— Хорошо. Если нужны деньги, можешь получить аванс. И помни — ты обещала, никаких донорских пунктов. Спокойной ночи. А платье классное. В нем ты настоящая принцесса.

В постели он долго ворочался с боку на бок. Это же надо быть такой дурехой, чтобы отдавать свою кровь за несколько сотен. У самой наверняка по венах не больше двух литров крови бегает, самой в пору вливать, вон мордашка какая бледная. Нет, это надо же быть такой дурочкой!.. А платье ей действительно очень к лицу. Очень! Какая она в нем… С ума сойти, какая… Тут Мишка в точку попал. Ладно, спать. Спать.

В пограничном состоянии между сном и явью ему померещилось, что кто-то легко коснулся его лба нежной рукой, ласково провел по волосам.

— Спокойной ночи, — успел шепнуть он, прежде чем провалился в мягкую пушистую темень.

…………..

Они с Аленой ехали в машине. У него назначена важная встреча, куда он и направлялся, ее он взял в попутчицы, когда узнал, что она собралась на рынок за подарком для племянника.

— И что ты хочешь ему купить?

— Игрушечный автомат и что-нибудь из одежды. Об автомате он давно мечтает. О таком, который тарахтит и лампочка впереди мелькает, когда на курок нажимаешь. И чтобы был точь-в-точь как настоящий. Куплю еще или джинсовый костюмчик или куртку симпатичную. Если деньги останутся, то можно еще шорты с футболкой купить, чтобы в детском саду носить. У Вали нет денег, чтобы детям приличную одежду покупать. Она им в основном в секонд-хенде покупает. Иногда на работе подруги подбрасывают, что от их подросших детей остается. Валера и Степа еще маленькие, что им дашь, то и одевают, но Валерка начинает уже понемногу комплексовать, начинает стесняться в детский сад в штопаном старье ходить.


— Разве ты им не посылаешь деньги?

— Я им все отправляю. Но я сама Вале сказала, чтобы деньги откладывала. Если получится скопить тысяч двести — двести пятьдесят, то можно будет попробовать поменять с доплатой комнату на квартиру. У нас в Называевске квартиры недорогие. Вы меня высадите где-нибудь рядом с метро. Я там сориентируюсь.

— А знаешь что? — вдруг решил он. — Давай-ка мы вместе с тобой встретимся с одним человеком. У меня с ним разговор буквально минут на пятнадцать — двадцать, а потом я подброшу тебя к рынку.

— Мне неудобно обременять вас. Я прекрасно доберусь на метро.

— Неудобно штаны через голову одевать. Мистер Генри Дойль, за глаза его зовут мистер Блэк, англичанин, бизнесмен и весьма состоятельный человек, к тому же настоящий лорд, потомственный аристократ. Ты видела живого лорда когда-нибудь? Вот сейчас увидишь. Судя по нашему заочному знакомству, это очень важный господин, чопорный, но истинный джентльмен. Мне говорили, что это такой сухой, желчный, очень серьезный и всем всегда недовольный сэр. Скрась нам компанию. Твоя задача просто посидеть молча за столом, попить кофейку и понаблюдать. А потом скажешь мне, стоит ли иметь с ним дело, что тебе подсказывает твоя женская интуиция. Так сказать, свежий взгляд со стороны. Мы с ним знакомы только заочно, но если на очной встрече сейчас понравимся друг другу, то, возможно, будем сотрудничать.

— А почему Блэк? Он что, негр? Или любит одеваться во все черное, как люди в черном?

— Ты знаешь английский?

— У меня единственной в группе в училище была пятерка по этому предмету. Преподавательница жутко строгая была, но меня хвалила. Я самостоятельно очень усиленно занималась английским. Хотела в подлиннике сонеты Шекспира читать. Читать в подлиннике не получилось, тут язык нужно знать абсолютно в совершенстве, такого уровня самостоятельно по книжкам не освоить, а на репетитора денег не было, но на добротном разговорном уровне я вполне сумею объясниться. У меня и сейчас осталась привычка утром как проснусь мысленно перевести несколько фраз с русского на английский.

— Ты у нас, я смотрю, девушка на все руки — и в математике спец, и в истории, и в шахматы прекрасно играешь, теперь, как выяснилось, ты и английский хорошо знаешь. О каких твоих многочисленных талантах я еще не осведомлен?

— Я занималась два года в кружке бальных танцев. И у меня неплохо получалось.

— Значит, ты не только на все руки, но и на все ноги мастер. А Блэком его кличут за мрачность и подозрительность. Короче, весьма угрюмый тип, говорят.

