Потом Кэрол перевела взгляд на Джейсона и Стиви, но выражение ее лица не изменилось. Выступив вперед, Стиви заговорила с ней так, словно она была прежней Кэрол, а Джейсон наклонился и поцеловал в лоб, но и это не вызвало никакой реакции. Минут через пять глаза Кэрол снова закрылись, и она уснула, а врач, Джейсон и Стиви вышли в коридор, чтобы поговорить.

— Почему она не реагирует?! — с тревогой воскликнул Джейсон, поворачиваясь к врачу. Стиви тоже была обеспокоена, но молчала, решив, что на сегодняшний день они и так получили гораздо больше, чем рассчитывали.

— Это только начало, — ответила доктор. — Она еще не различает лиц. Не исключено, что она частично потеряла память, ведь у нее пострадали кора головного мозга и гиппокамп, а именно там находятся запоминающие центры. Какой объем памяти утрачен, сказать пока нельзя. При удачном стечении обстоятельств функции мозга восстановятся полностью, и память вернется, но на это потребуется время — много времени. Пока же ей придется многому учиться заново. Есть, ходить, говорить — ничего этого она пока не умеет. Ее мозг слишком долго был сдавлен образовавшейся гематомой, но шансы у нее есть. И я бы сказала — довольно неплохие шансы.

Врач говорила с необычным для нее воодушевлением. Очевидно, она уже не рассчитывала, что Кэрол когда-нибудь придет в себя, и Джейсон невольно подумал, насколько верна старая истина: чудеса случаются, когда меньше всего их ожидаешь.

Доктор повернулась к Стиви и улыбнулась:

— Вы молодчина, Стиви. Сестра сказала мне, что вчера вечером вы несколько часов разговаривали с мадемуазель Барбер. Думаю, это сыграло свою роль. Многие врачи считают, что при определенных условиях человек в коме может услышать, что ему говорят, и отреагировать сознательным усилием воли.

— Мне кажется, Кэрол проснулась, потому что достаточно для этого окрепла, — возразила Стиви. — Ей пора было прийти в себя, вот она и очнулась.

Давно пора, подумала она про себя. Все-таки три недели были слишком большим сроком как для Кэрол, так и для ее близких. Особенно для близких, поскольку сама Кэрол вряд ли сознавала, что с ней происходит. Они же постоянно боялись потерять ее, причем, возможно, смерть была не худшим исходом. Одним словом, прошедшие недели были самыми тяжелыми в жизни Стиви, и она была рада, что самое трудное осталось позади.

— Сегодня мы сделаем компьютерное сканирование и магниторезонансное исследование головы; кроме того, я приглашу специалиста-логопеда, чтобы он проверил ее реакции. Не исключено, что мадемуазель Барбер просто забыла некоторые слова; в этом случае речь быстро восстановится, нужно только немного ее подтолкнуть. Главное, пригласить квалифицированного специалиста, — добавила врач. Стиви уже сказала ей, что Кэрол неплохо говорит по-французски, но врач считала, что работать с нею должен английский или американский логопед. Только в этом случае Кэрол может быстрее восстановить речь.

— Я могла бы попробовать, если бы кто-нибудь объяснил мне, что и как нужно делать, — предложила Стиви. Она не считала, что справится с задачей лучше специалиста, просто ей не терпелось скорее начать обучение Кэрол.

Врач снова улыбнулась.

— Вы прекрасно поработали вчера вечером, — сказала она, и это был не просто комплимент или проявление французской галантности. Молодая женщина и в самом деле не могла бы сказать, что же разбудило Кэрол на самом деле.

Потом Стиви и Джейсон отправились в отель, чтобы сообщить новости детям. Энтони и Хлоя еще спали, и их первая реакция была такой же, как у Стиви: они испугались, что случилось что-то ужасное. В их глазах была паника, в голосе звучали истерические нотки.

— Что с мамой?! — воскликнул Энтони, протирая глаза. Ему уже исполнилось двадцать шесть, и он был самостоятельным, взрослым мужчиной, но Кэрол по-прежнему оставалась для него мамой и даже мамочкой.

— Успокойся, все хорошо. Кэрол пришла в себя! — воскликнул Джейсон и, не сдержавшись, заплакал. — Она открыла глаза, представляешь? Скоро, скоро она совсем поправится…

Голос его задрожал, глаза Энтони тоже увлажнились, и он с трудом подавил подкатившееся к горлу рыдание. Никто из них не знал, когда настанет это «скоро», однако в эти минуты главным было другое. Кэрол не умерла, Кэрол вышла из комы. И для нее, и для них это было как новое рождение.

