Алина Знаменская - Венерин башмачок

Оксана расчесывала волосы и смотрелась в зеркало.

— Ты боишься моей матери?

— При чем здесь Инна Викторовна? — Оксана из зеркала строго повела бровью.

Андрей нехотя поднялся и потянулся за одеждой.

— Тогда ты не хочешь, чтобы нас вместе видел твой муж. Ты надеешься, что он вернется.

— У меня нет мужа. Это у тебя есть жена.

— Я разведусь! Какая она жена.? Да и матери она никогда не нравилась. Если проблема в этом…

Оксана повернулась к нему лицом. Андрей стоял по среди комнаты в носках, трусах и очках. Она не выдержала и засмеялась — озорно, заливисто. Смеялась и не могла остановиться.

Андрей надулся и стал молча натягивать джинсы и свитер.

— Ты такой смешной, Андрюшка! — наконец совладала с собой Оксана.

Андрей молча возился с ремнем. Поскольку он нервничал и злился, у него ничего не получалось. Оксана обняла его.

— Маленький мой! Я тебя очень люблю. Но зачем все эти страсти? Жениться, разводиться? Разве нам так плохо? Мы встречаемся, любим друг друга, наши встречи — праздник… — Она уговаривала Андрея, как мать уговаривает непослушное дитя.

Он сопел и дергал ремень.

— Ты не знаешь, что такое развод, глупенький. А я знаю — и не пожелаю врагу. А Кристинка мне не враг. Она ни в чем не виновата…

Оксана повернула лицо насупленного Андрея в свою сторону и принялась печатать короткие поцелуи на упрямо застывшие губы. Наконец ей удалось растопить лед его обиды. Его губы вздрогнули и отозвались на поцелуй. Как только Оксана почувствовала, что Андрей больше не дуется и готов продолжить любовную игру, она стала мягко двигать его к двери, виновато улыбаясь и показывая глазами на часы.

— Проводи меня до лестницы, — хрипло пробурчал Андрей.

Они всегда спорили из-за этого куска коридора. Нужно или не нужно показываться перед соседями вместе? Сегодня Оксана сочла необходимым уступить. Они прошли по коридору, крепко обнявшись, и Оксана не отстранилась, даже когда увидела, что Нинкина дверь беззастенчиво приоткрылась и оттуда показались бигуди. Оксана еще несколько минут постояла с Андреем на лестнице, затем тряхнула волосами и, высоко подняв голову, шагнула в коридор. Так и есть! Нинка с пустой пол-литровой банкой маячила возле Оксаниной двери.

— Оксан, маслица не нальешь? А то я блины затеяла, а оно, как назло, кончилось.

— Налью. — Оксана толкнула дверь. — Возьми там в кухне у плиты.

А сама в комнату — хоть покрывало на постель накинуть. Но Нинка опередила ее.

— А мальчик-то у тебя — симпатюлька. Щечки как у девочки. Где только нашла такого? — Нинка с маслом стояла посреди комнаты и с завистью пялилась на кровать.

— И не искала, — пожала плечами Оксана. — Сам нашел.

— Вот и я говорю! — подхватила Нинка. — Нечего держаться за этих идиотов, если они не ценят. Я своему так и сказала: найду молодого, как Оксанка нашла, если ты, козел…

Поза Оксаны и ее взгляд остановили Нинкино красноречие. Осеклась на полуслове.

— И что ты еще своему сказала? — Тихий голос Оксаны пригвоздил Нинку к месту.

— А я ничего, Ксюш… А что такого?

— Это ты своему выболтала то, что я тебе по пьянке наплела про Игоря?

— Оксан, да ты что?! Ты о чем вообще?

— Ну помнишь, я тебе рассказывала про Игоря, про его бесплодие…

Оксана наступала на соседку, держа перед собой диванную подушку, словно собиралась придушить. Нинка попятилась к стене и выставила вперед банку с маслом.

— Какое бесплодие, Ксюш? Ничего не помню такого! Мало ли кто кому чего по пьянке ляпнет? Я на следующий день — убей, ничего не помню! Да и какое бесплодие, Ксюш? Его новая-то на шестом месяце. Пузо на лоб лезет… Все знают. Какое уж там бесплодие…

Нинка икнула и скользнула в коридор между кухней и комнатой. Она не сводила глаз с Оксаны. Та с лица сошла. И вместе с подушкой бочком так на разобранный диван и опустилась.

— Игорь ждет ребенка? — повторила, глядя в Нинкин живот, как раз в пол-литровую банку с маслом.

— Еще как ждет! — обрадовалась Нинка, что дело заканчивается без кровопролитий. — Они как два голубка по заводу ходят, и в женскую консультацию тоже, и в магазин… Он ей тяжелее чайника поднять не Позволяет. Ну, ты же знаешь, какой он… Ну, я, Оксан, пойду…

Нинка пятилась к двери, наблюдая, как Меняется у соседки лицо. Сначала Оксана вроде бы даже порозовела, а потом резко вдруг кровь схлынула с лица и оно стало бледно-серым, и все остатки эмоций ушли вместе с цветом.

