Заняв свое место в первом классе самолета, Гай предался воспоминаниям о том знаменательном дне.


Гай нанес сильнейший удар с лета, мяч перелетел через теннисную сетку. Его противник Ричард Монтгомери тщетно пытался дотянуться до мяча. Счет стал 5:4.

– Черт! – выругался про себя Ричард. С зеленого возвышения за борьбой наблюдали приглашенные девушки, которые могли слышать каждое слово игроков.

– Ваша подача, – как можно сдержаннее сказал Гай, скрывая торжество. Он великолепно отбил подачу, однако Ричард сильным ударом слева поднял мяч высоко вверх. Мяч приземлился в дальнем углу корта. – Аут! – выкрикнул Гай, что в общем-то было совершенно излишним.

Спустя пятнадцать минут оба игрока шагали к дому. Гай был в упоении от победы и выглядел столь же безупречно одетым, как и два часа назад. Ричард, раскрасневшийся и потный, похоже, еле волочил ноги.

К счастью, подоспел Гай, который спас его от расспросов и унижения. Одна за другой по склону спускались девушки, к которым присоединились молодые люди, игравшие до этого в крикет, и все собрались на террасе.

– Проходите, пожалуйста, – ворковала мать Ричарда, миссис Монтгомери. – Чай готов. Садитесь и угощайтесь. – Пухлыми ручками она указала на стол, уставленный тарелками с маленькими сандвичами и пирожными, и принялась разливать в чашки ароматный китайский чай сорта сушонг из большого серебряного чайника. – Молоко? Лимон? Сахар? – счастливо суетилась она. Миссис Монтгомери была от души рада, что Ричард пригласил к себе друзей.

Группа красивых молодых людей в элегантных, отлично сшитых белых спортивных костюмах, чем-то напоминающая стаю гогочущих лебедей, расселась на деревянных садовых скамейках, ставших пепельно-серыми оттого, что пережили не одну английскую зиму. Некоторые из гостей разместились на каменной балюстраде, кто-то расположился на лестнице, ведущей в сад с декоративными белыми горками.

От террасы начинался газон, пестревший маргаритками, вдали виднелись клумбы с традиционными пионами, лилиями и лавандой. Возле старой деревянной беседки разрослись кусты роз, освещенные низким вечерним солнцем и отбрасывающие длинные тени. Пейзаж был умиротворяющий и весьма живописный.

Пока позвякивали чашки и блюдца из тонкого фарфора и шла оживленная беседа, Гай присел на широкую каменную ступеньку с чашкой в одной руке и куском инжирного пирожного в другой. Он выглядел весьма элегантно в белом теннисном костюме. Высокий, ростом более шести футов, поджарый, с длинными ногами и узкими бедрами, поразительно красивый, с черными волосами и глазами и смуглой кожей, он выглядел моложе своих двадцати четырех лет. Прищурив глаза, Гай наблюдал за окружающими его людьми и молча прислушивался к разговорам, в которых было много нюансов, недомолвок и восклицаний, не вполне ему понятных. Похоже, они говорили на своем собственном языке, и Гай чувствовал себя в некоторой изоляции. Какое-то особое выражение в их глазах, какая-то загадочная улыбка, поворот головы – и вот они уже общаются между собой, понимают друг друга, невольно заставляя Гая чувствовать себя параноиком. Уж не смеются ли они над ним? Или над его темно-зеленым «бентли», стоявшим на подъездной аллее рядом с их потрепанными «остинами» и «моррисами»? Уж не находят ли они его американский акцент смешным? Или они считают, что он слишком хвастается своим богатством? Как бы то ни было и независимо от того, насколько часто Гая приглашали на встречи, они держались от него на расстоянии – весь этот клан, ревниво оберегающий собственную исключительность и утонченной вежливостью изгоняющий из своей среды чужаков.

Сколько Гай себя помнил, он воспитывал в себе чувство принадлежности к этому обществу, однако, будучи наполовину американцем, а наполовину англичанином, чувствовал себя здесь чужим, несмотря на деньги, полученное в Англии образование и знакомства, которые стремился поддерживать. Ему хотелось бросить вызов молодым аристократам, не придававшим значения атрибутам своей знатности, ибо считали это само собой разумеющимся. Это были молодые люди, которые носили потрепанные твидовые пиджаки с кожаными латками, могли вырядиться в старый отцовский вечерний костюм, надеть охотничьи ботинки деда, которые шутливо признавались, что разорены и скоро заложат семейные драгоценности, чтобы заплатить за новую крышу, и которые тем не менее были столь самоуверенны и самонадеянны, что ездили на полуразвалившихся старых машинах. Почему они не выказывают уважения или даже симпатии к нему? Он был богат, красив, образован, слыл отличным спортсменом и компанейским парнем. На гостеприимство он отвечал еще более щедрым гостеприимством. Он присылал их матерям букеты цветов, если его приглашали на обед. И тем не менее с ним продолжали обращаться с той же вежливостью, с какой обращаются с едва знакомым человеком.

