— Думаю, вы не будете разочарованы, герцог!

Она сделала еще один реверанс и удалилась вместе со своей свитой в составе Николаса и верного Ричарда.

Таким образом, перед тем как покинуть дворец, Ник с Полли показали всем, что случившемуся в отсутствие лорда Кинкейда, независимо от того, было это правдой или нет, ни сам Кинкейд, ни герцог Букингемский не придают особого значения.

По дороге к дому на Друри-лейн никто из троих не проронил ни слова.

У самых дверей Николас с каменным выражением лица обратился к Де Винтеру:

— Спасибо за поддержку, Ричард! Надеюсь, ты простишь меня, что я не приглашаю тебя войти.

— Не хочу быть назойливым, друг мой, но думаю, нам надо все же поговорить, — ответил Де Винтер.

— Ричард прав, — вступила в разговор Полли. — Он оказал мне большую поддержку, когда вас не было здесь, и потому имеет полное право участвовать в разговоре.

— Что ж, пусть будет так!

Николас открыл дверь и пропустил вперед Полли и Де Винтера.

Когда они вошли в гостиную, лорд Кинкейд сказал:

— Прости, но я хочу знать всю правду, Полли.

Она растерянно обернулась к Ричарду.

— Просто не знаю, с чего начать…

— Тогда позволь мне ознакомить Ника с событиями последней недели, — произнес Де Винтер. — Ты же, детка, налей-ка нам лучше вина. Ну, а если я вдруг ошибусь, поправь меня не стесняясь.

Он начал рассказывать все, что знал, и когда, наконец, завершил скорбное свое повествование, Николас взглянул на Полли. Она стояла у окна, глядя на Ника болезненно-напряженно.

— Почему ты не остановил ее, Ричард? — спросил Кинкейд.

— Дело было, так сказать, в полном разгаре, когда я узнал обо всем, — тихо ответил Ричард. — И, кроме того, я вообще не считаю, что имел право останавливать Полли. Я могу лишь советовать, но не приказывать.

— Я никому не позволила бы встать у меня на пути! — решительно заявила Полли. — Дело, в конце концов, касалось только меня и герцога, и то, что произошло, навсегда останется между нами.

— Нет… — возразил Николас. — Я не могу отнестись безучастно к случившемуся. — Затем, помолчав немного, предложил: — Давайте обедать… Полли, не забудь: в четыре часа тебе надо быть в театре.

— Подождите, Ник, я не вполне понимаю, что вы имеете в виду, — сказала Полли, страшно волнуясь. — Вот если бы вы обвинили меня в предательстве по отношению к вам, я бы наверняка поняла вас, хотя в действительности дело обстояло вовсе не так. Все, что было, прошло как бы мимо меня, не оставив в моей душе никакого следа.

— Ну, хватит! — резко оборвал ее Кинкейд. — Как ты можешь нести подобную чушь? Думаешь, я не догадываюсь, какой кошмар пришлось тебе пережить? Постарайся забыть, что с тобой случилось. И чем быстрее ты сделаешь это, тем лучше. Теперь все это — моя забота. — Он подошел к столу и отодвинул стул. — Прошу тебя, Полли, садись.

Указав Ричарду на другой стул, Николас позвонил в колокольчик. Через минуту в комнату вошла Сьюзан, неся блюдо с олениной.

— Что означают ваши слова: «Теперь все это — моя забота»? — спросила Полли, когда дверь за Сьюзан закрылась. — Все самое страшное позади, любовь моя! Я жива, и вы в безопасности. А леди Кастлмейн может сплетничать, сколько ее душе угодно: это не имеет уже никакого значения. Я не хотела ничего говорить вам лишь потому, что боялась за вас…

— Берегла мои чувства, да? — произнес иронично Николас. — Весьма признателен за это! — Он отрезал кусок оленины и положил на тарелку Полли. — Ну ладно, хватит болтать! Займись-ка обедом, если не хочешь уйти голодной.

— Простите меня, Николас! — проговорила сквозь слезы Полли. — Я не знала, что еще можно было сделать для вашего освобождения.

Лорд Кинкейд хотел что-то сказать, но не тут-то было.

— Ник, довольно! — обратился к другу Ричард, пытаясь прекратить разговор на больную тему.

— Довольно?! — взорвался Кинкейд. — Выходит, я должен воспринимать с благодарной улыбкой тот факт, что женщина, находящаяся под моим покровительством, совершает подвиг, бог знает какими душевными муками купив мне свободу, и при этом старается скрыть от меня все, что она сделала? Думаешь, легко пережить такое?

В комнате воцарилась тишина. Полли роняла слезы на тарелку с нетронутой олениной.

— Ричард не виноват: он советовал мне сразу же рассказать вам обо всем, — заметила она спустя какое-то время.

