосы цвета перца с солью, здоровый цвет лица, аккуратно подстриженные усы. Благодаря своему росту он возвышался над большинством приглашенных, и десять килограммов лишнего веса не портили его, а лишь придавали крупной фигуре дополнительную весомость. Всю жизнь Александра его боготворила. – Для меня ты всегда останешься малышкой, хотя теперь ты совсем взрослая девушка – самая красивая из всех. Я горжусь тобой.

– О, папа...

– Ты так же прекрасна, как твоя мать, – добавил Джей Уинтроп, и его глаза увлажнились.

Александра смахнула слезинку. Воспоминания о матери болью отозвались в ее душе. Кассандра Уинтроп была не просто красавицей: она всю жизнь делала людям добро.

На мгновение Александре показалось, что мать тоже стоит рядом. Ее облик был проникнут печалью, словно материнское сердце чуяло беду.

Я искуплю свою вину, молча пообещала Александра. Даю слово. Клянусь. Я буду жить честно и никому не причиню зла. Буду писать музыку. Буду сочинять песни.

Пимс выходила первой. Дерек, стоявший справа от Александры, с легкой иронией наблюдал за происходящим. Он сто раз бывал на балах в честь дебютанток и слыл завидным женихом. Вот уже десять лет бостонские мамаши расставляли на него сети, но Дереку всегда удавалось ускользнуть. Теперь, глядя, как Пимс судорожно сжимает бутоньерку и отчаянно краснеет, он наклонился к самому уху Александры и прошептал:

– Она волнует мужское воображение не более, чем паровая котлета.

– Ну тебя, Дерек! Замолчи! – Александра боялась расхохотаться. – Смотри, сейчас выходит Маффи. Она такая хорошенькая, просто чудо!

Потом настала очередь Александры. Она набрала в себя побольше воздуха, чувствуя, как ноги наливаются свинцом, но никак не выдала своего трепета. Взяв под руку отца, она плавным движением скользнула вперед и просияла лучезарной улыбкой. Тетушка Сэйра без устали репетировала с ней этот скользящий шаг и последующий реверанс. Александра ступала с безупречной грацией. Теперь все увидели в ней высокую, легкую в движениях молодую женщину, внутренне уверенную в себе, блистающую красотой и свежестью. Летящее белое платье довершало ее облик.

Она не различала лиц в толпе гостей, но до ее слуха донеслось восхищенное, дружное «Ах».

– От тебя все в восторге, – успел шепнуть Дерек, когда они с Роджером сопровождали Александру на отведенное ей место среди остальных дебютанток. – Завтра у тебя телефон раскалится от звонков. Но для меня ты просто сестренка Сисси, так что не особенно задирай нос.

Потом Александра закружилась с братом в туре вальса. Сказочная ночь... приглушенный свет, луна за окнами, восхищенные взгляды... Что ожидало ее дальше?

* * *

Тетушка Сэйра считала, что бал удался на славу.

– Можно смело сказать, что ты, Александра, – звезда нынешнего сезона, – провозгласила она, царственно восседая за боковым столиком, откуда хорошо просматривался весь зал.

Александра покраснела от смущения и не нашлась, что ответить.

– Вот увидишь, завтра с самого утра тебе начнут доставлять букеты. Ты затмила всех остальных девушек.

– Я прямо не знаю, тетя Сэйра...

В час ночи были поданы легкие закуски, и дебютантки, а вместе с ними и все приглашенные, подкрепились омлетом, колбасой, тостами с джемом, апельсиновым соком и кофе. Шеф-повар оказался на высоте. Он приготовил четыре вида картофельных блюд, от подрумяненной жареной картошки до хрустящих чипсов, сдобренных маслом и приправленных свежесмолотым перцем.

Дерек оторвался от игривой беседы с Бекки Сэлтон, признанной красавицы прошлого сезона, и наполнил тарелку Александры. Они выбрали столик у окна, откуда были видны залитый лунным светом сад и дефилирующие парочки. Александра едва притронулась к омлету с грибами и насмешливо улыбнулась брату:

– Так-так. Значит, Бекки Сэлтон?

– Нет, она слишком пухленькая.

– Пухленькая?

– Мне нужна такая, как Жаклин Бувье. Но, разумеется, не католичка. Неотразимое обаяние, утонченность и интеллект. Ну, ты понимаешь.

Александра нахмурилась:

– Любая из этих девушек могла бы быть не хуже твоей Жаклин Бувье-Кеннеди-Онассис, если бы вытянула счастливый билет.

– Кстати об интеллекте, сестренка. Ты, по-моему, не страдаешь его отсутствием. Не могла бы ты мне немного помочь во время следующей избирательной кампании? Может быть, тебе удастся заручиться поддержкой спонсоров. Мне уже неловко рассчитывать на отцовский кошелек.

Александра согласилась, и разговор пошел о предвыборных делах. Вдруг Дерек посмотрел в сторону и широко улыбнулся:

– О, кого я вижу! Джанкарло. Наконец-то.

– Кто такой Джанкарло?

Александра увидела стройного молодого человека лет двадцати, который мягкой походкой направлялся к их столику. Он был одет, как подобало случаю, однако смокинг сидел на нем с особым шиком. Его отличала особая южная красота. Иссиня-черные завитки волос ложились на воротник. Александра отметила, что у него классический римский профиль.

Она понимала, что появление нового гостя не прошло незамеченным. Тетя Сэйра заерзала, как потревоженная индюшка.

– Молодец, что сумел приехать. – Дерек поднялся ему навстречу, протягивая руку.

Александра могла поклясться, что его имени не было в списке приглашенных.

Дерек по-свойски познакомил их:

– Джанкарло Феррари, из семьи итальянских гонщиков. Мы с ним познакомились в прошлом году в Айове. Александра, это просто ураган, второй Марио Андретти.

– Очень приятно. – Александра вежливо подала ему руку. Джанкарло поднес ее пальцы к губам и поцеловал, как принято в Европе, задержав ее руку на мгновение дольше, чем следовало.

– Я его пригласил сюда заехать, – объяснил Дерек. – Мы вчера оказались в одной компании. Недурно провели время, верно? – обратился он к гонщику, толкая его локтем в бок. – Моя сестра сегодня всех затмила. Жаль, что ты не видел ее выхода.

Молодой итальянец не сводил с Александры взгляда своих мечтательных карих глаз, в которых сквозила напористость.

– Вы очень красивы, Signorina Уинтроп.

– Благодарю вас.

– Не хотите ли прогуляться по саду?

– Пожалуй, – ответила Александра. – С удовольствием. Но, может быть, вы сначала перекусите?

– Вы интересуетесь машинами? – спросил гонщик, присаживаясь за их столик. – Я хочу вам рассказывать о себе и об автогонках. Вы хотите слушать, да? Я родом из Torino. Турин. Через год я буду гонщиком с мировым именем. Я стану знаменитостью.

Джанкарло на минуту отошел, чтобы положить на тарелку каких-нибудь закусок, а потом снова сел к ним за стол. Он был поразительно красив, но говорил исключительно о себе. Он рассказал Александре о гонках в Монако, где он на «феррари-312Б» опередил соперников на шестнадцать секунд.