Когда они прошли в небольшой зал уютного ресторана и сели за столик, отгороженный перегородкой от остального помещения, мистера Блэка еще не было. Негромко звучала приятная неназойливая музыка, и в центре зала даже танцевали несколько пар посетителей.

— Он придет минута в минуту. Это его особенность — пунктуальность с точностью до секунды. Но если его собеседника не окажется в это время в назначенном месте, то он тут же уходит и уже никогда больше не придет на встречу с этим человеком. Поэтому мы и явились заранее на пятнадцать минут. Вообще, похоже, это очень осторожный и подозрительный англичанин. Я несколько раз пытался заманить его к нам на фирму либо назначить ему встречу в другой официальной обстановке, но он каждый раз уклонялся. И вдруг сам назначил мне встречу в этом ресторанчике. Видимо, хочет сначала составить обо мне собственное мнение, чтобы решить иметь со мной дело или нет. А мне крайне важно заиметь его своим партнером, — объяснил Вячеслав Вадимович Алене, — Можешь пока сделать себе заказ.

— Я буду только мороженое. Если есть, то с орехами и тертым шоколадом.

Официант едва успел поставил перед ней вазочку с мороженным, когда господин Генри Дойль, он же мистер Блэк, появился рядом с их столом. Алена глянула мельком на часы — было ровно двенадцать часов, секунда в секунду. Вячеслав Вадимович, встал, поздоровался с англичанином, представился по-английски. Алена с неназойливым интересом и благожелательной улыбкой смотрела на господина.

— Это моя помощница, Алена, — несколько туманно представил он ее мистеру Дойлю.

Блэк пожал руку Вячеславу Вадимовичу, церемонно поцеловал руку Алене. Себе он заказал только черный кофе. Вячеслав Вадимович между тем вежливо интересовался у Генри Дойля, как ему нравится Москва, как часто он здесь бывал раньше, в какой гостинице он остановился и как долго собирается здесь пробыть. Алена отметила про себя, что говорит он на английском свободно и очень хорошо. Блэк, как Алена мысленно про себя называла англичанина, отвечал коротко, односложно, официально. Алене он почему-то сразу очень понравился. Ей были симпатичны его безупречные манеры, безукоризненный вид и даже его мрачноватая чопорность. Она никогда еще не видела живого иностранца, тем более, настоящего английского джентльмена, лорда и аристократа и ей было все очень интересно.

Когда Вячеслав Вадимович исчерпал весь запас заготовленных вопросов, а господин Дойль не торопился поддержать беседу, и над столом повисла неловкая пауза, Алена вдруг спросила у англичанина по-английски:

— Извините, сэр, а Конан Дойль вам случайно не приходится родственником? Мне так нравится этот писатель, я чуть ли не наизусть знаю все истории о Шерлоке Холмсе.

Генри Дойль чуть приподнял левую бровь, что, судя по абсолютному отсутствию мимических признаков на лице до того, видимо, означало крайнюю степень удивления.

— Да, верно, юная леди. Мы находимся хотя и в дальнем, но родстве. А вы действительно любите читать его произведения или просто так сказали?


— Что вы! Очень люблю! Очень! Причем, не только те, общеизвестные, где фигурирует Шерлок Холмс и Доктор Ватсон, но и другие. Например, мне очень нравиться читать «Затерянный мир» или, например, его малоизвестные фантастические рассказы. Знаете, я впервые прочла все эти произведения, когда училась в пятом классе и с тех пор перечитывала их многократно. Я вообще люблю перечитывать то, что мне нравится. Это как встреча с хорошим другом.

— Что ж, мне приятно осознавать, что в России есть молодые леди, которые помнят и чтят моего знаменитого предка.

— И не только молодые леди. У нас постоянно экранизируют его произведения. Вы не видели русский киносериал о Холмсе? Нет? Вам надо непременно посмотреть. Холмс в исполнении русского актера куда убедительнее, чем даже в исполнении английских… Вы танцуете, мистер Дойль? Разрешите Вас пригласить на танец?

