— Неужели ваш муж был таким злобным тираном?

— Он был ужасным ревнивцем и законченным эгоистом, а то, что я день ото дня все больше чахну с тоски, ему было все равно, — с горечью произнесла Виолетта. — И… вы можете думать обо мне, что хотите, но я вам все равно признаюсь. — Она вдруг расправила плечи и посмотрела на Николая с отчаянным вызовом. — Я так ненавидела своего мужа, что, когда он внезапно умер, была на седьмом небе от счастья. И даже не стала заказывать траурных платьев, вот! Чему… чему вы смеетесь? — в замешательстве пробормотала она, заметив, что Николай давится от смеха.

Перестав смеяться, Николай покачал головой и с улыбкой посмотрел на нее:

— Милая Виолетта, вы, в самом деле, удивительное создание! Да неужели вы думаете, что другие молодые женщины, имеющие старых ворчливых мужей, не мечтают поскорей овдоветь? Или что они бывают сильно огорчены своим вдовством? Если это так, то вы просто наивный ребенок, не знающий ни жизни, ни людей!

— То есть вы хотите сказать, что совсем не осуждаете меня?

— Конечно же, нет! За что тут осуждать? За то, что вы страстно мечтали выпутаться из западни, в которую вас запихнули бессердечные родители? Нет, дорогая моя, я вас не осуждаю, а прекрасно понимаю и полностью оправдываю.

— Спасибо, — тихо промолвила Виолетта. — Вы… вы очень добрый и чуткий человек, как мне и показалось вначале.

Николай вдруг подошел к ней поближе и пристально, взволнованно посмотрел в глаза.

— Так, значит, я тоже вам симпатичен? — тихо спросил он и, получив утвердительный кивок, с внезапной решимостью прибавил: — В таком случае, как вы смотрите на то, чтобы мы стали друзьями и постарались получше узнать друг друга?

Виолетта на мгновение опустила глаза, а затем взглянула на Николая с такой теплой, искренней улыбкой, что у него перехватило дыхание.

— По-моему, мы с вами уже и так стали друзьями, — многозначительно произнесла она. — А что будет дальше — покажет время.

— Только бы ваша взбалмошная кузина ничего не испортила, — внезапно забеспокоился Николай. — А то сейчас как вышвырнет нас с Матвеем из дома, и придется нам с вами видеться только на светских вечерах.

— О да, от нее всего можно ожидать! — рассмеялась Виолетта. — Но я все-таки не думаю, что ваш друг позволит ей так обойтись с собой.

— Будем надеяться, — сказал Николай, легонько сжимая ее руку. — Ведь не для того же он примчался сюда как угорелый, чтобы дать ей возможность позлорадствовать, а затем указать себе на дверь!

14

В этот день Матвей больше не виделся с Юлией. Она заперлась в своих покоях и не вышла к обеду, сославшись на головную боль. Когда же настало время ужина, выяснилось, что Юлия уже спит. Между тем, спускаясь по лестнице, Матвей натолкнулся на поваренка, который с подносом направлялся в ее комнату. Из всего этого напрашивался весьма нелестный для Матвея вывод: Юлия придумала себе недомогание, чтобы отделаться от общества нежелательных гостей. К такому же заключению пришел под конец дня и Николай.

— Ничего не понимаю, — с обидой сказал он другу, когда они остались одни. — Почему она так враждебно относится к нам? Ведь мы желаем ей только добра, и не просто желаем, но и пытаемся всеми силами помочь! За что же такое пренебрежение?

— Ни за что, — ответил Матвей, избегая смотреть ему в глаза. — Она на редкость взбалмошная и сумасбродная особа, из числа тех, с кем не приведи Бог иметь серьезные дела. И не надо искать здесь особых причин.

— То есть ты полагаешь, что это нервы? — с надеждой спросил Николай. — И ей нужно время, чтобы успокоиться и все обдумать?

— Безусловно, — подтвердил Матвей. — Так что перестань забивать голову чепухой и иди лучше спать.

Выпроводив приятеля, он распахнул окно, закурил сигару и принялся сосредоточенно ходить из угла в угол. Настроение у него было хуже некуда. Случилось то, чего он и опасался: Юлия объявила ему войну. Причем не тайно, а открыто, не стесняясь ни тетушки, ни кого-то еще. Сегодня она демонстративно не вышла из своих комнат, а завтра может учудить что-нибудь и похуже. И что, скажите на милость, ему тогда останется? Одно из двух: либо терпеливо сносить ее выходки, либо спешно собрать вещи и уехать.