Узнав, что Кэрол открыла глаза, Хлоя, то смеясь, то плача, закружилась по комнате, а потом обхватила отца за шею. Доля объятий досталась и Стиви, и Энтони. Хлоя словно ожила и снова счастлива.

За завтраком все четверо смеялись и оживленно болтали, а в десять часов отправились в больницу. К этому времени Кэрол проснулась — на этот раз после самого обычного сна — и взглянула на вошедших с куда большим интересом.

— Привет, мам! — жизнерадостно поздоровалась Хлоя, подходя к кровати, чтобы поцеловать мать. Кэрол, однако, никак не отреагировала. Стиви даже показалось, что она несколько удивилась, но лицо Кэрол оставалось неподвижным, как маска, и только в глазах появилось какое-то странное выражение. Пластырь, закрывавший рану на скуле сняли, и на коже багровел свежее заживший шрам. Сейчас Стиви подумала, что Кэрол наверняка расстроится, когда его увидит, но до этого, во-первых, было еще далеко, а во-вторых, как сказал Джейсон, для чего-то же существует пластическая хирургия. Сами они давно привыкли к ее шраму и почти перестали его замечать, но сейчас он прочно завладел вниманием Стиви. Она буквально не могла оторвать от него взгляд, словно боясь взглянуть подруге в глаза и прочесть в них неприятную истину: Кэрол не узнавала самых близких людей!

Кэрол между тем продолжала следить за ними взглядом и даже чуть-чуть поворачивала голову, когда кто-то из них перемещался по палате. Это было обнадеживающим признаком, но, когда Энтони в свою очередь тоже поцеловал мать, во взгляде Кэрол появился новый вопрос. «Кто это?» — словно хотела она спросить.

Энтони сменил Джейсон, который взял Кэрол за руку, но и на него она не прореагировала. Стиви, которая стояла, прислонившись к стене, улыбнулась подруге, но та ее как будто и вовсе не заметила. Впрочем, не исключено было, что Кэрол еще не могла сфокусировать взгляд и разглядеть лицо человека, находящегося в нескольких шагах от нее.

— Мы все очень рады, — проговорил Джейсон и поперхнулся от волнения. Он по-прежнему держал бывшую жену за руку, и на губах его играла счастливая улыбка, но Кэрол скользнула пр нему ничего не выражающим взглядом. Потом губы ее дрогнули. Она была очень слаба, и ей потребовалось больше минуты, чтобы произнести единственное слово:

— …У-у-с-с-с-с-та-ла. Это прозвучало как вздох.

— Я знаю, что ты устала, дорогая, — нежно произнес Джейсон. — Ты очень, очень долго спала, но теперь…

— Я люблю тебя, мама! — вставила Хлоя, и Энтони эхом повторил ее слова.

Кэрол посмотрела на них, словно они говорили по-китайски, потом снова заговорила:

— П-пи-ить… — Слабой, трясущейся рукой она потянулась к чашке с водой, и сиделка поспешила напоить Кэрол. Эта сцена напомнила Стиви похожий эпизод из фильма «Сотворившая чудо», где главную роль сыграла великолепная Энн Бэнкрофт. «Все повторяется, и нет ничего нового под этими небесами», — всплыли в памяти Стиви строчки, и она чуть заметно пожала плечами. Что ж, по крайней мере, все движется в правильном направлении, что само по себе служит достаточным поводом для оптимизма, хотя Кэрол так и не обратилась ни к кому из них и никого не назвала по имени. Она только смотрела на них, как на совершенно посторонних людей, и молчала, и Джейсон с детьми явно растерялись. Ничего подобного они не ожидали.

Пробыв в больнице до обеда, они уехали в отель. Кэрол к этому времени явно устала. Она еще дважды просила пить, и теперь она произносила слова намного отчетливее, ее голос был совсем не похож на тот, какой у нее был прежде. Он был шелестящим, слабым, с сильной хрипотцой, которая, впрочем, могла появиться по еле того, как Кэрол несколько недель дышала при по мощи аппарата искусственного дыхания. Стиви, однако, не могла не отметить, что у Кэрол изменился не только голос. Глаза ее казались огромными на осунувшемся бледном лице, к тому же она сильно похудела, ведь у нее и раньше не было ни унции лишнего веса!

Все же, несмотря на худобу и болезненную, больничную бледность, Кэрол была по-прежнему красива. С таким лицом, как сейчас, она могла бы сыграть и Мими в «Богеме», и любую трагедийную роль. Стиви, впрочем, от души надеялась, что трагедия для них закончилась и больше не повторится.

