Ауди останавливается у шикарного особняка, освещенного тысячами огней. Нет сомнений, что внутри играет оркестр, музыка разносится на километры вокруг. Машины, одна шикарнее другой, останавливаются у длинной парадной лестницы, внизу гостей встречают швейцары.

Дверь моей тачки снаружи открывает вышколенный лакей в смокинге и белых перчатках. Посмотрев на выражение его лица, понимаю, что с такой рожей в нашем районе он не протянул бы и дня. Выхожу из машины. Хлопаю себя по карманам в поисках сигарет и вспоминаю, что на мне этот клоунский наряд. Бля*дь, ночь будет бесконечной. Перед глазами мелькают разноцветные подолы платьев, обтягивая парочку отличных задниц, к которым было бы неплохо приложиться. Это всё на потом. Сначала нужно сделать то, зачем я это всё затеял.

Поднимаюсь по лестнице, чувствуя на себе любопытные взгляды. Да, телки, независимо от цвета кожи, текут от меня, особенно богатенькие сучки, мечтающие о том, чтобы такой, как я делал с ними всё, что захочу. Жаль, они не подозревают, чего на самом деле они желают. От этих мыслей сразу становится веселее. Захожу в помещение, набитое толстосумами. Чёртовы клоуны! Считают себя королями вселенной и спасителями планеты. Натянуто улыбаюсь этим слизнякам, быстро сканируя глазами зал. Бинго! Вот и моя жертва.

Хватаю бокал шампанского у проходящего мимо официанта и, не сводя глаз с цели, двигаюсь к ней. Точно такая же, как и на фото. Её красное платье колышется в такт движениям, подчеркивая каждый изгиб тела. Чем ближе приближаюсь, тем яснее чувствую запах, исходящий от неё. Ноздри трепещут от сладкого аромата её тела, перебитого терпкой вонью духов. Для меня навсегда останется загадкой, какого хера бабы душат себя этой отравой? Останавливаюсь у неё за спиной, в миллиметре от подола платья так, что практически наступаю на красный шелк черными туфлями.

— Хороший вечер, не правда ли? — тихо спросил, чтобы услышала лишь она, продолжая втягивать запах ванили, исходящий от её аккуратно уложенных волос.

Она медленно повернулась ко мне, окидывая взглядом с ног до головы. В её необычных сине — зеленых глазах читалось любопытство вперемешку с недоумением.

— Отвратительный, — ответила она, закончив сканирование. Уголки её губ приподнялись, изображая улыбку, но не затрагивая взгляда.

— Что же его вам так испортило? — улыбаюсь девушке в ответ, автоматически переводя взгляд на её шею, представляя, как в один день перережу её, так же, как и всей её семейке. Подавляю ненависть и снова слежу за её лицом.

Она усмехнулась, будто я несу полный бред. Высокомерная. Именно такой я её и представлял.

— Факт моего на нём присутствия, — у неё на лице будто большими неоновыми буквами светилась надпись «СКУКА». Отпила шампанское из бокала и посмотрела куда — то через мое плечо. Повернулся, проследив за её взглядом. Она явно смотрела на своего папашу, который терся возле микрофона, собираясь двинуть одну из своих пафосных речей. Пользуясь моментом, ещё раз сканирую её внешность. На вид совсем ещё девчонка, чуть больше двадцати. Лицо смазливое, раскосые бирюзовые глаза, пухлые губы, аккуратный носик. Ничего так, в моём вкусе. Правда, смотрит она на окружающих как на мусор. Моя бедная овечка, я покажу тебе, где твоё место. Покручиваю в руке ножку бокала и опускаю взгляд ниже. На полной груди под тонкой алой материей виднеются очертания сосков, притягивая к себе мужские взоры и вызывая нежелательное движение у меня в паху.

— Значит, в этом мы с вами похожи, — снова пытаюсь привлечь её внимание.

— Чувствуете себя не там и не в том месте, — снова посмотрела на меня своими кошачьими глазами. — Не пьете, да? Любите что — то покрепче?

— Вы правы. Не люблю подобную показуху. И да, я бы не прочь выпить чего покрепче. Хотите присоединиться? — она наблюдательна. Забавная Овечка, с ней будет весело играть. Ставлю бокал на поднос и запихиваю руки в карманы брюк.

— Вон там барная стойка. Вы можете принести нам обоим виски. Для меня — с кока — колой, — усмехается она, ожидая моей реакции. Значит, бунтарка и любит идти против правил.

— Буду через минуту, — дарю ей свою самую обаятельную улыбку и двигаюсь к бару.

Подхожу к стойке и прошу у бармена двойной виски для себя и виски с колой для девчонки. Нужно действовать активнее, пока моя рожа не примелькалась.

— Дай сигарету, — прошу бармена.

— Простите, Сэр, но здесь не курят, — с вежливой улыбкой отвечает бармен.

Достаю из кармана купюру, протягивая ему.

— А так?

