Я наклоняюсь рядом с ней и кладу руки ей на спину:

– Опусти голову так, чтобы лоб касался пола.

Она резко оборачивается и смотрит на меня через плечо: ­

– Серьезно?

– Давай уже! ­– я немного повышаю голос, раздражаясь. Ненавижу повторяться. Надеюсь, она скоро поймет это.

Я осторожно подталкиваю её в нужном направлении, её ноги поджаты, лоб на полу, руки раскинуты ладонями вниз. Её маленькое, стройное тело выглядит так грациозно, как статуя. Я провожу рукой вниз по её спине.

– Тебе удобно? –­ спрашиваю я.

– А ты как думаешь?

– Просто да или нет. Без своевольных замечаний. Иначе для тебя будет все гораздо хуже, но гораздо веселее для меня.

Она вздыхает:

– Да.

– Сейчас мы собираемся сделать все правильно. Каждый раз, когда ты захочешь, чтобы я остановился, я имею в виду без шуток, ты используешь стоп-слово, и мы все прекращаем. Если ты сдерживаешься, то должна спокойно произнести слово, так чтобы я мог отпустить тебя без причинения вреда. Понимаешь?

– Да.

– Ты делаешь это добровольно и доверяешь мне заботу о себе?

– Да, ­– она ёрзает на полу. Я нежно ласкаю её спину. –­ Просто расслабь тело и разум. Не напрягайся.

– Я пытаюсь, ­ – её плечи расслабляются, и она разжимает пальцы.

– Я знаю, и ты все делаешь превосходно. Ты выглядишь чертовски красиво и понятия не имеешь, что твой вид со мной делает. – Я оставляю поцелуй на её спине и смотрю, как кожа вокруг покрывается мурашками.

Я чувствую себя ребенком в магазине игрушек. Есть очень много вещей, которые я хочу с ней сделать, сказать ей, и которые она могла бы сделать со мной. Это ошеломляет. Я фантазировал о ком-то вроде нее более десяти лет, и думал, что это так и останется просто фантазией. А сейчас, вот она, на моем полу, открытая для меня. Если бы это могло продолжаться вечно. Но я знаю, что это закончится, причем очень плохо.

– С этого момента я не хочу, чтобы ты принимала душ, не спросив меня. Хочу купать тебя сам иногда. – Купание – это часть восстанавливающей терапии и сближения, и одна из тех частей, которых я никак не могу дождаться, чтобы проделать с ней. У меня есть желание заботиться о ней, чего не было ни с какой другой женщиной.

Она поворачивает голову на полу и сдувает волосы с лица: ­

 – Чувак, в самом деле?

Её сарказм полностью сбивает весь настрой, как будто меня облили ледяной водой, и вытягивает меня из сцены.

– Знаешь, что? Похуй. Вставай.

Я встаю, беру жемчуг и ленты и убираю их в ящик тумбочки.

– Просто иди спать, ­ – говорю я сердито. ­ – Завтра я отвезу тебя домой.

Я оставляю её, сидящей там, кипя от злости и разочарования. Вселенная явно наказывает меня за мои грехи, постоянно мешая моему счастью. Его просто не может быть, чтобы я, блядь, не делал. Мне не следовало с ней встречаться, на каждом гребаном уровне это неправильно. Я просто хочу её настолько сильно, что это затуманивает все остальное.

Блядь. Я хочу порезать себя чертовски сильно, но у меня нет бритв здесь. Я обхватываю голову руками. С тех пор как произошла авария, мой мозг чувствует себя так, будто пытается вырваться из черепа, когда я зол или в состоянии стресса. Я хочу оторвать собственную голову прямо сейчас.

– Ты в порядке? –­ её голос звучал тонко и мягко, но все равно испугал меня.

Я не слышал, как она вошла в комнату. Она осторожно прикоснулась к моей голове:

– Тебе плохо?

–  Просто уйди. Мы не будем этого делать.

Я опираюсь на спинку дивана, пытаясь сфокусироваться на ней в темной комнате. Она по-прежнему совершенно голая и стоит слишком близко ко мне.

– Прости меня, –­ шепчет она, а затем опускается на колени передо мной, сжимая руки за спиной.

– Знаю, я саркастичная мерзавка. Так я пытаюсь защитить себя, когда расстроена или напугана. Я не хотела проявлять к тебе неуважение.

– Просто иди в кровать, ­ – не могу видеть её такой, это сводит меня с ума.

– Я… я не хочу уходить. Хочу остаться с тобой. Обещаю, что буду лучше. Не прогоняй меня.

Услышав эти слова, моё сердце начинает биться сильнее в предвкушении: ­

– Ты действительно имеешь в виду именно это? Понимаешь, о чем сейчас говоришь?