Гай огляделся вокруг, увидел группки из двух или четырех человек, где каждый предлагал другому подвезти его домой после чая и решал, куда отправиться на обед. Он снова с горечью ощутил себя чужаком. Как же это преодолеть?

Именно в этот момент к нему подошла миловидная девушка с длинными белокурыми волосами и, доброжелательно улыбаясь, села рядом с ним. Одета она была в бледно-розовое полотняное платье, в руках держала тарелку с шоколадными бисквитами.

– Привет, – дружелюбно сказала она. – Меня зовут Диана Стэнтон. Хочешь бисквит?

Внезапно будто луч света пронзил окружавшую Гая тьму. Вот и ответ, каким бы абсурдным и неразумным он ни казался! Ему придется принести большую жертву, но Гай понял, что готов к этому. Он должен жениться и войти в одну из этих знатных семей.

Глава 2

Леди Диана Стэнтон сняла длинную нежно-голубую атласную накидку с белым лисьим воротником и с застенчивой улыбкой подала ее гардеробщице, которая, перебросив накидку через руку, вручила Диане билет.

– Послушай, – обратилась к ней стоящая рядом девушка, – ты собираешься завтра на бал к Монтагусам? Я слышала, что они пригласили шестьсот человек, можешь себе представить? – Девушка разгладила длинные белые лайковые перчатки на руках и повернулась к зеркалу, чтобы полюбоваться своим отражением.

Диана присоединилась к подруге. Ее стройную, изящную фигурку облегало платье из белой органзы, длинные белокурые волосы были забраны назад и поддерживались полумесяцами белых цветов. У Дианы был красивый бело-розовый цвет лица, на фоне которого выразительно поблескивали голубые глаза.

– Да, собираюсь, – ответила Диана. – Все ожидают, что будет весело. Я слышала, что приглашен оркестр, который будет исполнять румбу. – Она счастливо засмеялась, а девушка в розовом вздохнула: если бы она была такой, как Диана Стэнтон! Если бы Диана не была столь милой, ее можно было бы возненавидеть. Нет никаких сомнений в том, что Диана стала дебютанткой года. Ее фотографии, сделанные Сесил Битон, появлялись в журналах «Вог», «Татлер» и «Куин»!

На фотографиях Диана представала в виде романтической красавицы, прогуливающейся по розарию старинного родового поместья Стэнтонов в муслиновом, падающем свободными складками платье, с охапкой цветов в руках.

В гардеробную входили новые и новые девушки, порхающие как бабочки, в легких платьицах, гардеробщицу, к ее неудовольствию, завалили дюжинами накидок и пелерин.

Зал наполнился гомоном девичьих голосов. Стайка девушек столпилась перед зеркалом.

– У кого-нибудь есть лишняя заколка?

– Надеюсь, Дэвид будет танцевать со мной. Он ведь собирался быть здесь сегодня?

– О Господи, у меня сломался веер! Мама будет страшно рассержена.

Для Дианы, которая провела семнадцать лет в тиши Оксфордшира, сегодняшний возбужденный щебет напоминал гомон переполошившейся птичьей стаи.

– Пошли? – Она повернулась к девушке в розовом, которая щипала себе щеки, чтобы на них появился румянец.

– Божественно! – выдохнула девушка. Все вокруг казалось ей замечательным – музыка, еда, цветы и особенно молодые люди. Идя впереди, Диана проследовала в огромный мраморный холл дома маркизы Лондондерри, где сегодня давали бал. Освещенная огнями сверкающих люстр, Диану ожидала ее мать – вдовствующая графиня Саттон.

– Я мечтаю о том дне, когда мы сможем самостоятельно ходить на вечера, – шепотом сказала девушка в розовом. – Один очаровательный молодой человек хотел проводить меня домой после танцев у Сторриджей вчера вечером, но, конечно же, я вынуждена была отказать ему. Кошмар! – заключила она.

