Среди толков и споров венецианской знати Елена заработала себе репутацию одной из самых преданных жен, и это только добавляло ей привлекательности в их глазах. Они соперничали в том, кто первый ее соблазнит, однако ни одна попытка не увенчалась успехом. Иногда, когда собравшаяся компания была в масках, Филиппо слышал обрывки разговоров о своей жене, которые убеждали его 6 том, что она никогда не посмеет изменить ему. Но он уже пришел к заключению, что должен избавиться от нее.

Когда Алессандро приехал из Рима навестить его, Филиппо поинтересовался, каковы его шансы добиться у Папы позволения развестись.

— Никаких! — отрезал Алессандро. — Потому что я против этого. Ты говорил, что Елена не дает повода жаловаться на нее, за исключением ее неспособности родить ребенка. Недавно я слышал, что у одного мужчины жена родила ребенка, когда ее физиологические возможности сделать это подходили к концу. И это после двадцати двух лет совместной жизни.

— Все! Мое терпение кончилось! Мне нужен наследник!

— Подожди еще несколько лет. Если ничего не изменится, то откажись от своего семейного главенствования и пускай Пьетро женится.

— Что? — взбесился Филиппо. — Ты думаешь, я сделаю это?

— Ты обязан так поступить.

— К черту обязанности! Я прирожденный глава этой семьи и умру главой семьи.

— Могу уверить тебя, Пьетро не захочет жить в Венеции. Так что твой покой никто не нарушит.

— Нет!

— Я дал тебе совет и не изменю своего решения, — холодно сказал Алессандро. — Хочу напомнить тебе, что ты сам виноват в том положении, в котором сейчас оказался. Любая другая женщина родила бы тебе детей, но твоя жадность тебя погубила.

— Хватит мне проповеди читать, — презрительно усмехнулся Филиппо. — Да что случилось с тобой? Ты что, метишь на престол Венецианского Папы?

Алессандро даже глазом не моргнул.

— Я надеюсь на это, — признал он мягко.

— Так вот почему ты отказываешься содействовать мне в расторжении брака! Ты не хочешь, чтобы кто-либо в твоей семье втягивался в супружеские дрязги, потому что это может уменьшить твои шансы!

— Именно так. Поэтому давай оставим этот разговор. — Алессандро властно поднял руку в знак прекращения спора. — Завтра я поеду на Большую землю, повидать мать. Давно ты ее видел?

Филиппо важной поступью подошел к окну и посмотрел из него.

— Я не видел ее с тех пор, как она была здесь в последний раз.

Алессандро пересек комнату, подошел к нему и положил руку ему на плечо.

— Поехали завтра со мной. Лавиния писала, что мама недолго еще пробудет с нами в этом мире.

— Поезжай один. Мне не о чем говорить со старухой. Она только доведет меня до смеха своими последними причитаниями.

Покачав головой, Алессандро вышел из комнаты. Филиппо с силой ударил кулаком по оконной раме и стал расхаживать по комнате. Его брат разрушил его последние надежды на развод, это из-за него ему придется прибегнуть к другому способу. Бесчеловечный совет его матери постоянно приходил ему на ум, заставляя ненавидеть ее с большей силой каждый раз, ведь она, должно быть, знала, что эти слова останутся у него в крови. Как довольна будет старая ведьма, когда узнает, что он нашел сильное и эффективное противоядие от сексуальности Елены, которая всегда привлекала его. Как это часто случалось с мужчинами его возраста, молодая женщина затмевала всех остальных для него.

Многие мужчины к сорока годам уже потеряли одну-двух жен из-за родов и могли жениться снова на молодой девушке, но если это происходило естественным путем, то ему придется сменить жену более жестоким способом. У него не оставалось выбора. С Бьянкой, ее милым личиком и фигурой, прекрасными серебристо-золотистыми волосами и очаровательными манерами поведения, он нагонит упущенную молодость и начнет все сначала. Она уже почти влюбилась в него. Ему только оставалось очистить для нее путь.

И все же существовали две преграды. Во-первых, все должно быть спланировано до мельчайших деталей так, чтобы никакие подозрения на него не пали. Во-вторых, только он мог решить судьбу Елены. Это твердое решение, которое не подлежит спору.


Приехав в дом своей матери, Алессандро был поражен тем, какой усталой и постаревшей выглядела его сестра. После того как она днями и ночами ходила за матерью, трудно было представить, что Лавиния когда-то была прелестной женщиной.