– Да.

– Не играй со мной. Для меня это серьезно… для нас обоих. Эта не какая-то ебаная шутка.

– Я знаю… и не хочу, чтобы было так. Пока ты был в магазине, я просмотрела в интернете сайты на эту тему. Я читала книги о подобных вещах. Я знаю, что это. Просто мне страшно.

– Знаю, мне тоже, – я только что отдал ей один из кирпичиков, из которых выстроена стена вокруг меня, надеюсь, она меня им не убьет.

– Могу я поцеловать тебя? – чтоб меня. Она просит разрешения.

– Нет, –­ отвечаю я, даже если её поцелуй дороже, чем воздух, которым я дышу.

Разочарование отражается на её лице, но она молча поворачивается и делает так, как я прошу: нагибается над журнальным столиком, расположив лоб напротив него, руки за спиной, попка выставлена для меня. Я медленно провожу руками вниз по её ребрам, бедрам и далее, сжимая крепкий и округлый зад. Я хочу вбиваться в нее своим членом, заставляя выкрикивать мое имя, и, оттого, что я себя сдерживаю, все тело испытывает боль.

Не торопись. Не торопи события.

Я скольжу пальцем между её ягодицами, спускаясь вниз к её складочкам, раздвигая их, чувствуя её влагу. Она хочет этого. Может быть, также сильно, как и я.

Я поднимаю руку и с громким шлепком опускаю на её ягодицу. Не так сильно, как я делал это прежде, но достаточно для того, чтобы она подпрыгнула и начала ловить ртом воздух.

– С этого момента ты будешь меня слушаться?

– Да. Мы оба знаем, что это ложь, но ничего.

Я ударяю по другой ягодице, заставляя её вздрогнуть снова.

– Уверена?

Она поворачивает лицо в сторону, её щека легла на стол.

– Абсолютно. Только мне нужна твоя помощь. Я больше не хочу быть такой замкнутой и закрытой.

Я поглаживаю её попку, чтобы успокоить раздражение: ­

 – Я тоже, детка.

В действительности я хочу связать её пять футов фальшивыми жемчужными нитями, которые я купил, но видя её такой, я решил отложить это и остаться именно в этом моменте.

Быстро раздевшись, я встаю на колени позади нее, толкая её на журнальный столик, чтобы освободить себе место. Трусь головкой члена об её складки, одновременно дразня и смешивая её влагу со своим предэякулянтом. Я медленно скольжу в нее, позволяя ей привыкнуть ко мне и стараясь не причинить боли. Я закрываю глаза и смакую то, как она ощущается изнутри, наслаждаюсь её стонами и вздохами, единственными звуками в темной комнате.

Схватив её за зад, я выхожу из нее, а затем со всей силы погружаюсь снова, мои яйца бьются о её бедра. Она издает стон и кладет руки на столик, чтобы не упасть, пока я толкаюсь в её тесную киску.

– Руки назад, ­– рычу я. Она возвращает руки за спину, и я обхватываю её запястья своей рукой, крепко держа их. Другая рука сжимает бедра, притягивая её ближе ко мне для того, чтобы она могла встречать каждый мой толчок.

 –­ Ты так охренительно чувствуешься, – говорю я, изменяя угол проникновения, теперь я могу входить еще глубже и задевать более чувствительные точки.

Она сокращается вокруг меня, одновременно с этим стонет и содрогается, её дыхание учащённое и неровное, когда она кончает на моем члене. Это сладостное сжимание и струи влаги заставляют меня тут же кончить и осознать, что я не использовал презерватив. Не удивительно, что это чувствуется так хорошо. Блядь.

Я вытаскиваю член, заливая спермой всю её спину и руки. Откинувшись на спинку дивана, я в течение минуты перевожу дух, затем поднимаю её на ноги: ­

 – Пойдем, куколка.

Она следует за мной и тихо наблюдает, как я набираю для нее пенную ванную. Мои горло и сердце сжались, когда я понял, что только что вылил в воду пену, принадлежащую Кэти, чтобы искупать девушку, которую недавно отшлепал, трахнул и на которую кончил.

– Мм, ты только что… без…­ – говорит она, пока мы ждем, когда ванна наполнится до конца.

Я проверяю температуру воды и поворачиваюсь к ней лицом. Её голубые глаза широко раскрыты, а кожа побледнела.

– Да, но я вытащил. Прости меня. Я увлекся и забыл. Я никогда так не делаю, клянусь. – Чувствую себя как долбанный дилетант.

– Я на противозачаточных после того, как Ник умер, чтобы уменьшить боли, которые у меня иногда случаются,­ – говорит она, глядя на свои пальцы. ­– Меня больше беспокоит, с кем ты побывал.