Парень суетливо прячет деньги и отдает мне то, что я у него попросил. Прячу сигарету в карман и осматриваю зал. Бесполезные мешки с деньгами пьют, демонстрируют бриллианты и скупо изображают интерес к происходящему вокруг и присутствующим людям. Единственный, кто вызывает интерес среди этого сброда, в руках с микрофоном переговаривается с организаторами. Беру бокалы и отправляюсь обратно к своей жертве.

Она не сдвинулась со своего места, смотрит на сцену всё тем же скучающим взглядом, до тех пор, пока не замечает моё приближение. Улыбка появляется на её лице, но, видимо, она так сильно привыкла контролировать себя что, эмоция, предназначенная мне, моментально исчезает и к девчонке возвращается скучающее выражение лица.

— Ваш виски, — протягиваю её бокал, слегка задевая пальцами её кожу.

Она взяла бокал, делая глоток, слегка поморщилась. Сразу заметно, что к таким крепким напиткам не привыкла.

— Меня зовут Марина, — сказала девчонка, делая новый глоток, — а вас?

Перевожу взгляд на её глаза, в которых читается искренний интерес. Кажется, я стал её развлечением на вечер. Отпиваю из своего бокала, наблюдая за тем, как некомфортно ей становится под моим взглядом.

— Диего. Меня зовут Диего.

Она повернулась к трибуне, избегая зрительного контакта со мной, заставляя меня ещё пристальнее смотреть на неё. Неожиданно схватила меня за руку своей маленькой холодной ладонью.

— Идемте отсюда, — потянула меня за собой через толпу, чуть приподняв платье. — Давайте же, ну… быстрее.

Не думал, что с этой высокомерной девкой будет так просто. Сама идет ко мне в руки. Она побежала, на ходу делая ещё глоток. Я залпом прикончил свой бокал и швырнул его на пол. Охрана моментально отреагировала на звук битого стекла, направляясь в нашу сторону. Не дожидаясь, пока секьюрити окажется у выхода раньше нас, выбиваюсь вперед, теперь уже тянув её за собой.

— Следуйте за мной, — бросаю ей через плечо.

За спиной послышался смех девчонки, и сжатие её пальцев на моей руке усилилось. Ей нравилась эта игра в салки с охраной. Вечер становится всё интереснее! Секьюрити перегородили выход. Ну, ладно, будем разыгрывать спектакль. Не отпуская Марину, вплотную приближаюсь к охранникам.

— Твою мать, — тихо ругаюсь, подойдя к этим тупоголовым мешкам мышц.

— Сэр, вам следует пройти с нами, — обращается ко мне накаченная гора. Надо же, какой вежливый качок.

— Пожалуй, мы с дамой сейчас выйдем отсюда, а ты благополучно пойдёшь на хер, согласен?

— Покажите ваше приглашение, — сделал шаг вперед громила.

Я почувствовал на себе испытующий взгляд девчонки. Бля*дь, давно меня никто так не смешил, как этот хрен.

— Одну секундочку.

Сгибаю локоть, делая вид, что лезу во внутренний карман. Тут же ударяю Жирную Гору локтем в челюсть. Второй качок дергается ко мне слева, я тут же вырубаю его ногой. Остальные трое пытаются схватить меня за руки, но, отпустив девчонку, разворачиваюсь и делаю хук одному, подрезая второго ногой, сломав лбом нос третьего. Марина вскрикнула, прижимая руку ко рту, осматривая тела, корчащиеся на полу от боли.

Схватил её за руку и потащил на улицу, вниз по лестнице.

— Отпусти. Иди сам. Я должна вернуться, — закричала она, пытаясь вырываться.

На секунду я забыл, для чего она мне нужна и хотел утащить силой, как и любую другую шлюху, но перед глазами тут же всплыл её отец со своей мерзкой холеной рожей. Остановился, приблизившись практически вплотную к её лицу.

— Что, надоело играть в бунтарку? Мечтала стать плохой и испугалась, когда встретила по — настоящему ПЛОХОГО парня? — прошипел, глядя ей в глаза, в которых застыл страх. Обычно страх становится для меня самым естественным возбудителем и стимулятором, но понимание того, кто она и зачем я в это ввязался, только разозлило меня. Смачно сплюнул рядом с её подолом.

— Я должна вернуться. Простите, — нахмурилась она и попятилась назад, по — кошачьи опуская веки. А ведь и правда — похожа на кошку.

— Стоять, сказал, — резко дернул её за руку, шумно вдыхая её запах. — Какого хера ты тогда меня потащила оттуда? — впечатал её в себя.

Она вцепилась в мои плечи и замерла в объятиях. Каждый её изгиб был прижат ко мне, отдавая тепло и вызывая приятную вибрацию быстрым дыханием и бешеным сердцебиением. Сучка пахнет так, что слюна течет.

— Я ненавижу папарацци… — робко отвечает, не отводя взгляда от моего. Её губы немного приоткрыты, грудь плотно прижата к моей. Убираю с её лица выбившуюся прядь, пытаясь надышаться её запахом и проклиная себя за эту слабость.

