Наступил день ее рождения. Влад с утра куда-то ушел и вернулся через некоторое время, неся в руках щеночка коккер-спаниеля, копию умершей в день ухода жены Бони. Рада осторожно подошла к маленькому комочку и потрогала теплое ушко – девочка прислушивалась к своим ощущениям. «Буду ли я любить эту кроху так, как Бони? – думала она. – Зачем папа мне подарил ее? Заменит ли мне этот пес все то, чего я лишилась?» Рада была нахмурена – пока она не знала, как реагировать, но тут собачка лизнула ее руку теплым шершавым языком, и сердце девочки растаяло. Она протянула руки и взяла щенка. Поцеловав его в холодный мокрый нос, она произнесла:

– Будешь Беллой, раз уж ты такая красивая.

– Рада, может, не стоит называть щенка человеческим именем? – Влад с сомнением посмотрел на дочь.

– Нет, я так хочу. Я буду считать ее своей сестричкой.

Мужчина поморщился и выглянул в окно – белая машина подъехала к их дому.

– Рада, мама с Петром приехали, – он не мог видеть свою бывшую жену такой счастливой и красивой, поэтому старался не встречаться с ней даже случайно.

– Иду! – крикнула именинница и сжала кулачки. Боль за отца снова наполнила ее сердце.

Лина обнимала свою девочку, целовала ее щечки, а Рада стояла как изваяние, не желая проявлять никаких эмоций по отношению к ней.

– Милая, это тебе подарок, – сказала Лина, доставая из бархатного мешочка золотую звезду Давида на цепочке.

– Спасибо, – хмуро рассматривала подарок девочка. Она понимала, что ее мама – еврейка и всем сердцем любит Израиль, а значит, и религию этой страны, и историю ее, но ей, Раде, не нужна звезда Давида, потому что в ней, наверное, все же больше русских корней...

– Доченька, я так по тебе соскучилась. – Мать еле сдерживала слезы, глядя на угрюмого прыщавого подростка, в которого превратилась ее улыбчивая милая малышка. – Я так хочу, чтобы ты жила со мной...

– Я живу с папой, и изменить это невозможно, – сжала губы Рада, а потом топнула ногой. – Мы идем в кафе или нет? Я мороженого хочу!

– Милая, может, лучше сходим на пляж, покупаемся? – Лина хотела предложить какой-нибудь иной вариант, не связанный с поеданием сладостей. – Или съездим в Иерусалим, погуляем по старому городу.

– Нет, я хочу в кафе. – Рада стояла на своем, хотя на самом деле очень хотела, чтобы мама сейчас проявила настойчивость. Однако Лина согласно кивнула, и Петр повез жену с ребенком в кафе...

– Мне так тяжело смотреть на нее, – говорила вечером Лина любимому. – У меня сердце разрывается, когда я вижу, как тяжело моей дочери. И я никак не могу ей помочь! Я не понимаю, куда смотрит Влад! Зачем он так распустил ее?

– Любовь моя, я так хотел бы тебе помочь. – Петр искренне переживал за жену и ее ребенка. – Но ни один адвокат не добьется победы в суде.

– Но почему? – слезы катились из глаз женщины. – Я закончила институт, преподаю язык. Меня любят мои ученики. Это доказывает, что я могу быть хорошей матерью и заботиться о своей дочери!

– Принцесса, – Петя до сих пор так называл свою единственную любовь, – мне очень жаль это говорить, но ты ушла из семьи и бросила дочь и мужа. Сейчас ты уже не докажешь ничего, а Влад будет говорить, что ты сама сделала выбор в пользу любовника, бросив ребенка.

– Неужели ничего нельзя сделать? – прижималась она к мужу. – Я не могу видеть, во что превращается моя девочка.

– Мы что-нибудь придумаем, родная, что-нибудь придумаем...

– Я эгоистка, да?

– Нет, любовь моя, ты просто ничего не могла сделать...

Лина на время успокаивалась, однако нереализованное материнство не давало ей чувствовать себя счастливой в полной мере. Да, она состоялась как женщина – рядом с ней был ее мужчина, тот человек, который предназначен ей судьбой. Она купалась в любви и сама отдавала мужу не меньше чувств и эмоций, чем получала. Они идеально дополняли друг друга, они дарили друг другу свободу и чувство полета, Лина была счастлива, но... Она видела, как растут детки в ее классах, она дарила им ту любовь, которая в ней была, но это были чужие дети, а ей хотелось своих, тех, которым она подарит свое сердце и которые будут в нем нуждаться.

