— Вер, это ты? — услышала голос Сережи.

Я быстро прошла в комнату. Сердце сжалось от увиденного. Сережа лежал на потрепанном диване, рядом на табуретке стоял мутный стакан с водой и пачка каких-то таблеток.

— А отец твой где? — спросила я, не найдя вопроса получше.

— А хрен его знает… — пожал Сережа плечами. — Пьет где-то…

— Досталось тебе… — тихо сказала я, глядя на его лицо. Губа рассечена, на скуле большая ссадина, под глазом кровоподтек. Рыжие волосы спутаны, а щетина отросла какими-то клочками. Обе ноги до самых бедер укутаны толстым слоем гипса, рядом с диваном стоят костыли.

— Угу.

— Его хоть нашли? Того, кто тебя сбил?

— Не-а, какое там, — помотал он головой. — Из-за угла вынырнул, я по переходу шел. Помню только, что он на джипе ехал, совсем как на том, который нас на дороге тогда щемил, помнишь?

— Помню, — одеревеневшими губами проговорила я, испытывая нехорошее предчувствие. Но ведь такого не может быть, просто не может!

Память услужливо подсунула вчерашнюю картинку — Талгат в выпачканной кровью рубашке… Но ведь это другое!.. Да, вот только на день рождения к его отцу мы ехали на другой машине… Талгат сказал, что джип в ремонте… Нет-нет…

— Рожа у него бородатая… — задумчиво сказал Сережа. — Я запомнил, перед тем как сознание потерять…

Сердце сбилось с ритма, а потом загрохотало сильнее.

— Сереж, ты голодный, наверное… — сказала, чтобы сменить тему. Не могла сейчас думать об этом.

— Батя еще вчера куда-то свалил.

— Подожди, — сквозь сумбур мыслей все же смогла я сообразить, — но ведь тебя не могли выписать так рано… Что-то не сходится…

— Чего не сходится? — не понял он. — В больнице все переполнено, Вер. Я сначала на рентген очередь ждал, потом чтобы гипс наложить… Теперь вот даже и не знаю, как дальше мне жить, — Сережа всхлипнул.

— Я… я сейчас в магазин схожу, куплю… чего-нибудь, — поспешно сказала я, пятясь к выходу. Выйдя в подъезд, прижала к себе сумку. Грохот сердца отзывался в ушах.

Когда зазвонил телефон, подпрыгнула от неожиданности. Звонил Талгат.

— Что?! — рявкнула я, поняв, что если не отвечу сейчас, то пожалею об этом позже.

— Так и знал, — хмыкнул он.

— О чем ты? — не поняла я.

— О том, что с утра ты будешь другим человеком.

«Как и ты», — подумала я, вслух же спросила:

— Ты что-то хотел?

— Тащи свою попку обратно. А лучше я за тобой заеду. У нас самолет через пару часов.

— Что? Какой еще самолет? — не поняла я.

— Смотаемся отдохнуть на недельку. В общем, приеду — расскажу.

— Нет! — испуганно выдохнула я. — Не надо! Я сама приеду, я быстро! Мне тут знакомой кое-что отдать нужно, не хочу, чтобы она тебя видела! Не приезжай!

— Ладно-ладно, — засмеялся Талгат, отключаясь. Судя по всему, настроение у него было прекрасное.

Я выдохнула и побежала в магазин. Накупив несколько пакетов еды, по большей части готовой, принесла и выставила Сереже обед, наблюдая, как он жадно ест.

— А ты теперь другая, — проговорил Сережа, оглядывая меня с головы до ног, когда закончил. Я невольно поежилась под его взглядом, не желая узнавать, что он имеет ввиду. — Как Ильюшка?

— Ему операцию сделают… Если все пройдет хорошо, будет ходить…

— Это хорошо, Вер… Очень хорошо… — покивал Сережа.

Он был каким-то другим. Просветленным, что ли… Будто тот самый Сережа, которого я встретила когда-то давно и полюбила. И хотя теперь от этого чувства осталась лишь светлая грусть, я понимала, что обязана помочь ему. Хотя бы во имя тех старых чувств.

— Я тебе могу чем-то помочь, Сереж? Может, сиделку нанять… или еще чем-то?

— Неудобно, Вер… Я уж сам как-нибудь… — отвел он взгляд.

— Сереж, да перестань! Я что, не понимаю, что ты теперь на работу в ближайшее время не выйдешь! Я могу помочь, Сереж, скажи только как…

Сережа мялся и вздыхал, теребя несвежий пододеяльник.

— Врач в травме бабла просил… Да и костыли мне бы не помешали. Эти-то батя откуда-то припер. Ты оставь мне тысяч тридцать, на первое время… А там уж, если надо что будет, я позвоню…

Я кивнула. Тридцать тысяч я смогу выделить из тех денег, которые положил на мой счет Талгат.