Нина вышла в коридор и на цыпочках пробралась к своей двери. Дойдя, она остановилась, постояла некоторое время прислушиваясь. Затем, как в спасительную гавань, нырнула в свою квартиру.

— Умару! Умару, дорогой! Говори помедленней! — орала в трубку Инна Викторовна, помогая себе жестами. — Двое? Я правильно поняла, двое? Двое детей? Мальчик и девочка?

Сидящая рядом Ульяна хлопнула себя по коленям. Верховцев хмыкнул, как Ульяне показалось — глупо. Он здесь вообще ни при чем. И нечего изображать радость. Вот она, Ульяна, нянчила Лизоньку и целовала ее в попу, когда та пешком под стол ходила. И она, Ульяна, приезжающая к сестрице ежегодно желанной гостьей, в этот свой приезд должна терпеть присутствие конкурента.

Инна Викторовна повернулась к ним и ошпарила безумным взглядом.

— Лиза двойню родила! Мальчика и девочку.

Ульяна и Верховцев дружно закивали. Оба сделали движение вперед, желая расспросить подробности, но Инна Викторовна остановила их, вся поглощенная тем, что сообщал ей Умару.

По мере того как продолжался телефонный разговор, лицо у нее теряло умильное выражение и приобретало то, которое она применяла на работе в общении с сотрудниками.

— Ты это дело брось! — резко остановила она словоизлияния иностранного зятя. — Знаем мы ваши порядки. Лиза моя — девушка слабая. И у нас не принято столько рожать!

Ульяна подвинулась поближе, но о сути разговора могла только догадываться.

— Ты мальчика хотел? — снова прогремела Инна Викторовна своим командным голосом. — Ты его получил! И хватит рожать! Моя дочь — не племенная кобыла! Да, да! Ты не ослышался. Вот именно! Русский фольклор. Тем более что у нее кесарево. Роды не закончились, а он уже о четвертом ребенке рассуждает! Уморить мою дочь решил?

— Мужик, он и в Африке — мужик, — попытался шутить Верховцев.

— Перевяжи ей трубы, — приказала Инна Викторовна. — Вот пока она на столе — и перевяжи! Хватит с нее троих, она не лошадь!

Ульяна честно пыталась представить черного, как печная заслонка, Умару, в белом медицинском халате. Послушается он, что ли? А вообще-то трудно не послушаться ее, Инку, когда она вот так командует. Сестра сыпала на зятя медицинскими терминами, а Ульяна представляла, как в далекой Африке Умару, прижав трубку к щеке, конспектирует указания тещи.

— Так он тебя и послушал, — поддела Ульяна, едва сестрица положила трубку телефона.

— Пусть только попробует не послушать! — сверкнула на нее глазами Инна Викторовна. — Он знает, о чем я говорю. Он врач. Если Лиза станет рожать каждый год, как он того хочет, она скоро превратится в старуху. А он возьмет себе третью жену.

— Грех это, — с сомнением покачала головой Ульяна. — Природу не перехитришь. Она знает, кому чего надо.

— Значит, не перехитришь? А наука? Наука-то хитрей природы, как ни крути.

Настроение Инны Викторовны заметно поднялось после звонка.

— Я уже позвонил Андрею, обрадовал, — встрял вдруг доселе молчавший Верховцев.

— Зачем?

Инна Викторовна и Ульяна — обе уставились на него. Они словно только сейчас его увидели.

— Обрадовать, — растерялся Верховцев.

Инна Викторовна сделала глубокий вдох, подавляя раздражение. Ульяна ее прекрасно понимала. Неделю назад сестра крупно поскандалила с сыном. Из-за Оксаны. Они оба громко кричали в Лизиной комнате, Ульяна только расслышала последнюю фразу Андрея, которую он бросил на лестнице. Он сказал:

— Ты не даешь нам жить своей жизнью. Правильно Лизка в Африку улетела. И я уеду!

После этого Андрей хлопнул дверью, а Инна весь вечер пила валерьянку. Ульяна сразу душой встала на сторону племянника. И если бы не обследование, на которое ее утром отвезла сестра, то она бы непременно высказала все как есть. Но пришлось промолчать.

Хотя нельзя не заметить: Инна сильно переживает ссору с сыном. Он не звонил всю неделю. И Инна не звонила, выдерживала характер. Эта блаженная Кристина приходила, объела холодильник и ушла, ничего нового не сообщив. По ее, Кристининому, выходило, что все у них как всегда, только платят Андрюшке мало, поэтому у них дома нечего поесть. Колбаса быстро кончается. Наивная Кристина даже не подозревала, какие бури бушуют в сердце ее мужа.

