Джейн Фэйзер - Венера

— По-видимому, так оно и есть, сэр, — лениво заметил герцог Букингемский, обращаясь к королю. — В самый раз просить музыкантов исполнить похоронный марш: это будет вполне соответствовать физиономии канцлера.

Злая шутка вызвала новый взрыв смеха.

Кларендон снова поклонился.

— Прошу вас, ваше величество, уделить мне минуту внимания. Я должен сообщить вам нечто важное.

— Я не хочу портить себе настроение, выслушивая ваши наверняка пессимистические заявления, канцлер. — Король постукивал пальцами по подлокотнику кресла. — Ведь мы собрались здесь, чтобы наслаждаться музыкой и приятной беседой.

Кларендону не оставалось ничего иного, как только смиренно признать свое позорное поражение.

Когда он ушел, герцог Букингемский произнес с презрительной ухмылкой на тонких губах:

— Не понимаю, почему ваше величество терпит подле себя подобного олуха? Единственно возможное объяснение этому — присущее вам бесконечное великодушие.

Король вздохнул:

— Я знаю все, Джордж. Но как я отстраню Кларендона от должности? Ведь парламент на его стороне.

— И все же он состоит на службе у вас, сэр, а не у парламента, — мягко напомнил герцог.

— Хватит об этом, — пожал плечами король и кивнул в сторону музыкантов. — Прикажите играть мазурку. Я хочу, чтобы все танцевали.

Весь вечер Полли провела в компании короля и его приближенных. Герцог Букингемский танцевал с ней, потчевал, развлекал. Она же чувствовала, что идет по лезвию ножа, боясь все время оступиться и сделать неверный шаг.

В конце вечера, когда она отказалась от предложения герцога проводить ее домой, Виллерс иронично заметил:

— Вы, как мне кажется, пытаетесь заставить меня танцевать под какую-то слишком замысловатую мелодию, дорогая моя. А я постараюсь выучить эти предлагаемые вами сложные па.

— Вы говорите загадками, сэр, — заметила Полли, садясь в карету. — Благодарю вас за столь приятно проведенный вечер!

Когда экипаж отъехал, девушка в изнеможении откинулась на мягкую спинку сиденья. «Может быть, лучше уступить ухаживаниям герцога и покорно принять ту роль, что отводит он мне?» — подумала она и тут же содрогнулась от отвращения.

Полли закрыла глаза. Хорошо бы оказаться сейчас в постели, вместо того чтобы ехать сквозь этот тихий качающийся мрак, подниматься затем по лестнице и раздеваться…

— Госпожа Уайт! — послышался вдруг голос кучера, выведший ее из сонного забытья. Полли вздрогнула и, путаясь в тяжелых парчовых юбках и длинном шлейфе, кое-как выбралась из кареты.

С трудом преодолев лестницу, она устало толкнула дверь в гостиную и, к своему немалому удивлению, застала там Ника, мирно дремавшего в кресле у камина. Значит, ей не удастся побыть одной, чтобы успокоить уставшее тело и измученную душу и набраться сил, необходимых для следующего дня.

Николас проснулся, встал и, потянувшись, пошел ей навстречу.

— Наконец-то, дорогая моя! Что-то ты сегодня поздно…

— Я думала, вы не приедете, останетесь у себя дома, — сказала Полли и, отстранив его, направилась в спальню.

— Признаюсь, я надеялся на более радушный прием, — пробормотал Николас, идя вслед за ней.

— Простите, но я безумно устала, — произнесла она, вынимая заколки из прически. — Если я тотчас не лягу в постель, то засну прямо так, стоя.

— Позволь, я помогу тебе раздеться. Николас подошел к ней сзади, обнял и поцеловал. Полли оттолкнула его руки резким нетерпеливым жестом, поразившим их обоих.

— Я не хотела, простите, Ник!

— Что, черт возьми, происходит? — уже сердито спросил он и, повернув Полли, взял ее за подбородок и посмотрел в глаза.

— Умоляю, дайте мне лечь в постель! — крикнула она, не в силах более сдерживать себя. — Я устала, я измучена! Я весь вечер играла эту проклятую роль… Наверное, вы правы, лучше уж уступить домогательствам герцога!

Зачем она сказала это? Почему слова порой сами срываются с языка?

— Нет, не говори так! — воскликнул Николас.

— Почему же? Совсем недавно вы были, кажется, вполне готовы к этому.

— Верно, — признался он, взъерошив волосы. — Но я не учел всего. Я не знал тогда, что это будет выше моих сил.

— Не учел всего? А как насчет того, что «мы оба сможем быть полезны друг другу»?