Вячеслав Вадимович несколько растерянно наблюдал, как Генри Дойль, чуть улыбнувшись, встал со своего места, отодвинув Аленин стул, подал ей руку и, галантно придерживая ее под руку, повел ее танцевать. Они очень красиво смотрелись со стороны. Он — немолодой, но поджарый с исключительно прямой осанкой, она — тоненькая, юная, вместе составили весьма элегантную пару. В первый момент Вячеслав Вадимович слегка испугался за Алену, сумеет ли она соответствовать этому вышколенному англичанину, но, увидев, как уверенно она положила руки ему на грудь, как светло улыбнулась и как, легко перебирая ногами, стала танцевать, у него отлегло от сердца. Танцевала Алена великолепно. И хоть одета была в скромные голубые джинсы и хлопковую открытую блузу в цветочек, смотрелась она отлично. Мистер Дойль что-то говорил ей, наклонившись к уху. Она смеялась и согласно кивала в ответ. Потом она говорила ему что-то и Генри, глядя сверху вниз, улыбался уголками рта, а потом, не удержавшись, вдруг расхохотался так искренне, что ни у кого не повернулся бы сейчас язык назвать его Блэком. Молодец, девочка. Лихо она его раскрутила. Но Вячеславу Вадимовичу вдруг стало грустно. О чем, интересно знать, они там щебечут, как два голубка, что этот Дойль смотрит на нее чуть ли не влюбленными глазами и временами так заразительно хохочет, забыв свою английскую сдержанность?

………….

Когда он вез ее на рынок, то все-таки спросил, о чем они разговаривали.

— О разном. О Лондоне. О Биг Бене. О Шерлоке Холмсе. О нашей российской парадоксальности.

— А чего он времена ржал, как лошадь, объевшаяся конопляного сена?

Алена удивленно взглянула на него:

— Он вовсе не ржал. Он смеялся. У него оказалось великолепное чувство юмора. А смеялся он над анекдотами. Про Холмса и про чопорность и невозмутимость англичан.

— Расскажи хоть один.

— Англичанин остановился в гостинице и как-то вечером подходит к корсьежке и просит подать ему стакан воды. Она подает — он ушел. Через минуту возвращается с пустым стаканом и вежливо просит налить ему еще воды. Она налила. Через минуту он опять подходит к ней с пустым стаканом и просит еще воды. «В чем дело, сэр? Вы уже в третий раз за последние минуты просите воды?» «Извините, мадам. Мне весьма неловко вас обременять, но дело в том, что у меня в номере пожар, мадам».

— Смешно, — угрюмо сказал Вячеслав Вадимович, останавливая машину, — выходи. Вон там твой базар.

Алена растерянно смотрела вслед сорвавшейся с места машине. Что с ним? Может, она забылась и слишком вольно вела себя с мистером Дойлем? Человек пришел на официальную встречу, на деловой разговор, а она, дурочка, стала про Шерлока Холмса трещать, потащила его танцевать, анекдоты не к месту стала травить. Ведь хозяин ясно сказал ей: посиди тихонько, помолчи, понаблюдай, а она… Вечером надо будет зайти к Вячеславу Вадимовичу, извиниться за свое неуместное поведение. И Алена уныло поплелась на рынок.

А он мчался на своем «Мерседесе» и тоже спрашивал себя, что это с ним, чего он взъелся на девчонку, ведь она сделала так, что этот Дойль остался встречей весьма доволен и заявил при расставании, что он надеется на дальнейшее плодотворное сотрудничество? И тут же ответил себе: а зачем она так улыбалась этому лорду? Почему она никогда ему так не улыбается? Чем собственно он, Вячеслав Вадимович, хуже этого высохшего, похожего на мумию, старого, провонявшего нафталином, англичанина?

Глава 7

Вячеслав Вадимович со своим давним приятелем и компаньоном Василием сидели в летнем открытом кафе, попивая прохладное пиво. День был исключительный — теплый, ясный, в меру солнечный. Василий, блестя гладко бритой головой, со смаком тянул пиво, хрустел чипсами, улыбаясь, щурился на солнце, каждый раз подмигивая молоденькой официантке, когда она, проходя мимо, бросала на него кокетливые взгляды.

— Счастливый ты, Васька. На тебя посмотришь, и сердце радуется. Всем ты доволен, все у тебя о*кей.

Васька живо, с интересом взглянул в лицо Вячеслава Вадимовича.

— А у тебя что не так? Молодой, здоровый, свободный и богатый. Полный комплект. В чем причина тоски — печали? Чего киснешь, как кефир на солнцепеке? Честно говоря, ты в последнее время мне совсем не нравишься. Сейчас сидишь мрачный, а утром на совещании, когда Андрюха докладывал состояние дел, ты на него смотрел так мечтательно-нежно, что если бы я не знал тебя как облупленного, наверняка решил бы, что у тебя нетрадиционная ориентация. Хочешь, я с ходу поставлю диагноз твоему недугу? Это очень просто. Только у влюбленных такие мечтательные затуманенные глаза, только у них совершенно некстати временами возникает такая идиотская улыбка на роже. Только они ни к месту без причины впадают в необъяснимую тоску. Признаться, я думал, что ты уже переболел этим в юности. Это как корь: чем раньше переболеешь, тем легче перенесешь. В нашем возрасте это чревато. И кто у нас Лаура?