— Ты не подумай, Вер, те бабки, ну, которые я у тебя тогда взял… их ведь Ирка забрала, я ведь ни копейки из них не потратил!

— Да я и не вспоминала о них, Сереж. Сейчас я сниму деньги и принесу тебе.

Заметно повеселевший Сережа кивнул, а я развернулась и вышла из комнаты. Однако далеко мне уйти не удалось, потому что в коридоре, прямо в дверном проеме, скрестив руки на широкой груди, стоял Талгат. На бородатом лице застыл почти звериный оскал. Мои ноги приросли к полу, а сердце застучало в висках.

— Здесь, значит, твоя подруга живет? Познакомишь? — нехорошо усмехаясь, спросил он.

33. Талгат

Тигрица наглеет с каждым днём. Мало того, что съебалась, пока спал, так ещё и пиздит, как дышит. Она, походу, забыла, с кем имеет дело. Думала, что может вешать мне лапшу на уши, разъезжая по городу в поисках приключений?!

Естественно, за ней по пятам ездит моя охрана. Они умеют как невидимки растворяться в толпе, не выдавая себя ничем. Когда утром своим звонком меня разбудил Барон, сообщив, что Тигра наведалась к своему пузатому утырку, хотел придушить обоих.

Помню, как договаривались с ней, что она может свободно перемещаться по своим делам, но ни слова не было о том, что можно таскаться по бывшим!

Быстро одевшись, поехал за ней. Дикая злость клокотала где-то внутри. Я купил её не для того, чтобы искать повсюду, вытаскивая за шиворот от мужиков. Пиздец! От меня поехать к этому болвану?! К этому пузатому неудачнику?!

Пока мчался, как бешеный, по городу, позвонил батя.

— Почему так рано ушёл вчера, Талгат? Бабы дороже бати стали? — вместо приветствия спросил он.

— Не начинай, а, — сказал устало. Батины обидки надоели. А с похмелья он становится ещё более невыносимым.

— Мне не каждый день исполняется пятьдесят четыре года! К тому же Инга расстроилась из-за того, как ты с ней обошёлся!

— А как я с ней обошёлся?! Больше ни слова о ней слышать не хочу! Надоел решать свои дела с помощью меня! Без моего члена в Инге её папаша с тобой сотрудничать не может?!

— В том-то и дело, что из-за этого наше сотрудничество не такое плодотворное…

— Пошёл ты на хер! Хочешь, чтобы я, как Мурад, съебался от тебя подальше?! — орал в ответ, кипя от гнева.

Батя замолчал, переваривая услышанное.

— Дай ей хотя бы ещё один шанс…

— Ещё слово о ней, и я вешаю трубку!

— Ладно… — батя замялся. — Прости старика.

Его извинения меня не трогали. Сплошное лицемерие. Молчание затягивалось, и я уже собирался повесить трубку, как он снова заговорил:

— Долго будешь пялить училку?

— А чё? С тобой поделиться? Своих баб не хватает?

— Нет, просто интересно, — ответил размыто, — но ты же понимаешь, что она тебе не пара?

— Что ты имеешь ввиду?

— То, что нужно найти более достойную девушку, которую не стыдно показать в обществе. Только не кипятись, я не на Ингу намекаю. Ты же не сможешь взять эту девку с собой на более серьёзное мероприятие… Туда, где люди более цивилизованны…

Я задумался. Батя бьёт тревогу, что странно. Он никогда не говорил со мной о бабах, зная, что сегодня одна, а завтра другая. Либо ему Инга напела, что с Тигрой, по моим меркам, я уже вечность, либо хер знает.

Сначала снова разозлился на него, но потом стало смешно.

— А ты чё так переживаешь?

— Ну а как по-другому? Ты же сын мой! К тому же через неделю приезжают мои американские партнёры, и я хочу тебя с ними познакомить. Люди серьёзные, будут при своих дамах. Сначала вместе поужинаем, а потом барышень спровадим, чтоб попиздели между собой, а мы дела порешаем.

— Как всё это, бля, связано?!

— Училка твоя не покатит на такой ужин, так и знай! — перестав юлить, сказал отец.

— Это я уже сам решу! — гаркнул в трубку и отключился.

Как же заебал. Точно свалю из города от него подальше, чтоб не слышать постоянно эту чушь.

Добравшись до халупы, где жил Тигрин бывший, быстро вбежал по лестнице и встретился с ней нос к носу. На вопрос, познакомит ли с подругой, замялась.

— А что внутрь не приглашаешь зайти? Ох, как неприлично! — сказал, отодвигая Веру в сторону и проходя в комнату.