— Вот и последовала бы его совету. — Голос Ника стал мягче. — Ешь, Полли, ты не сможешь играть на голодный желудок. — Он повернулся к Ричарду: — Мне хотелось бы нанести визит герцогу. Могу я рассчитывать на тебя?

— Уж не собираешься ли ты потребовать от него удовлетворения? — спросил Де Винтер. В его голосе звучало удивление.

Полли насторожилась. Хотя ее познания о придворном этикете и носили случайный характер, но были вещи, известные даже ей.

— Вы не должны делать этого! — воскликнула она испуганно. — Герцог не захочет даже слушать вас! Ведь то была обыкновенная, с его точки зрения, купля-продажа. Все произошло с полного моего согласия. Вы понимаете, он рассмеется вам прямо в лицо!

Николас, отодвинув с грохотом стул, резко встал.

— Я не знаю, что сделаю, если ты еще раз скажешь подобное! — заорал он гневно.

— Но как вы не поймете меня! — надрывно, сквозь слезы, произнесла Полли. — Если я решила забыть обо всем, что случилось, то почему бы и вам не поступить так же?

Она выскочила из комнаты, громко хлопнув дверью. Николас с проклятиями бросился было за ней.

— Куда ты, Ник? Остановись! — крикнул Де Винтер. — Мне кажется, Полли и так пережила слишком много. И если она пожелала разделить с тобой твою боль, то заслуживает лишь уважения!

— Ричард, неужели ты думаешь, будто я не знаю, как Полли страдает! Но я хочу отомстить этому гнусному развратнику!

— О чем ты говоришь, подумай только! Полли права: Виллерс рассмеется тебе в лицо, да и только. Ну, а в итоге все кому не лень станут потешаться над тобой.

Николас словно очнулся. Комната была ярко освещена холодным зимним солнцем, в камине потрескивал огонь, из кухни доносились аппетитные запахи. Все говорило о некой семейной идиллии, за исключением того, что хозяйки дома не было в данный момент в гостиной.

— И в самом деле, меня лишь сочтут идиотом, и я стану всеобщим посмешищем! — согласился Ник. — Так что хватит пока об этом. Боюсь, однако, Ричард, что на этот раз тебе не придется доесть свой обед. Мне срочно нужна твоя помощь: есть одно дело, не терпящее отлагательства.


Придя в театр, Полли поняла, что это единственное место, где она действительно сможет успокоиться. Что бы ни случилось, как бы ни повел себя Ник, она все равно должна будет выйти на сцену: слишком много людей зависят сейчас от нее. Она нужна и Джону Драйдену, и Томасу Киллигрэ, и своим партнерам, и даже — самой себе. Сегодня вечером она покажет герцогу Букингемскому и леди Кастлмейн, и вообще всему свету, что ее так и не удалось сломить. К ней не пристанет грязь от нечистых рук и грязных душ.

В гримерной Полли увидела, что костюмы ее были уже готовы. На кресле лежало платье Мелиссы для первого акта и брюки, жилет и парик Флоримеля. Ей нравился характер Мелиссы-Флоримеля — яркий, живой, запоминающийся.

Полли улыбнулась. Роль была написана для нее, и она постарается доказать, что драматург не ошибся, поверив в ее талант.

Войдя в гримерную какое-то время спустя, Томас Киллигрэ обнаружил, что исполнительница главной роли уже готова к выходу на сцену. Полли весело поприветствовала его. Томас заметил, к великому своему облегчению, что на лице ее нет и следа недавних горестных переживаний. Обрадованный такой метаморфозой, он покинул ее и занялся декорациями.

Николас и Де Винтер прибыли в театр, когда спектакль был уже в самом разгаре. Полли не знала об этом, равно как и о том, что раньше их не было. Публика, до отказа заполнившая зал, как всегда, бурно реагировала на каждую бойкую реплику персонажей пьесы «Тайная любовь», этого творения Драйдена.

Николас вдруг вновь ощутил то же радостное волнение, что и в Мерфилде, на первом спектакле с участием Полли. Он сознавал, что смирился уже с ее присутствием на сцене. Полли принадлежала всей этой публике и, понимая, чего ждет от нее зритель, щедро одаряла всех и каждого своим ярким, искрометным талантом.

Ник взглянул на Ричарда, и тот понимающе улыбнулся.

— Думаю, ты был бы самым непопулярным человеком в Лондоне, если бы отлучил ее от театра, — заметил Де Винтер.

— Ты полагаешь, мне удалось бы это сделать, даже если б я и захотел?

— Пожалуй, нет. Да и ни к чему убивать таланты, — ответил Ричард. — Бог мой, ты только послушай, как она воркует! Боюсь, что бедный Селадон проиграл эту схватку!