Диана улыбнулась и вежливо кивнула, хотя на самом деле была с ней не согласна. Очень здорово, что ее мать бывает на этих вечерах, она хотела бы, чтобы и брат был здесь, но Чарли женился и находился сейчас далеко от усадьбы Стэнтонов. Что касается Джона, то он все еще пребывал в Оксфорде и заявлял, что ненавидит танцы.

– Ты готова, дорогая? – Мэри Саттон тепло улыбнулась дочери, восхищаясь про себя ее красотой.

– Да, мама.

– Тогда пойдем. – Повернувшись, она вместе с Дианой направилась к великолепной, устланной красным ковром лестнице.

В этот момент из гардеробной выпорхнула стайка возбужденных и хихикающих девушек, которых поджидали их матери или бабушки, бросавшие на них строгие взгляды, призывая к сдержанности.

Маркиза Лондондерри стояла наверху лестницы, готовая встретить гостей, – величественная дама с огромной бриллиантовой диадемой.

Лакей называл имя каждого нового гостя.

– Леди Саттон и леди Диана Стэнтон, – громким голосом объявил он.

Зал притих, и головы присутствующих повернулись в их сторону, когда Диана и ее мать обменивались приветствиями с маркизой.

– Дорогая, эта девушка по-настоящему прелестна, – пробормотала пожилая дама своей подруге, усаживаясь на один из покрытых позолотой стульев, стоящих вдоль стен большого зала.

– Вы имеете в виду Диану Стэнтон? О да, она наверняка сделает блестящую партию.

– Конечно, Мэри Саттон прекрасно воспитала ее, – вмешалась в разговор третья женщина. – Такие приятные манеры. И не злоупотребляет косметикой, как это теперь, к сожалению, модно.

Три пожилые дамы нашли благодатную тему для разговора.

– Мэри разрешает ей встречаться только с достойными людьми, – снова заговорила первая дама. – Я всегда говорю, что это чрезвычайно важно – знакомиться только с приличными людьми. Ничего путного не получится, если выйти замуж за человека из другой среды.

Другие женщины с готовностью закивали.

– Помню, моя мать то же самое говорила мне, когда я была девушкой, – поддержала первую даму вторая. Она сделала несколько взмахов черным, украшенным перьями веером. – Ты должна выйти замуж за человека своего круга, а это значит, что он должен быть протестантом и тори.

– Верно! – хором подтвердили другие.

В этот момент к ним подошла Мэри Саттон, которую они приветствовали энергичными взмахами вееров. Мэри Саттон – очаровательная женщина, и они очень сочувствовали ей, когда ее муж, лихой пятый герцог Саттонский, был убит в самом начале войны. Мэри Саттон пришлось заниматься похоронами, войти в управление большим имением и заботиться о воспитании троих детей. Диане в то время было всего девять лет. Чарльзу, унаследовавшему титул отца, исполнилось двадцать, и он был в армии, а двенадцатилетний Джон только что поступил в Итон. Все восхищались мужеством Мэри. И вот сейчас, спустя три года после окончания войны, она вывела в свет свою дочь и планирует бал в ее честь. Женщины смотрели на нее с восторгом.

– Итак, – Мэри Саттон взяла бокал шампанского из рук официанта. – Мы собираемся провести весь вечер сидя здесь или же намерены хорошо повеселиться?


Диана, едва переступив порог зала, уже оказалась в окружении смеющихся молодых людей в белых галстуках и фраках. Один из них особенно выделялся – его темноволосая голова возвышалась над другими, и он не сводил пристального взгляда с лица Дианы. Она встретила его взгляд, в голубых глазах вспыхнули восхищение и надежда, что он пригласит ее на танец раньше, чем это сделают другие. Рядом с ним остальные молодые люди казались просто мальчишками-переростками, незрелыми и малоинтересными, вроде ее брата Джона. Мальчишками, которые, несмотря на лестное внимание к ней с их стороны, не отвечали ее идеалу романтического мужчины. Гай был совсем другим. Он был старше, мудрее и, с того самого момента когда она впервые увидела его сидящим на террасе у Монтгомери, напоминал ей Лоуренса Оливье в роли Хитклиффа в фильме «Грозовой перевал». У него были такие же задумчивые темные глаза, что говорило о его одиночестве, он обладал такой же высокой атлетической фигурой и был так же изящен и элегантен в своем дорогом костюме. Смуглая кожа и чувственный рот придавали Гаю несколько донжуанский вид, особенно рядом с этими невинными английскими мальчиками. Диана почувствовала внутреннюю дрожь, когда он отделился от группы молодых людей и шагнул к ней.

– Не хотите ли потанцевать, Диана? – тихо спросил он.