Оба этих варианта не устраивали Матвея. В первом случае он рисковал полностью утратить уважение Юлии, а во втором — лишался всякой возможности оказать ей помощь. Но ведь речь не просто о помощи, а о спасении жизни этой сумасбродной девчонки! Если он сейчас уедет, она останется совсем беззащитной перед своим таинственным врагом. Больше того: если он покинет ее, Юлия даже не сможет выезжать на балы, ибо после вчерашней истории ей не с кем будет там танцевать. Неужели она сама этого не понимает? «Да все она прекрасно понимает, — язвительно возразил Матвею внутренний голос. — Но она слишком горда, чтобы принять помощь такого мерзавца, как ты».

Внезапно Матвей почувствовал такое глубокое отвращение к самому себе, что едва не запустил в свое отражение бокалом. Проклятье, и как он только мог? Хочет, чтобы Юлия доверяла ему, а сам едва не лишил ее невинности. Грубо и откровенно говоря, он воспользовался минутной слабостью неискушенной девушки и попытался ее обесчестить. Ну разве порядочные мужчины так поступают?! Да на такое способен лишь законченный негодяй, утративший всякие понятия о чести и морали! И то, что он был готов хоть завтра жениться на Юлии, ни в коей мере не служит ему оправданием. Ни в собственных глазах, ни, тем более, в глазах Юлии.

Но что же ему теперь делать? Как убедить Юлию, что он действовал под влиянием порыва, а вовсе не из хладнокровного расчета? Матвей с самого утра ломал голову над этим вопросом, но так ничего и не придумал. Даже если он признается Юлии в любви, это ничего не изменит. Во-первых, она наверняка не поверит ему, решит, что он затеял новую игру. Ну а если все-таки поверит… «То будет еще хуже, — убежденно сказал себе Матвей. — Потому что в этом случае моя жизнь превратится в сущий кошмар».

Нет, конечно же, ни о каких серьезных чувствах говорить нельзя. Разве что… о внезапно вспыхнувшем плотском влечении? Немного поразмыслив, Матвей пришел к выводу, что именно на таком объяснении ему и следует стоять. Мол, так и так, давно не был с женщиной, а тут остался наедине с обольстительной красавицей, вот и взыграла кровь. Матвей понимал, что это звучит пошло, но ничего лучшего ему в голову не приходило. В конце концов, Юлии уже не шестнадцать лет и она должна знать, что между мужчиной и женщиной существуют не только платонические отношения. Завтра утром он пойдет к ней и еще раз попытается объясниться. К этому времени она уже должна «перекипеть» и вполне вероятно, что им удастся найти общий язык. Почему бы и нет? Ведь Юлия Прозоровская — умная девушка и должна понимать, что ей прямая выгода с ним замириться.

Приняв такое решение, Матвей немного успокоился и начал готовиться ко сну. Рассудив, что бокал вина на сон грядущий будет совсем не лишним, он потянулся к бутылке и внезапно обнаружил, что она пуста. «Интересно, когда я успел ее опорожнить?» — подумал Матвей, чувствуя, как его с каждой секундой охватывает все большее недовольство собой. И действительно, за последние полгода не проходило и дня, чтобы он не пропустил пару бокалов вина или чего-нибудь покрепче. Понятное дело, когда он был на войне — в тех условиях было невозможно вести воздержанный образ жизни. Но пить каждый день в мирное время… как хотите, но приличные люди так себя не ведут.

«Приличные люди», — повторил про себя Матвей, и его губы искривились в горько-ироничной усмешке. В том-то все и дело, что он уже давно перестал относить себя к «приличным людям». Пожалуй, с того самого дня, когда узнал, что отец лишил его наследства, а горячо любимая невеста расторгла помолвку. Вот тогда-то в его душе и начался переворот, который сделал его таким, какой он сейчас: законченный циник, развратник, любитель азартных игр и горячительных напитков. Правда, на Кавказе его еще считали хорошим командиром и надежным товарищем, но ведь достоинства человека отнюдь не извиняют недостатков. Он должен работать над собой — или дело кончится тем, что однажды он перестанет себя уважать. «Ну все, довольно ворошить прошлое и предаваться самобичеванию, — сердито оборвал себя Матвей. — Ей-богу, не нашел лучшего занятия в первом часу ночи!»

Погасив свечи, он торопливо улегся в постель и закрыл глаза. Однако заснуть ему удалось далеко не сразу. Пленительный образ Юлии, распростертой в своем нежно-розовом одеянии на фоне молодой травы, неотступно стоял у него перед глазами, лишая покоя и будоража разгоряченное вином воображение. Погружаясь в сон, Матвей представлял, как целует ее и как ее нежные руки скользят по его лицу и волосам.