— Как себя чувствует мама сегодня? — спросил он, после того как они поздоровались.

— Она чрезвычайно слаба, но она очень ждет твоего приезда. Элвайз и Виталио навещают нас редко, а Маурицио временами. Пьетро хочет приехать из Падуи, если она позволит. Он писал мне о своем врачевании, а я рассказала ему обо всех новостях, что произошли в нашей семье.

— Мы с ним постоянно переписываемся. Недавно я повредил руку, и он выслал мне мазь, от которой тут же все зажило.

Лавиния знала, как Алессандро гордился своими белыми руками и длинными пальцами.

— Он очень умелый. А теперь я отведу тебя к матери. Она будет недовольна, если я задержу тебя разговорами.

Аполлиния Селано, маленькая и сморщенная, лежала на подушках в своей огромной кровати. Ее глаза заблестели от гордости при виде ее старшего сына в алой сутане. Тяжелый крест, что висел у него на шее, был украшен бриллиантами. Он возмужал с годами и теперь имел твердые принципы. Он поцеловал ее руку, а потом щеку, прежде чем сел на стул у ее кровати.

— Что ж, мама, как твои дела?

— Сам видишь как, — прохрипела она, завидуя его силе и здоровью. — Вы скоро избавитесь от меня. Только не начинай молиться у моей кровати. У меня есть свой священник для этого. Расскажи мне про последний скандал в Риме.

Он тихо усмехнулся:

— Мама, я не трачу свое время на выслушивание пустых слухов.

— Тогда со временем из тебя выйдет наискучнейший тип. Почему ты постоянно так жеманно складываешь руки?

Он и не заметил этого, потому что уже привык складывать руки, словно готовясь к молитве.

— Я пришел сюда не для того, чтобы ты критиковала меня, будто мне по-прежнему шесть лет, — сказал он твердо. — Думаю, тебе следует знать, что у нас с Филиппо состоялся серьезный разговор по поводу наследника. Должен заметить, что это промах, который может свести на нет победу над Торриси.

— Семья Торриси жива до тех пор, пока дышит Доменико Торриси.

— Но ведь он останется в тюрьме до конца своих дней. Я выяснил это во время разговора с дожем, он сказал, что имя Торриси уже вычеркнули из Золотой книги. И вопрос прощения в один из праздничных дней можно считать закрытым. Единственное, что пообещали Доменико, то, что его не станут подвергать пыткам или мучительной смерти.

Глаза Аполлинии яростно блеснули из-под обвисших век.

— Торриси не прожил бы так долго, если бы мне позволило здоровье подсыпать ему яду в еду!

— Теперь это не так-то просто, как было в ваши дни, — ответил сдержанно Алессандро, откинувшись назад на своем стуле, будто желая отдалиться от ее ядовитого языка. — Если бы решал я, то запретил бы такое вообще, как отказался помогать Филиппо уговорить Папу дать ему развод.

— Так он все-таки очнулся? — Это была единственная хорошая новость, которую мог принести ей ее старший сын. Значит, Филиппо наконец-то последовал ее советам. Она была довольна, что Алессандро отказался помочь с разводом. Это могло занять еще уйму времени, тогда бы Филиппо не посмел предпринять решительные меры против Елены под страхом падения на него подозрений. — Знаешь, что я думаю?

— Что же?

— Этот идиот всегда был наполовину влюблен в Елену, только сам этого не знал.

Алессандро поразмыслил над ее словами. Так как она сама никогда не любила своих детей, за исключением Марко, было совершенно понятно, что Филиппо рос без любви и теперь был не в состоянии распознать это чувство в себе. Алессандро изучал человеческую натуру и пришел к выводу, что ничего сложнее человеческого существа нет.

— Я посоветовал Филиппо, — сказал он, — серьезно подумать над тем, чтобы передать свое главенство Пьетро, если в ближайшие несколько лет у него не появится наследника. При этом ему не придется освобождать палаццо Селано или лишаться другого имущества или земли. Пьетро все равно это все не нужно с тех пор, как он последовал моим наставлениям и занялся полезной работой, хоть и не для святой церкви. Я посоветовал ему дождаться нужного времени для принятия клятвы в том случае, если подтвердится необходимость взвалить на себя бремя главы Дома Селано.