Дерьмо. Она не ходит вокруг да около.

– Я чист, ­– говорю я в свою защиту.

Она смотрит на меня, сузив глаза, и я её не осуждаю. Я встретил её на кладбище и неоднократно трахал всеми возможными способами. Уверен, что не произвожу впечатление разборчивого парня.

– Думаешь, я мог сделать что-то, что навредило бы тебе? –­ спрашиваю я её, закрывая воду. Я чувствую знакомый гнев, зарождающийся внутри меня, и стараюсь его погасить.

– Ну… ты забыл.

– Да, но если бы у меня была какая-нибудь гребаная болезнь, я не притронулся бы к тебе, я не до такой степени засранец.

Она все еще смотрит на меня, и я в отчаянии запускаю пальцы в волосы:

–­ Клянусь тебе, я чист.

– Хорошо, ­- говорит она. ­ – Я верю тебе.

– Отлично, теперь забирайся в ванную, пока вода не остыла. – Я помогаю ей залезть, и она усаживается среди пузырьков.

Воспоминания о том, как совсем недавно здесь же купалась Кэти, нахлынули на меня. Мое сердце сжимается, и знакомая боль в груди дает о себе знать. Не сейчас. Пожалуйста. Мечтая об огромном джакузи, в котором я мог бы комфортно устроиться вместе с ней, я беру из бельевого шкафа чистую мочалку и сажусь на пол.

– Могу я спросить кое-что? ­–  говорит она, лениво играя с пузырьками.

– Ответом все равно будет «да».

Она мило улыбается и сдувает пузырьки мне в лицо:

– Это часть твоих доминантных игр? Купание?

Я киваю и медленно провожу мочалкой по её телу под водой: ­

– Да. Иногда это называют: «позаботиться о партнерше после жесткого траха». Это успокоит тебя, расслабит твои мышцы после использования игрушек, ограничивающих движение, покажет, что я забочусь о тебе, и хочу, чтобы ты была в безопасности, ну и конечно, ты станешь чистой. И это поможет нам сблизиться, так как это интимно.

– У тебя были здесь девушки как я?

– Вообще-то, нет. У меня здесь не было никаких девушек. Я живу тут не все время, а только иногда приезжаю.

Я замечаю, что её взгляд устремлен на розовую бутылочку пены для ванны с рисунком улыбающегося котенка. Дерьмо.

– Тогда откуда у тебя это? Ты не похож на парня, который принимает розовые пенные ванны. Без обид.

Я делаю глубокий вдох, выводя мочалкой круги на её спине:

 –­ Это принадлежало моей дочери.

Я не хотел идти этой дорогой. Не сейчас. Может быть, никогда. Хотя, я не могу врать ей об этом. Не тогда, когда пытаюсь завоевать её доверие и покорность. Я не хочу, чтобы она во мне сомневалась, как это было с болезнями и пенными ванными, и думала, что я извращенец или кормлю её ложью.

– У тебя есть дочь? ­ – она удивленно садится и поворачивается лицом ко мне.

– Её больше нет, –­ это все, что я могу сказать. Не могу говорить об этом. Я не обязан был произносить эти слова ранее, так как все, что я знаю, знал – это то, что она умерла. Мне тошно, что они вылетели из моего рта. Я больше никогда не хочу слышать, как мой голос произносит эти слова.

Таби выглядит шокированной и расстроенной, а её глаза увлажняются. Она хватает под водой мою руку:

 ­– Мне очень жаль. Я и подумать не могла… Вот почему ты был там? Когда мы встретились?

Я киваю, и мои пальцы переплетаются с ее. Я всегда хочу тем или иным образом прикасаться к ней, может быть, потому что боюсь, что она исчезнет.

– Сколько ей было?

Нет. Я не могу сказать это. Я качаю головой.

– Это случилось недавно?

– В этом году.

Она смотрит на бутылочку с пеной для ванны, не мигая и дрожа.

– Поможешь мне выбраться? ­– говорит она, поднимаясь из ванны.

Я заворачиваю её в большое полотенце, но настроение кардинально поменялось.

 ­– Ты в порядке? ­– спрашивает она. –­ Может, ты наденешь какие-нибудь штаны, и мы поговорим? – Понятия не имею, почему она решила сейчас поговорить об этом, но иду в гостиную, чтобы надеть шорты, и падаю спиной на диван, глядя в потолок. Блядь. Один хороший день. Это все, о чем я прошу. Один день, без боли, снедающей мое сердце. Для нее я хочу того же. Почему это так чертовски сложно?

Она садится на диван рядом со мной, пытаясь прочитать что-то на моем лице, с полотенцем все еще обернутым вокруг её миниатюрной фигурки.