– Милый, – женщина подошла к мужу и привычно села к нему на колени, – давай найдем суррогатную мать. Она нам выносит твоего ребенка, мы будем любить и воспитывать его...

– Любовь моя, я даже не хочу слышать о том, чтобы какая-то посторонняя женщина носила под сердцем мое дитя. Если бог не дал мне ребенка от тебя, значит, именно так и должно быть. Не надо играть с судьбой и пытаться ее обмануть, все идет так, как должно быть.

– Но, Петенька. – Лина не ожидала услышать отказ, ведь это именно она в этом процессе оказывалась лишней и тем не менее была готова. – Это же будет твой ребенок. Я буду любить его, потому что в нем течет твоя кровь.

– Милая, – мужчина поцеловал женщину в губы, – я готов сделать все, чтобы ты была счастлива, но в этом вопросе буду категоричен. Я надеюсь, ты уважаешь мою позицию. Мне не нужен ребенок от посторонней женщины.

Лина расстроилась и замолчала, однако настаивать на своем не стала – мнение любимого было для нее законом. Но пустоту, образовавшуюся в душе, ей просто необходимо было чем-то заполнить.

Решение пришло оттуда, откуда женщина его не ждала, – одна из учениц натолкнула ее на мысль заняться изучением Каббалы. Внезапно перед Линой открылся новый мир. Она узнала, что Каббала, в переводе с иврита означающая «получение, принятие, предание», претендует на тайное знание. Сейчас женщина занялась осмыслением своей жизни в рамках роли и целей Творца, природы человека, она искала смысл существования людей на земле и пыталась найти свою нишу в сложной человеческой паутине связей, отношений, поступков, причин и следствий. Каббала вернула ей смысл жизни, стала источником мудрости, терпения и смирения, открыла, что страдания, данные человеку свыше, являются уроками, которые необходимо выучить, чтобы достичь той цели, ради которой он и появился на этот свет, а для этого надо не слепо принимать их, а уметь чувствовать их душой и телом.

Каббала изменила женщину – в ее глазах появился свет, в душе – гармония, в лице – спокойствие и уверенная осознанность правильности происходящего. Петр, бесконечно любящий свою супругу, сначала сердцем, а потом и глазами увидел и почувствовал произошедшие перемены. Ему было важно все, что касается Лины, поэтому он попытался заглянуть в душу самого родного в этой жизни человечка.

– Принцесса, – Петр лег рядом с женой и поцеловал ее ладошку, – скажи мне, что у тебя происходит в жизни.

– Петенька, – Лина рассмеялась и прижалась к любимому плечу, – я просто счастлива от того, что я живу. Я рада, что в моей жизни все сложилось так, как сложилось, что я прошла свой путь...

– Любовь моя, я не понимаю, о чем ты...

– Вот послушай. – Женщина легко поднялась с постели и взяла книгу, которая лежала на прикроватной тумбочке. – «Каждый мечтает изменить мир, но никто не ставит целью изменить самого себя». Это слова Льва Толстого. И они не так просты, как кажется на первый взгляд. «В этой жизни необходимо, чтобы мы успели реализовать четыре основные черты: быть причиной, быть творцом, владеть ситуацией, делиться с другими...»

Лина продолжала читать мужу то, что считала очень важным, и ее слова проникали в душу Пети. Все сказанное попадало не в голову, а в сердце, словно женщина играла чудесную мелодию на невидимых струнах его сущности, он слушал любимую не ушами, а всем своим нутром, он понимал, что она ведет его той дорогой, на которой он должен был оказаться. Так Петр открыл для себя Каббалу – теперь огромная земная любовь мужчины и женщины подкреплялась большой духовной близостью.

Глава 25

Раде исполнилось двадцать пять лет. Как и все израильские девушки, она два года отслужила в армии, а потом поступила в университет в Тель-Авиве и стала изучать лингвистику – молодой женщине передалась любовь родителей к языкам, к слову, к тексту. Несмотря на то что Рада уехала из отцовского дома и стала жить самостоятельно, в ней ничего не поменялось – она все так же поглощала сладости в огромных количествах, была некрасива, замкнута и держалась особняком ото всех. Ей не хотелось ни подружек, ни молодого человека, она словно застыла в своем детском страхе и боялась сделать шаг из того круга, в котором оказалась по вине родителей.

Лина хотела хоть как-то расшевелить дочь, поэтому подарила ей совместную поездку в Париж. Она решила показать девушке другой мир, в котором есть место любви, романтике, красоте, женственности, хотела сблизиться с Радой и заглянуть в ее искалеченную душу, чтобы помочь ощутить ту полноту жизни, которую ощущает она. Но ни прогулки по Сене, ни Нотр-Дам, ни Сорбонна не радовали именинницу – она была угрюмо-печальна все путешествие. Лина расстраивалась, что так и не смогла пробиться к своей девочке, однако она была не права – толстая стена отчуждения дала трещину.

