Кэй Джейби - Венгерская рапсодия

Видимым оставался только кончик правого соска; липкая холодная еда успокаивала и раздражала. Еще мгновение, и она стала бы умолять Камерона съесть все с нее, когда его лицо оказалось ближе. Однако вместо того, чтобы есть лапшу, он начал ласкать ее обделенную левую грудь, целуя и покусывая.

– Черт возьми, Камерон…

Ногти Салли впивались ему в голову, когда он начинал говорить, его рот все еще был наполовину занят ее кожей.

– Как только я подумал о лапше, мне захотелось проделать это с тобой. Все время, что мы были в ресторане, у меня перед глазами стояло покрытое ею твое тело.

Его губы перешли к ее правой стороне, и, аккуратно поднимая кончик лапши, Камерон начал ее есть.

Салли не понимала, как ее бедра и ягодицы могут оставаться неподвижными. Ее руки переходили с головы Камерона на его плечи. Его соблазнительный язык на ее груди – это слишком сразу после оргазма.

Однако Камерон не спешил, словно игнорируя стоны девушки и яростное царапание его тела, он продолжал причмокивать, пока каждый кусочек не исчез с персиковых округлостей.

Съев последний, он испытал непреодолимую жажду внимания к своему члену. Воспоминания о том, насколько Салли искусна в минете, заполонили его сознание. Когда Камерон приподнял ее, ему не пришлось ее просить. Рот Салли уже был открыт и готов для него.

Салли сосала и извивалась, ее голова снова падала на подушки, пальцы ласкали яички. Наслаждаясь вкусом его большого и твердого члена, она расслабила горло, когда Камерон подался вперед, глубже проходя через ее пухлые губы.

Просунув руку между его ногами, Салли дотянулась до ануса, массируя нежную кожу одним пальцем. В этот момент Камерон зарычал, как животное. Воодушевленная этим, Салли ввела палец во влагалище, прежде чем вернуть его ему в задницу, и вставляла его глубже, когда член еще на сантиметр входил в ее горло.

Упиваясь властью, когда она медленно вводила палец глубже в него, Салли наслаждалась тем, как он гладил ее везде, куда только мог дотянуться.

Лаская его ртом, Салли вдруг уловила перемену в том, как Камерон шептал ободряющие слова, и догадалась, что он скоро кончит. Расслабляя палец, Салли остановилась и вытерла рот.

– Мне необходимо почувствовать тебя внутри себя.

Камерон рванулся к ней, что заставило Салли широко улыбнуться. Спрыгнув с кровати, он достал презерватив из кармана пиджака. Надев его, он подмигнул Салли.

– Всю неделю я жил надеждой.

– Быть со мной?

– О да, – он сорвал с нее трусики, посмеявшись над характерным звуком, с которым они вырвались из ее влажной хватки.

– Так значит, тебе не нужна вода, чтобы насквозь промокнуть!

– И снова то, что я мокрая – это полностью твоя вина; просто ты такой…

Слова Салли перешли во вздох, совмещавший в себе удовольствие и облегчение, когда она почувствовала пенис Камерона у своей вагины. Он вошел без усилий, это ощущение было невероятно. Салли встретилась с ним глазами, упиваясь чувством, что все ее влагалище заполнено.

Камерон жадно целовал ее – губы, глаза, уши и шею – пока его бедра опускались, и он уверенно входил в нее. Его рука проскользнула между ними и ласкала ее клитор. Он шептал:

– Я уже так близко, дорогая.

Салли сжимала его внутри себя. Потом, прильнувши к его губам, она ощутила импульсы его наслаждения-оргазма через жадные поцелуи.

– Поверить не могу, что тебе никогда не приносили завтрак в постель.

Камерон поставил поднос на колени Салли, восхищенно поглядывая на ее груди, провокационно круглящиеся под простыней.

Она улыбалась ему, тревожно поглядывая на поднос, опустившийся на нее и зажавший простыню между его деревянными ножками и ее обнаженным телом.

– Никто не рисковал. Как бы то ни было, я поражена. А если я тебе кофе на кровать пролью?

Смеясь, Камерон убрал чашку горячего кофе на прикроватный столик, но оставил на подносе два поджаристых тоста, масло и мармелад. Его не пугало, что он весь или вся его кровать будут в крошках, но не очень хотелось получить ожоги третьей степени…

Когда чашка с блюдцем оказались на безопасном расстоянии, Салли расслабила ногу и, крепко держа поднос двумя руками, позволила себе сесть поудобнее.

– Все прекрасно, спасибо тебе. А где твой? Ты ко мне не присоединишься?

– Я думал, ты поделишься.

Салли видела его член, едва прикрытый черными боксерами и ждавший облегчения.