— Но зато понял истину, что любовь стоит жертв, — сказал Николас.

Спектакль закончился тем, что Флоримель после многочисленных интриг вновь стал Мелиссой и между возлюбленными воцарились мир и согласие.

Когда закрылся занавес, зрители, повскакав со своих мест, ринулись к сцене, бурно аплодируя и оглашая воздух одобрительными возгласами. Полли, смеясь и кланяясь, ушла за кулисы, где к ней тут же подошел Николас.

— Пойдем! — позвал он. — Мы не можем терять ни минуты.

— Куда? — поинтересовалась Полли. — Я должна переодеться…

— В этом нет необходимости.

Полли оглянулась, стараясь прийти в себя после пережитого на сцене. Целых три часа жила она другой жизнью, пребывая в ином измерении, и вот теперь так сразу надо вдруг спешить куда-то…

— Ник, если вы все еще сердитесь из-за того, что я сказала… — начала было она, но лорд Кинкейд прервал ее.

— Я прощаю тебя по случаю предстоящего события, — проговорил он, ведя ее через черный ход. — Думаю, больше ты не скажешь такого.

— О! — Полли, так ничего и не поняв, едва успевала за быстро шагавшим Ником. — Может, скажете все же, куда мы торопимся? И почему вы не дали мне переодеться?

— У нас нет времени на разговоры, — последовал краткий ответ.

Они подошли к экипажу, где их уже ждали Де Винтер и сэр Питер Эплби.

— Добрый вечер, Полли! — весело приветствовал ее Ричард.

— Добрый вечер, — смущенно сказала Полли.

— Вы доставили нам сегодня истинное наслаждение своей игрой! — выразил свое восхищение сэр Питер. — Поистине вы превзошли самое себя, Полли!

— Благодарю вас, я рада, что вам понравилось, — молвила Полли, усаживаясь на мягкое, обитое бархатом сиденье. И после небольшой паузы обратилась к Нику: — Я сейчас совсем не в форме… Мое платье, прическа… Куда же мы едем?

Спутники Николаса улыбнулись.

— И то правда, Ник, нехорошо так поступать с девушкой, — стараясь сохранять серьезность, заметил сэр Питер. — Вы должны были дать ей время, чтобы привести себя в порядок.

— Здесь что, какой-то заговор? Объясните же, наконец, в чем дело, — потребовала Полли, вызвав новый взрыв веселья. Она взялась за ручку дверцы. — Все, хватит! Прошу остановить карету! Я выхожу! Не желаю терпеть насмешки, не зная даже, чем они вызваны!

— Успокойся, любовь моя! — улыбнулся Николас и обнял ее за талию. — Ты скоро сама все поймешь и тогда уж простишь нас.

Полли села, что-то недовольно бормоча себе под нос. Прошло немного времени, и карета остановилась. Выйдя из нее, Полли обнаружила, что находится на одной из главных улиц города. Она оглянулась вокруг, как бы пытаясь найти разгадку таинственного поведения своих спутников. Впереди располагались Хэттон-Гарден и Лизер-лайн, сзади высилась церковь Святого Андрея.

— Пойдем! — решительно произнес Николас, беря Полли за локоть.

— Что? Мы должны идти в церковь? Ведь сегодня не воскресенье. Я устала, мне не до шуток, и, кроме всего прочего, я ужасно хочу есть! — заартачилась она. Из глаз ее готовы были брызнуть слезы.

И все же они вошли в церковь. Глаза Ника сияли каким-то особым, теплым светом. Он легонько подтолкнул Полли к алтарю, где стоял священник в белой сутане.


— А, это вы, милорд! А я уж думал, что вы не приедете! — сказал он.

И тут взгляд его упал на упирающуюся, с всклокоченными волосами Полли.

— Это та самая юная леди? — удивленно спросил он, высоко подняв седые брови.

— Хватит, я больше не желаю! — воскликнула Полли, окончательно теряя терпение. — Я не понимаю, что происходит…

— Я не имею права начинать церемонию, если леди не согласна, милорд, — заявил священник.

Полли от удивления не могла вымолвить ни слова. Она посмотрела на улыбавшегося Ника, на сэра Питера и Ричарда и, будучи в полном смятении, покачала головой. Это какая-то непостижимая, фантастическая шутка!

— Скажи, ведь ты согласна? — мягко проговорил Николас, сжимая ладонями ее лицо.

— Но… но не можете же вы жениться на…

— Молчи. — Он прижал руку к ее губам. — Согласны ли вы выйти за меня замуж, госпожа Уайт?

Полли отвела его руки.

— Я хотела сказать: жениться на девушке без роду и племени, родившейся в долговой тюрьме и выросшей в таверне, — прошептала она.