О Боже, вот и произнесла она эту ужасную фразу! Полли испуганно посмотрела на Ника, ища взглядом его глаза и ожидая, что он скажет что-то в свое оправдание. Однако Николас молчал. Зеленые глаза его виновато смотрели на Полли, а гневные слова, которые она хотела услышать, так и не прозвучали.

Поняв причину его молчания, Полли отвернулась, ощущая в душе пустоту, безучастная ко всему.

— Значит, все это было задумано вами с самого начала! — Девушка пожала плечами. — Впрочем, не важно. — Затем, снимая с кружевного рукава цветок фризии, она добавила: — Хотя, признаюсь, я предпочла бы услышать честное признание.

Николас тщетно искал нужные слова. Конечно, он был не слишком-то честен с Полли и в самом деле намеревался использовать ее в своих целях. Но теперь он должен исправить свою ошибку и заставить ее вновь поверить в него.

— Посмотри на меня, Полли, — попросил он тихо.

Она неохотно подняла глаза.

— Ник, я слишком устала, чтобы продолжать сейчас этот разговор. Тем более что это не имеет особого значения.

По лицу ее пробежала тень. Видно было, что она говорит неправду.

— Я не согласен с тобой. И мы должны не откладывая выяснить все до конца, — решительно сказал Николас. — Это правда, что в самом начале я думал о…

— О том, чтобы заставить маленькую шлюшку делать то, что ей и положено, так?

— Полли, в последний раз ты говоришь такие слова безнаказанно! — предупредил ее спокойным тоном Николас. — Вспомни, ты первая решила проложить путь к успеху через мою постель! Ты, желая стать актрисой, еще сказала мне тогда, что если потом я не захочу оставаться твоим покровителем, то ты легко найдешь другого.

Полли смущенно опустила глаза, Николас уже увереннее продолжал:

— Меня поразило тогда, что твой замысел мало чем отличается от моего собственного. И, чего теперь таить, твое участие в нашей акции против герцога Букингемского было задумано мной довольно давно.

— Но почему вы не признались мне в этом раньше? — спросила чуть слышно Полли.

— Я боялся, что ты обидишься, узнав правду. Я мучился, не зная, как мне быть. — В его голосе слышалось отчаяние. — Я пообещал своим друзьям использовать тебя в наших целях до того, как влюбился в тебя. Таким образом, я взял на себя обязательства, от которых не мог отказаться. Конечно, теперь до меня дошло, что мне следовало откровенно рассказать тебе обо всем и попросить тебя помочь нам: это было бы единственно правильным выходом из создавшейся ситуации. Ты должна все же признать, что я, несмотря ни на что, не принуждал тебя ни к чему, не так ли?

Полли молча покачала головой, стараясь привести в порядок путаницу мыслей.

— Я никогда не попросил бы тебя принять участие в нашем деле, если бы не взятое мной обязательство перед друзьями. И вот еще о чем подумай: разве было бы лучше, если б я решил использовать тебя после того, как мы стали близки? И, зная твое отвращение к герцогу, я потребовал бы все-таки от тебя, чтобы ты затеяла с ним опасную игру?

Полли удивленно подняла глаза. Почему она сама не подумала об этом раньше?

— Ответь мне! — настаивал Ник.

— Да, пожалуй, так было бы куда отвратительней, — согласилась она.

— Ты веришь, что я люблю тебя?

Она кивнула.

— И что мы сможем преодолеть все трудности?

— Да.

— И что не будет больше разговоров о разных там «шлюшках» и тому подобном?

— Да.

Николас улыбнулся:

— Ну и слава Богу, детка!

Полли, улыбнувшись в ответ, почувствовала вдруг огромное облегчение, словно с плеч ее свалился тяжкий груз. Девушка была теперь уверена, что даже если ей и не удастся справиться со своей задачей беззаботно и легко, как хотелось бы, то, во всяком случае, она сумеет теперь подойти к данному ей заданию по-деловому, разумно. Ей предстояло лишь сыграть роль. И более ничего. Как же все просто!

Она отдалась объятиям, защищавшим ее от жестокостей мира, и предалась любви, обещавшей впереди одно лишь безмерное счастье.

-О герцог, вы пришли полюбоваться на игру трагических актрис! — воскликнул Николас, приветствуя Джорджа Виллерса у входа в королевский театр две недели спустя.

— Я — автор и хотел бы увидеть, как господин Киллигрэ воплотил мою идею, — с самодовольной улыбкой ответил герцог. — Впрочем, возможно, чего там скрывать, меня привело сюда всего лишь излишнее любопытство или… чрезмерное тщеславие.

Николас вежливо улыбнулся.