* * *

Матвей был бы весьма польщен, если бы узнал, что в этот поздний час все мысли Юлии заняты его персоной. Потеряв надежду заснуть, она возбужденно мерила шагами спальню, с каждой минутой все больше злясь и досадуя на себя. Нашла из-за кого потерять покой! Был бы хоть человек порядочный, а то…

Весь день Юлия только и делала, что вспоминала утреннюю встречу с Матвеем. И всякий раз вскипала от негодования. До чего дошел этот наглец! Не удалось добиться руки девушки честным путем, так он решил действовать иначе — обесчестить ее, не оставив другого выхода, кроме как идти с ним под венец. Ловко придумано, ничего не скажешь! А главное — момент выбран необычайно удачно. Не будь она так подавлена вчерашней историей, разве б она позволила столь бесцеремонно обращаться с собой? Никогда! «Вы были три раза помолвлены, вас всегда окружала толпа воздыхателей. И вы хотите сказать, что до сегодняшнего дня не знали, что такое поцелуй?!»…

Вспомнив слова Матвея, Юлия усмехнулась. Разумеется, она уже давно знала, что такое поцелуй. Вот только робкие, целомудренные поцелуи ее поклонников не шли ни в какое сравнение с тем, что вытворял с ней Матвей. И ведь дело не ограничилось одними поцелуями! Юлия не могла без волнения вспоминать, как руки Матвея ласкали ее тело и волосы, а жаркое дыхание губ опаляло лицо и шею. Какое счастье, что нынешняя мода предписывает женщинам носить все эти неудобные корсеты и нижние юбки! Пожалуй, только эта «лишняя одежда» и уберегла ее от серьезной беды, не дав обольстителю довести задуманное до конца.

«Но как ты могла? — в сотый раз за сегодняшний день спросила она себя. — Ты же прекрасно знала, что это за человек и на какие штучки он способен! Если б не знала — другое дело, тогда тебя можно было бы извинить, но ведь ты знала!»

Чувствуя, что ей становится жарко, Юлия сняла пеньюар и распахнула окно. И вдруг ее осенило открытие, от которого стало одновременно и горько, и смешно. «Бог мой, да ведь все объясняется очень просто!» — подумала она, удивившись, как такая здравая мысль до сих пор не пришла ей в голову. Дело вовсе не в Матвее Елагине и не в его ласках. Просто она, Юлия, достигла так называемого возраста невест. «Пора девку замуж выдавать» — говорят в народе. И нередко добавляют вполголоса: «А то как бы не дошло до греха». Юлия десятки раз слышала эти фразы, но только сейчас поняла их смысл. В жизни каждой девушки наступает время, когда ей становится нужен мужчина. Вероятно, такая пора настала и для нее. Именно поэтому она так горячо отозвалась на ласки Матвея. А вовсе не потому, что он вызывает у нее какие-то особенные чувства!

У Юлии будто с гора плеч свалилась. Какая она молодец, что сумела разобраться в себе! Ну конечно же, она не испытывает к Матвею Елагину плотского влечения, а тем более — любви. Она созрела для замужества, и ей хочется мужских ласк. Окажись на месте Матвея другой привлекательный мужчина, она бы повела себя точно так же. К счастью, второго такого наглеца в ее окружении нет, а значит, повторение сегодняшней истории ей не грозит.

Взгляд Юлии скользнул по комнате, и ее охватило знакомое горькое чувство. Эта роскошная спальня, в которой она проводила свои одинокие ночи, просто создана для любовных утех. Нежно-розовый узорчатый шелк на стенах, мягкая мебель, покрытая белым лаком и тонкой позолотой, пышные ковры, зеркала, широкая кровать с живописным балдахином и стеганым атласным покрывалом… Всю эту изысканную обстановку Юлия выбирала сама, когда полтора года назад решила заново отделать дом. Тогда она представляла, как однажды в эти покои войдет мужчина, как они будут сидеть в креслах и пить шампанское при свете розовых восковых свечей, отмечая первую брачную ночь. И такой мужчина вскоре появился в ее жизни — молодой, симпатичный и жизнерадостный князь Алексей Волховский. Появился и… вскоре ушел, как и остальные.

Они все были молодые, красивые и жизнерадостные. А также имели титулы и принадлежали к знатным семействам: граф Сергей Панин, князь Иван Долгоруков и князь Алексей Волховский. Трое блистательных молодых мужчин, с каждым из которых Юлия была готова связать свою жизнь. Но любила ли она хоть одного из них? Теперь, спустя много времени, Юлия могла ответить на этот вопрос уверенно: нет. По большому счету, за свою жизнь она вообще не любила ни одного мужчину. Да, ей многие нравились, но… это было все-таки не то, о чем она втайне мечтала. И, уж тем более, совсем не то, что происходило с ней, когда она случайно встречалась в обществе с Матвеем Елагиным… «И опять этот проклятый Матвей! — в глубочайшей досаде воскликнула про себя Юлия. — Ей-богу, это какой-то заколдованный круг: о чем ни начинаешь думать, все сводится к этому человеку!»