И вот теперь Лиза родила двойню! Какой повод вес забыть и примириться! Какой предлог позвонить сыну и поговорить с ним так, будто ничего не случилось. На фоне такого события — какие там Оксаны, какие Кристины… А этот… этот… (Ульяна не смогла подобрать подходящего слова для Верховцева) — сам позвонил и все испортил. Ничегошеньки не понял! Нет, чужие дети — не свои! Ульяна раздавила Верховцева взглядом и вышла из комнаты вслед за сестрой.

— Как ты думаешь, Уля, — тихо начала Инна Викторовна, когда они остались на кухне одни, — Андрюшка правда может уехать?

Ульяна пожала плечами. Минуту назад она сказала бы: еще как может! Захочет — и к Лизке в Африку улетит, найдет себе африканку. Но сейчас ей было жаль сестру.

— Куда он денется, — проворчала она. — Сам небось ищет повод, чтобы прийти. Гордость мешает.

— Да? Ты так думаешь? — В глазах сестры плеснулась надежда.

— Как пить дать!

— Ну, тогда я… Тогда я придумаю повод!

Инна Викторовна подскочила и стала ходить по кухне туда-сюда. Она что-то придумала. Ульяна ждала, когда сестра предложит почаевничать вдвоем, посумерничать. Такие минуты Ульяна особенно любила. Они с сестрой доставали из холодильника какой-нибудь кекс, тортик. Сластничали.

А когда сестра начинала вот так бегать нервно, Ульяна не любила. В такие минуты Инка могла про чай и не вспомнить.

— Устроишь застолье по поводу рождения внуков?

— Нет, не подойдет. Внуков обмывать еще рано, тем более они такие слабенькие, по два шестьсот каждый. Пусть подрастут, чтобы не сглазить.

— Да и может не прийти Андрюшка. Поздравит Лизу по телефону, а сюда не придет, — вздохнула Ульяна. Сестра о чае не вспоминала.

— Вот именно, — машинально согласилась сестра. — Я устрою день рождения Оксаниной дочери. Сюда он не сможет не прийти.

Ульяна рот открыла. Вот те на!

— Юлька нам не чужая, жила здесь не один месяц. И с Оксаной я, собственно, не ссорилась. И покажу заодно, что хорошо к ним отношусь и ничего против них не имею.

— Вот это правильно. А вдруг Андрюшка все же уйдет от Кристинки к этой Оксане?

— Все может быть, — согласилась Инна Викторовна.

— Все же Оксана — не Умару. В Африку Андрюшку не увезет, — разулыбалась Ульяна. — А ребенок… Подумаешь — ребенок. Вон Лариска на троих не побоялась выйти.

— На двоих. Один у них общий.

— На двоих, на троих… Разница!

Сестры рассмеялись. Через пять минут, к вящему удовольствию Ульяны, сестры уже пили чай, обсуждая детали праздника.

А на праздник Инна Викторовна не поскупилась. И шаров накупила, пищалок каких-то. Верховцев лазил, развешивал украшения с большим удовольствием. Ульяна уже про него все поняла. Любит мужик оторваться на халяву. Только Инка этого не замечает. Одиноко ей без детей в такой хоромине. Хоть кто живой рядом.

Первыми приехали Петровы. Петров-старший нес на руках конверт с Петровым-младшим.

— Как назвали? — заглянула Ульяна за кружева. Сморщенный Петров-младший пускал слюни.

— Димкой. Саша назвал в честь друга, — улыбнулась Лариса. Она держала за руку тщательно причесанную девочку-первоклашку.

Оксана хлопотала на кухне. Юльку повели наряжаться. Инна Викторовна подарила имениннице платье необычайной красоты.

Ульяна наблюдала за происходящим с живым интересом. Здесь все друг друга знали, а она многих видела впервые. Ульяна проковыляла на кухню, придумав пустячную надобность. И толклась там с полчаса. За эти полчаса она сделала вывод: Оксана — далеко не Кристина. И сестрица делает большую глупость, мешая прибрать к рукам недотепу Андрюшку. За Оксаной бы ему жилось как у Христа за пазухой. А ребенок — что? Бегает себе и бегает. А второго родят — нянькой будет. Ульяна приняла из рук Оксаны бадейку с салатом и двинулась в гостиную. Именинницу поставили посреди комнаты на высокое кресло, и гости вокруг нее водили хоровод. Ульяна даже посетовала в душе на свои ноги, позавидовала заразительному веселью. Пришли Андрей с Кристиной, принесли куклу. Вот тут для Ульяны началось самое интересное. Она во все глаза пялилась на этот любовный треугольник. Оксана изо всех сил показывала, что ничего нет, а Андрей — наоборот, ловил взглядом Оксанины глаза. Только наивная Кристина ничего не видела. Уплетала за обе щеки салаты да манты. И куда в нее помещается? Скелет скелетом…