Когда оба они вошли в зрительный зал, их взору предстала довольно неожиданная картина. На небольшой сцене толпились актеры, художники, декораторы и рабочие. Томас тщетно пытался установить тишину; голос его тонул во всеобщем гаме. Казалось, все говорили одновременно, но громче всех звучал голос Полли. Она прижимала что-то к груди, в глазах ее стояли слезы.

— Они хотели утопить его, Томас! Как вы позволяете им делать такое!

— Полли, я никому ничего не разрешал! Поймите, я даже не знал, что тут происходит! — произнес раздраженно Киллигрэ. — И если хотите знать, меня вообще не занимают подобные вопросы!

— О, как можно говорить так! Это же ваш театр, и вы просто обязаны вникать во все, что случается в нем! Эти… эти… жестокосердные люди состоят на службе у вас, а не у кого-то еще, и поэтому именно вы отвечаете за все, что они творят! — И тут же, не переводя дух, девушка накричала на рабочих сцены: — Вы убийцы, вот вы кто!

— Полли, прошу тебя, успокойся! Это всего лишь щенок, и к тому же с ним ведь ничего не случилось, — заметил Эдвард Нестор, один из актеров.

Вне всякого сомнения, ему не следовало говорить так. Повернувшись к Эдварду, Полли набросилась на него, потрясая чем-то, находившимся в ее руках.

— Послушайте-ка его — «всего лишь щенок»!.. Да как только язык у тебя повернулся сказать такое! Ты же сам кормил его вместе со всеми, вспомни!

Голос ее дрогнул от подступивших слез, и Николас, не выдержав, шагнул к сцене.

— Ник, слава Богу! — воззвал к нему Томас. — Может быть, вам удастся успокоить ее.

Полли, безутешно рыдая, обернулась к лорду Кинкейду.

— О Ник!.. Они топили щенка в ушате с водой, а он так жалобно скулил! Они замучили его до полусмерти! — Она спустилась со сцены и бросилась к Николасу, не замечая герцога Букингемского, стоявшего чуть поодаль. — Посмотрите, что они сделали с ним, любовь моя!

Она, обливаясь слезами, протянула Нику намокший шерстяной комочек.

— Не понимаю, чего ради устраивать такой шум? — изрек холодно лорд Кинкейд, не предпринимая никаких усилий успокоить ее.

Полли отскочила, словно ужаленная, глаза ее были полны отчаяния и гнева. И тут увидела вдруг герцога Букингемского, молча наблюдавшего за происходящим. Она сразу же поняла, что невольно выдала себя, и, чтобы хоть как-то исправить положение, заявила, обращаясь к Николасу:

— Вы такой же бесчувственный, как и все остальные!

— Успокойтесь, госпожа Уайт, — вступил в разговор герцог, выходя вперед. — Я думаю, они решили, пусть уж лучше животное сразу умрет, чем будет мучиться от голода или издевательств какого-нибудь юного хулигана.

В этих словах был здравый смысл, и Полли взяла себя в руки.

— Вы правы, сэр. Мне просто было жаль несчастное создание.

Девушка снова поднялась на сцену.

— Позаботьтесь о нем, — распорядилась она, отдавая щенка провинившимся рабочим. — Я хочу забрать его домой. — Затем, повернувшись к Томасу, Полли сказала: — Давайте продолжать репетицию.

Герцог Букингемский сидел в зале, но почти не следил за происходящим на сцене. В ушах его звучали слова Полли: «Посмотрите, что они сделали с ним, любовь моя!» Вспоминал он и то, как она бросилась к лорду Кинкейду, словно тот был единственным ее защитником и покровителем. И деланную холодность Кинкейда, и удивление Полли, и ужас в ее глазах, когда она заметила герцога. Что, черт подери, все это значит? Если госпожа Уайт затеяла игру с ним, то он все равно узнает правду, и очень скоро.

Герцог встал и покинул театр, стараясь не привлекать чьего бы то ни было внимания.

Николас, однако, заметил, как уходил вельможа, хотя и не подал виду. Он мысленно проклинал несчастного щенка, мягкое сердце Полли и холодный прагматизм рабочих, которые не захотели кормить безродное животное.

Репетиция шла довольно вяло. Полли была невнимательна, Эдвард Нестор пребывал в расстроенных чувствах, а Томас буквально кипел от злости.

Зная, что в зале никого нет из посторонних, кроме него, Николас встал и подошел к сцене.

— Извините, Томас, но мне кажется, на сегодня хватит.

— Думаю, вы правы, Ник, — согласился Киллигрэ, вытирая лицо батистовым платком. — Забирайте Полли и ее щенка домой. Сегодня вечером придется уповать лишь на Всевышнего, да на удачу.