Ее глаза были прикованы к его паху, будто заколдованные. В памяти всплывали признания ее будущего босса, как он целыми ночами сгорал от желания вылизать ее, что бы она на себя ни уронила, что он в какой-то степени подтвердил прошлой ночью. Когда Салли захлестнули волнующие воспоминания, Камерон сел у ее ног, придерживая поднос.

Не уверенная, что Камерон все еще думал о завтраке, Салли стала намазывать масло на тост. Решив, что не оставит жирных пятен на кровати, она аккуратно отложила нож для масла и, благодарная Камерону за то, что он придерживает поднос, взяла шарик мармелада. Удерживая его на чайной ложечке, Салли осторожно перенесла его от стеклянной пиалы на тарелку.

Она уже собиралась намазать липкую оранжевую субстанцию на тост, когда Камерон намеренно дернул поднос. Мармелад отделился от ложки, подлетел в воздух и с тихим шлепком приземлился прямо у нее между грудей.

– Камерон! – Салли нахмурилась, но произнесла это шутливым тоном. – Ты испортишь простыни.

– Да и черт с ними! Сделай это еще раз. Урони что-нибудь.

– Перестань, Кам. Нам повезло, что вчера мы не заляпали одеяло китайской едой. Как бы то ни было, мне нужно поесть!

– Мне тоже.

Подняв поднос, он стянул простынь с ее груди и живота и начал слизывать джем – его энергичный рот возвращал Салли к той безудержной страсти, которая завладела ею прошлой ночью.

Камерон перенес вес, и несколько крошек скатились с тарелки на ее живот. Смочив палец, он их собрал, отчего Салли почувствовала электрические импульсы, разносящие удовольствие по всей коже, поднос дрожал от ее прерывистого дыхания. Потом Камерон взял тост с маслом и поднес его ко рту Салли. Она кусала его и жадно глотала, не переживая из-за летящих крошек, пока Камерон запихивал ей полный рот.

Когда она доела весь кусок, Камерон сказал:

– Я хочу, чтобы ты как можно дольше не двигалась, ладно?

Салли кивнула, а он взял второй тост, откусил от него сам, а потом поцарапал пальцем около откусанной части, чтобы на тело Салли упало еще больше крошек. Салли молча смотрела, как он снова облизывает пальцы и нажимает ими на упавшие кусочки хлеба, двигая ладонью по кругу, сделав скраб из ее завтрака.

Неподвижная, она испытывала полноту новых чувств. На протяжении всей жизни она то и дело роняла на себя еду, теперь этот недостаток соблазнял ее на то, чтобы опрокинуть на себя весь поднос, чтобы посмотреть, что будет делать Камерон. Впервые в жизни она была счастлива быть неуклюжей.

Очевидно, что и у Камерона были сходные мысли. Сев ровно, он намазал масло на два оставшихся тоста, опустил поднос на пол, убрал засыпанную крошками простыню с ног Салли и поднял хлеб высоко над ней. Салли ахнула, когда два тоста выпали из его рук, ей казалось, что она видит замедленную съемку. Они мягко шлепнулись ей на живот. Она ожидала, что Камерон немедленно начнет ртом есть с ее живота, но вместо этого он взял с подноса чайную ложечку и положил чуть ниже пупка, заставляя ее дрожать от сочетания холодного металла, теплых тостов и остатков липкого мармелада.

Подняв ложку, Камерон начал водить ее выпуклой стороной по изгибам Салли. Ее бедра поднялись от неожиданности из-за мягких вспышек, вызванных прикосновением металла к коже. Пока он вел ложкой по ее груди, размазывая остатки мармелада, Салли гладила его подбородок и щеки, ее мягкие зеленые глаза светились. Однако Камерон оставался стоически сконцентрирован на ложке, скользящей по каждому сантиметру ее тела, как можно старательнее распределяя по ней завтрак.

Масло на тостах, прилипшее к животу Салли, стало таять, когда возбуждение повысило температуру ее тела, все ее мышцы сжимались, когда крошечная липкая желтая струйка стекала по ее правому боку.

– Кам, пожалуйста…

Салли боролась с желанием вытереть ее самой, указывая на жирную липкую полоску, движущуюся, набирая скорость, к простыне.

Практически погружаясь в нее, он языком остановил масло, возбуждая Салли еще сильнее. По ее коже, почувствовавшей царапающие, словно наждачкой, прикосновения дневной щетины, побежали мурашки.

Внезапно остановившись, Камерон поднял глаза и пристально посмотрел на пиалу с мармеладом.

– Брось, Камерон, я уже достаточно выпачкана.