Утырок лежал на диване, обмотанный гипсом чуть ли не по самые уши. Тигра помчалась за мной, ругаясь на ходу.

— Что ты себе позволяешь?! Зачем вломился?! Следил за мной?! Ты больной! Я не твоя пленница, чтобы…

— Замолчи! — гаркнул на неё и Тигра резко стихла.

— Ты говори! — сказал пузатому, который таращил глаза и очень активно шевелился под гипсом, что странно.

— Я… просто… — начал мямлить он, вытаращив глаза. Не ожидал скотина, что я приду с ним знакомиться. Пытался отодвинуться от меня подальше.

— Талгат, перестань! Его сбила машина! И, кстати, очень похожая на твою! — начала наезжать Тигра. — Где твой джип, на котором ты обычно ездишь?!

Я сложил дважды два, понимая, куда ветер дует. Заебись он придумал. А Тигра вот до сих пор нихуя не понимает.

— Угомонись, родная! Ты на что намекаешь?! Тебя наебать, походу, как нехер! Моя тачка, да будет тебе известно, на автодроме меняет колёса!

Подошёл к пузатому, схватив его за шею.

— Ты, мразь, чего воду мутишь?! Говори, бля, чего задумал?!

— Вы ненормальный! Вера, помоги! — пискнул он, шевеля ногами, а они, по идее, должны быть сломаны.

Тигра налетела на меня, избивая сумочкой. Мне хватило одной руки, чтобы её скрутить.

— Значит, вот так обо мне думаешь, да? Ну это правильно, так как я ещё хуже. Но этого чмыря я пальцем не трогал… до этого момента! — с этими словами быстро отпустил Тигру и швырнул её в руки подошедшего Барона.

— Придержи её, чтоб своими глазами увидела! — сказал Барону.

Взяв пузатого за шкирку, поднял и поставил на ноги. Тот, не отрепетировав этот момент, удачно на них приземлился, не сразу сообразив, что к чему. Я заржал в голос.

— Чудо-гипс, Тигра! — сказал ей, показывая представление.

Верино лицо вытянулось, и она перестала брыкаться в руках Барона. Пузатый, наконец осознав свою ошибку, начал заваливаться в сторону. Но, по счастливой случайности, в сторону дивана. Конечно, хули. Ломать что-то по-настоящему не хотелось.

Мне надоел этот цирк. Схватив его за шкирку, поволок на балкон.

— Отпустите! Убивают! Вера! Прошу тебя, помоги! — верещал он.

— Заткнись нахуй! — сказал, ударяя в челюсть.

— Талгат, что ты делаешь?! Прошу тебя, не надо…

— Говори, тварь, что задумал! И громко говори, чтоб Вера слышала каждое слово и поняла, наконец, какая ты гнида! — гаркнул, свесив его с балкона.

Пузатый скулил, умоляя его отпустить. Ногами вовсю шевелил в воздухе, уже не отыгрывая. Да у него и до этого херово получалось.

— Я… это Ирка всё! — сказал дрожащим голосом. — Прошу вас, не убивайте меня! Я расскажу! Всё расскажу!

Тряхнув его в воздухе, прибавил скорости рассказу:

— Ирка видела вас с Верунчиком, выходящими из школы. Предложила провернуть дело. Говорит, давай, мол, притворись, что тебя на этой тачке и сбили, а Вера пусть деньгами подсобит. Типа у неё же их теперь много, пусть и с нами поделится. У Ирки знакомый есть в травме, и он меня облепил всего для убедительности…

— Заебись, стратеги, — ответил, смеясь. — Вот видишь, Тигра, а твой бывший та еще мразь! А тебе бы только меня обвинять!

Вера стояла, пылая от гнева. Она слышала всё от и до, злясь на свою доверчивость.

— Это правда?! Как ты мог, Серёжа?! Мы же столько лет вместе были… — прокричала, а потом её голос резко сорвался.

— Отпусти её, — сказал Барону.

Тигра тут же выбежала из квартиры. Затащив пузатого обратно и поставив на пол, посмотрел на него. Весь его вид был жалок. Три удара, и он прилёг отдохнуть. Хлопнуть бы его за такие дела, но Тигра будет ругаться.

— Подружку его найди, — приказал Барону.

— Чё делать с ней?

— По рукам пусти. Наши парни пусть развлекутся. А этого, — пнул валяющегося упыря, — из гипса достань и в мусарню на месяц. Пусть посидит, о жизни подумает.

Оставив Барона, пошёл во двор успокаивать Тигру. Никто не смеет обижать мою училку. Ни батя, ни, тем более, бывший хер. Надеюсь, путешествие, которое придумал для нас, поднимет ей настроение.

34. Вера