— Прекрасно! — отозвалась мать с презрением. — Единственное дело, которое ты сделал после отъезда из Венеции, и то в своих же целях. Ты со своими церковными одолжениями и Пьетро, который выбрасывает свое время на бедных и больных, — замечательная парочка сыновей!

Алессандро пришлось собрать всю свою волю, чтобы не сорваться на эту больную старую женщину, которая была его матерью. Он намеренно проигнорировал ее слова.

— Я уверен, что, когда время придет, Филиппо сам все поймет.

— Он никогда этого не сделает! — выпалила она.

— Посмотрим, — произнес он холодно, уже пересматривая свое решение погостить у матери пару дней. Двадцати четырех часов будет достаточно.


Елена снова решила заняться поисками всего, что могло быть написано во время составления заговора против Доменико. Однажды ночью к ней пришла мысль, что Филиппо захочет иметь свидетельства того, что он свел счеты с Торриси, в семейном архиве. Его тщеславие не позволит ему оставить такое историческое событие без внимания будущего поколения. Даже если все бумаги хранились в кожаной папке Маурицио, он обязательно вернет их Филиппо, ведь он может оставить себе копии.

Она села в постели, обдумывая эту светлую мысль. Самым вероятным местом для хранения таких вещей была сокровищница. Елена уже было хотела встать и немедленно приступить к поискам, но это было невозможно. Как бы там ни было, это не должно происходить в суматохе. Снова устроившись на подушке, она стала представлять себе, как Мариетта предоставляет дожу свидетельства козней Филиппо и как он немедленно отпускает Доменико на свободу. Тогда все снова встанет на свои места и ее чувство вины исчезнет. Они с Мариеттой вновь станут лучшими друзьями, и она снова беспрепятственно сможет общаться с Адрианной.

Первым делом необходимо было получить ключ к сокровищнице в тот день, когда они с Филиппо собирались на бал. Именно там она надеялась найти то, что искала, а Филиппо всегда давал ей ключ без лишних вопросов, когда она хотела выбрать какое-нибудь фамильное украшение из хранившихся там в шкатулках. Она попросила ключи, когда Филиппо уходил, с тем расчетом, что в ее распоряжении будет весь вечер.

Вряд ли кто-то мог быть скрупулезнее нее. Она со свечей начала осматривать каждый ящичек, каждый старый документ. Даже те, что уже пожелтели от времени, не остались без внимания: ведь была вероятность найти среди них новые документы. Она пересмотрела множество ящиков, но оставалось не меньше, когда она наконец закрыла дверь снаружи. Так как она не стала раздумывать над тем, какое украшение выбрать, то схватила первое попавшееся ей под руку на обратном пути. Всю следующую неделю она регулярно посещала эту комнату, пока окончательно не убедилась, что пересмотрела все, что там было. Пришло время действовать в другом направлении.


Наступил последний день работы с переписью книг. Когда Бьянка делала последние записи под руководством сестры Джаккомины, она едва не расплакалась. Прошедший месяц был лучшим в ее жизни. Она была рада, что может смело смотреть Елене в глаза, потому что ни единым жестом не давала Филиппо повода узнать о ее чувствах к нему и ничего непредвиденного между ними не происходило. И все же иногда при мимолетной встрече каждый его взгляд, улыбка, слово заставляли ее потом радостно вспоминать эти моменты.

— Вот! — сказала довольная монахиня, когда Бьянка отложила в сторону перо. — Все сделано. Нужно сообщить об этом синьору Селано, а потом мы можем возвращаться в Пиету.

— Я пойду и скажу ему.

Бьянка тут же вскочила со стула.

— Хорошо. А я тем временем начну собираться.

Слуга проводил Бьянку в комнату на другом этаже. Она тихонько постучала в дверь и вошла. Филиппо вместе с продавцом картин изучал картину, одну из тех, что были расставлены по всей комнате, и заулыбался при виде Бьянки.

— Отлично! Теперь я могу посоветоваться. Подойди сюда и скажи, какая из картин тебе нравится больше всего.

Бьянка охотно двинулась вперед, чтобы помочь ему с выбором. Он взял ее за руку, когда она подошла к нему, будто боялся упустить ее. Та, которую он исследовал особенно тщательно, была написана Лонги, изображена на ней была леди, пьющая горячий шоколад, а рядом с ней на софе сидела карманная собачка.