Салли извивалась на подушках. Она прекрасно знала, что он собирался делать, и трепет предвкушения, когда она наблюдала за тем, как он решал, какие именно части тела смазать оранжевой субстанцией, безумно ее возбуждал, ее соски твердели с каждой секундой.

Убрав с Салли кусочки хлеба, Камерон водил пальцами по маслянистым следам, которые они оставили на ее теле, размазывая их, смешивая с мармеладом у нее на груди, прежде чем положить палец ей в рот. Инстинктивно она приняла его палец, словно это был мини-член.

Пока Салли сосредоточилась на его руке, интенсивно посылая вспышки возбуждения им обоим, Камерон позаботился о ее ногах, по очереди расставляя и сгибая их в коленях.

Камерон пальцем собрал остатки мармелада из пиалы и взял его в рот. Встав на колени у края кровати, он дотянулся губами до липкой промежности. Напряжение от удовольствия, вырывавшегося из груди его коллеги, заставило Камерона улыбнуться, когда он водил намазанным мармеладом языком внутри нее.

Чувствуя, что она будто тает, Салли могла прекрасно представить себе, что делается у нее между ног, как Камерон размазывал мармелад внутри и вокруг ее влагалища, пока он, наконец, не положил немного на самый кончик ее пульсирующего клитора.

Салли едва дышала, ее стоны перешли в еле слышные вздохи из-за его языка. Приподняв голову, Камерон посмотрел в большие глаза Салли:

– Не шевелись, дорогая. Не двигайся ни на дюйм. Я собираюсь закончить мой завтрак.

Ладони Салли смяли хлопок простыней; она напрягла пальцы ног, стараясь отвлечь себя от отчаянной необходимости двигаться; чего ей совсем не хотелось до того, как ей это запретили.

Камерон припал губами к промежности Салли. Его руки размазывали масло и мармелад по ее животу и груди, пока он вылизывал оранжевое липкое вещество из ее влагалища, которое вдруг стало наполняться жидкостями самой Салли.

Слегка прикрыв глаза, когда разноцветные вспышки появлялись перед ее закрытыми веками вместе с оргазмом, Салли почувствовала острую необходимость, чтобы ее рот тоже был заполнен:

– Подойди, Камерон, я тоже голодна.

Ему не надо было повторять дважды, и с перепачканным мармеладом и смазкой подбородком Камерон развернулся. Извлекая последний мармелад, он намазывал его на головку своего члена, прежде чем присоединиться к ней в сочной 69.

Салли заглотила его липкий член, постанывая от восторга, когда он целовал ее между ног. Обняв его левую ногу, чтобы придержать, свободной рукой она дотянулась до змейки на его правой ягодице, двигая своим смазанным маслом пальцем вдоль ее колец, а ладони Камерона сжимали ее спрятанную под завтраком грудь.

Двигая головой и опускаясь на подушки, она смаковала остро-сладкое сочетание Камерона и мармелада, когда его губы вдруг изменили направление и он занялся ее клитором.

Салли взвизгнула, с каждым его движением ее бедра поднимались, с каждым его движением у ее влагалища он глубже вводил член ей в горло. Когда палец Камерона неожиданно проскользнул в вагину, удовольствие, которое теплилось внизу ее живота, накрыло ее с головой. Крича и не будучи в силах удерживать Камерона в горле из-за сильнейших ощущений и взрыва радости, Салли затряслась в судорогах между своим боссом и кроватью.

Когда Салли закричала от удовольствия, Камерон ослабил давление на ее промежность, он обернулся, чтобы посмотреть на нее: ее лицо отражало влюбленное счастье. Салли улыбнулась ему в ответ, она взяла в руки член, расположив его так, что он упирался ей в грудь.

– О, детка…

Камерон больше ничего не сказал, потому что как раз в этот момент кончил на нее; его семя добавилось к их чрезвычайно липкой ситуации.

Намного позже, с неохотой выходя из теплого душа, Салли закуталась в теплое полотенце. Она уже принимала душ с Камероном, но, несмотря на его потрясающе энергичные движения мочалкой, твердый липкий слой, оставшийся от утреннего веселья, оставался на коже.

Высохнув, она накинула халат и села на край кровати. В ее голове роились воспоминания обо всем, что случилось в последние дни. Она пришла на конференцию, полная ужаса, с ненавистью к идее работать с Камероном, а не с Грэхемом, а теперь ее до смерти пугала возможность поехать врозь. Ее пульс учащался из-за поднимавшейся в ней волны тревоги. Одно дело быть с Камероном здесь, в Оксфорде; пусть это и абсолютно неожиданная и скользкая ситуация! Но что делать, когда они вернутся в офисную рутину? Особенно сейчас, когда Камерон должен стать ее начальником.