Избалованная маленькая дрянь. Думала, я принц, который спасет её от жуткой прессы. Бля*дь, как хочется вонзиться в её тело, показывая, для чего она была рождена. Член моментально откликнулся на мысли о её теле.

— Диего… они вернутся, отпустите меня, — уперлась мне в грудь, пытаясь вырваться.

Она права, нужно уходить. Незачем привлекать к себе ещё больше внимания.

Ещё несколько секунд смотрю на неё, затем резко разжимаю руки, горящие от прикосновения к её телу. Потеряв опору, она пошатнулась, не отрывая взгляда от моего лица.

— Ещё увидимся, — шумно вдохнул её запах, подмигивая. Круто развернулся и быстро побежал к машине, ждущей меня у подножия лестницы. Запрыгнул на заднее сиденье, доставая сигарету из кармана пиджака.

— Давай валить отсюда, Хавьер, — поймал взгляд своего помощника в зеркале заднего вида.

— Как скажешь, Ангел, — ударил он по газам и сорвался с места.

Глава 2

Я забежала в туалет и захлопнула за собой дверь, наклонилась к раковине и плеснула в лицо воды. Посмотрела на своё отражение. Щеки стали пунцовыми, как после ударов. Отец словно обезумел, он выгнал всю охрану, он чуть не разорвал Громилу. Конечно, кто — то посмел приблизиться к его дочери, к его фарфоровой принцесске, которая должна сидеть под его колпаком и полным контролем. Он наорал на меня и велел ехать домой немедленно. Я не понимала, почему он в такой ярости. Слышала краем уха, как он говорил с охраной об этом парне, потом пошли просматривать камеры. Мне показалось, что отец его знает. Может, его конкуренты. Впрочем, какое мне дело? Это со стороны кажется, что у меня идеальная жизнь, как в кино. Да, у меня есть все, и в тоже время нет ничего. Мишура. Какое-то подобие жизни. Все на показуху, все для того, чтобы отец мог и дальше строить свою карьеру, а на самом деле я живу в клетке. В золотой, не спорю, но это клетка, и мне из нее никогда не выбраться. Отец не позволит. Он лучше мне пулю в голову пустит, чем даст жить своей жизнью. Никого и никогда не волновало, чего хочу я.

А я мечтала играть на гитаре, но вместо этого учила разные языки и выстукивала сонетки на пианино. Я хотела петь в рок — группе и путешествовать по миру, но вместо этого я выезжала только с отцом, под неусыпным контролем, в сопровождении охраны. Я хотела бегать на вечеринки с подругами, влюбляться, радоваться… вести жизнь обычного подростка. Да только обычной я никогда не была, у отца на этот счет имелись иные планы. Иногда мне казалось, что меня вырастили в какой-то лаборатории, как дорогой экзотический предмет или растение, которое потом можно выгоднее продать. Я — это его самая крупная инвестиция. Из меня лепили долбаную идеальность. Куклу. Я видела, отец мной гордился. Но он гордился тем, чего на самом деле нет и не было. Под оберткой яркой золотой девочки, веселой, звонкой, вызывающей всеобщий восторг, прятался одинокий подросток. Никому не нужный по сути, чья душа никому не интересна, даже собственному отцу. Мать умерла от рака, когда мне было тринадцать. Он опоздал даже на ее похороны, так как занимался предвыборной кампанией, и мои слезы никто не видел, мои страхи, мои переживания были вверены детскому психологу. В доме, полном людей, я все равно всегда была одна. Никто даже не догадывался, как часто по ночам я стояла на подоконнике пентхауза и смотрела вниз с головокружительной высоты, мечтая сделать шаг вперед и стать свободной. Расправить крылья и выпорхнуть из этой клетки пусть даже таким образом. Часто вижу, как в умных программах говорят, что дети успешных политиков, актеров, бизнесменов, олигархов бесятся с жиру…нет, они бесятся от одиночества, от собственной ничтожности. Их мир настолько узок и однообразен, что они постепенно сходят с ума…почти как я. Вчера отец сообщил мне, что через два месяца я выхожу замуж за Майкла Гордона. Мое мнение его, конечно, не волновало, да он и не спрашивал. Поставил перед фактом. Инвестиция наконец — то должна принести плоды, ведь Майкл — сын Энтони, который является лидером политической партии, в которой состоит мой отец. Это выгодный союз. Теперь я буду изображать не только идеальную дочь, но и играть в супружескую жизнь с мужчиной, который мне не только безразличен, а даже противен. Я знала его еще с детства. Я попыталась возразить, но отец закрыл мне рот, едва я открыла свой. У него обязательства перед Энтони, кредиты и вообще это то «светлое» будущее, о котором он для меня мечтал. ОН. А я? А мои мечты?…Хотя, у инвестиций их, наверное, не бывает. Отец говорил, что мы — русские — и так второй сорт, и он жизнь положил на то, чтобы чего — то добиться, а я неблагодарная дрянь. Это он будет решать, как мне жить дальше, а я буду соглашаться. И да, я должна прекратить карьеру модели, Майклу это не нравится.