Мать и дочь сидели в Люксембургском саду, блаженно вытянув ноги, и с интересом смотрели на проходящих мимо людей. Совершенно неожиданно Рада заговорила:

– Мама, я вижу, что тебе больно смотреть на меня. И я знаю, что ты винишь себя в том, какая я стала...

– Радочка, девочка моя! – Лина подняла глаза на дочь и не знала, что ей сказать. Безусловно, дочь была права, и разубеждать ее в этом было бы просто нечестно, однако согласиться с ее словами значило ранить и без того раненую девушку еще сильнее.

– Мама, подожди, дай мне договорить. – Рада предупреждающе подняла руку. – Я слишком долго молчала, но теперь понимаю, что могу довериться тебе. Я такая, какая я есть. Возможно, если бы я приложила усилия, я бы могла измениться и стать другой. Но вопрос в том, нужно ли мне это? Я долго размышляла над своей дальнейшей жизнью и...

– Что, доченька? – Женщина была счастлива от того, что ее девочка наконец пошла на контакт, так необходимый им обеим.

– Мне нужны деньги, – озвучила Рада следующую мысль, не закончив первую. – Я, конечно, могу попросить у отца, но он начнет задавать лишние вопросы, отвечать на которые я не хочу. Он не поймет меня. Хотя и ты тоже, возможно, не поймешь. Но ты женщина, поэтому надежда есть.

– Милая, я дам тебе деньги. – Лина сразу начала обдумывать, как и сколько она может дать Раде. – Но я все равно задам тебе вопрос, которого ты так боишься.

– Мама, я не боюсь вопроса, я боюсь непонимания с вашей с папой стороны.

– Крошка моя, я могу на самом деле не понять тебя, но это будет моя личная проблема. Все остальное – лишь твоя жизнь, и только тебе принимать решения и отвечать за свои поступки. Просто я хочу понять тебя.

– Я хочу искусственное оплодотворение, мама, – Рада наконец произнесла то, о чем думала уже несколько лет.

– Любимая, – Лина замолчала. Она понимала, что решение нужно принимать прямо сейчас, иначе дочь снова закроется. – Считай, что деньги у тебя уже есть. Я все оплачу и готова сопровождать тебя к врачу, и быть рядом во время процедуры. Просто я хотела бы уточнить, уверена ли ты в правильности поступка? Возможно, через некоторое время ты встретишь человека, от которого родишь желанного малыша естественным способом.

– Мама, тут дело в другом. – Рада была счастлива впервые говорить с кем-то начистоту, без страха, как ее слова скажутся на человеке. Она поняла, что готова раскрыть душу перед этой женщиной, которая когда-то разбила их с отцом жизнь. – Мне неприятна даже мысль о том, что у меня могут быть отношения с мужчинами. Я видела страдания папы, видела его слабость перед миром из-за твоего ухода. Я видела твой поступок. Я не сужу тебя, я сейчас вдруг поняла, что ты не могла поступить иначе. Ни одна женщина не откажется от своей дочери из-за блажи. Ты действительно любишь Петра и готова была ждать его, следовать за ним в другую страну. Я понимаю, что твои чувства к этому мужчине – это тоже слабость. Я не хочу такой жизни, я не хочу больше быть слабой и бояться завтрашнего дня. Я не хочу, чтобы какой-то посторонний человек разбил мою жизнь. Но я хочу детей, я хочу поделиться своей любовью с кем-то. Хочу, чтобы я не напрасно появилась на этот свет. И я твердо уверена в том, что поступаю правильно.

У Лины текли слезы по щекам, когда она слушала рассуждения своей дочери. «Она носила эту боль в себе столько лет, – в отчаянии думала женщина. – Она страдала из-за нас. Я сделаю все для того, чтобы мой ребенок был счастлив, даже если она выбрала для себя именно этот путь».

– Дочка, ты можешь на меня рассчитывать, – сказала женщина и прижала к себе свою девочку. Рада тоже обняла мать, и это были первые объятия с тех пор, как Лина покинула общий дом.

Девушка, получив от матери деньги, решила самостоятельно пройти все процедуры. Она по привычке отмахнулась от помощи матери, однако все оказалось не так просто. Врачи, признав ее здоровой, не видели причин для экстракорпорального оплодотворения и предлагали альтернативные варианты, но Рада стояла на своем.