После обеда Джейсон снова отправился в больницу, чтобы встретиться с врачами. Хлоя решила еще раз пройтись по магазинам. Настроение у нее было замечательным — еще бы, ведь ее мама вернулась, можно сказать, с того света. «Бутик-терапия» — называл эти походы Энтони. Он сам собирался провести пару часов в тренажерном зале. Все трое чувствовали себя намного лучше и не испытывали острого чувства вины от того, что занимаются привычными делами. Вечером они даже поужинали в «Вольтере» — любимом парижском ресторане Кэрол. Джейсон, который об этом хорошо знал, даже сказал, что это будет праздничный ужин в ее честь.

Лечащий врач Кэрол сообщила ему, что результаты МРТ-исследования внушают оптимизм. Самым замечательным было то, что исследования не показали сколько-нибудь серьезных повреждений мозга. Можно было надеяться, что проводимость соответствующих нейронных пучков рано или поздно восстановится в полном объеме. К сожалению, врачи пока не могли сказать, когда именно это произойдет. Как сказала врач, только время покажет, сможет ли Кэрол вернуться к обычной жизни. Она реагировала, когда с ней кто-то заговаривал, и сама произнесла несколько коротких слов, но они, к сожалению, относились только к ее физическому состоянию. Например, Кэрол сказала «Холодно!», когда сестра попыталась открыть окно, и «Ой!», когда у нее брали кровь на анализ и меняли капельницу, но это было практически все. Когда медсестра стала задавать ей вопросы, требующие более полного ответа, чем просто «да» или «нет», Кэрол не смогла ничего сказать и только с недоумением покачала головой, когда врач спросила, как ее имя. «Вас зовут Кэрол», — сказала доктор, но Кэрол только пожала плечами, словно собственное имя нисколько ее не интересовало. И даже когда дежурная сестра обращалась к ней по имени, Кэрол не отзывалась. «Раз она не смогла назвать свое имя, — сказала врач Джейсону, — вряд ли она вспомнит ваши. Больше того: я почти уверена, она понятия не имеет, кто вы такие. Она все забыла».

Джейсон, впрочем, решил пока не паниковать. «Со временем все вернется, все встанет на свои места», — уверенно сказал он Стиви. Как ей показалось, Джейсон не сомневался в скором выздоровлении своей бывшей жены. Сама Стиви, напротив, пыталась примириться с мыслью, что Кэрол, возможно, никогда не будет такой, как раньше. Да, она вышла из комы, но понадобятся еще недели, а может быть, месяцы и годы, прежде чем Кэрол снова станет собой. Да и произойдет ли это когда-нибудь?.. На этот вопрос ответа у Стиви не было.

Кто-то из персонала больницы, по-видимому, снова проболтался, так как на следующий день газеты сообщили о том, что Кэрол Барбер вышла из комы. На протяжении нескольких дней они регулярно сообщали, что ее состояние перестало быть «стабильно тяжелым», и вот — новое известие, почти сенсация, о которой не писал только ленивый. Для Стиви было совершенно очевидно, что среди медицинских сестер или даже врачей находится платный информатор, который получает хорошие деньги за любые новости, касающиеся Кэрол. Ничего необычного в этом, конечно, не было — в Соединенных Штатах подобная практика была распространена повсеместно, и все же Стиви это всегда казалось отвратительным. Она никак не могла согласиться с тем, что частная жизнь звезд является объектом пристального внимания разного рода любопытствующих бездельников и любителей сплетен. Конечно, она давно знала, что знаменитости не принадлежат себе, и все же ей казалось, что цена, которую они платят за свою известность, бывает порой непомерно высокой.

В статье, которую она прочла, содержались, помимо всего прочего, прозрачные намеки на то, что мозг Кэрол серьезно поврежден и что она может на всю жизнь остаться инвалидом. Писать подобное было сущим бесстыдством, зато фотография, вынесенная вместе со статьей на первую полосу, была на удивление хороша. Она была сделана десять лет назад, когда Кэрол была в самом расцвете. Даже сейчас, точнее — до теракта в тоннеле, Кэрол выглядела не хуже.

Как только стало известно, что Кэрол вышла из комы, к ней сразу явились представители полиции. Врач разрешила им поговорить с ней, но очень скоро полицейским стало ясно, что Кэрол мало что помнит о взрыве, как, впрочем, и обо всем остальном. Не получив от нее никаких новых сведений, полицейские удалились.

Джейсон и дети продолжали каждый день навещать Кэрол. Стиви тоже ездила с ними и каждый раз радовалась, видя, как растет словарный запас Кэрол. «Книга». «Одеяло». «Пить». «Нет». Пока это были самые простые слова, но их становилось все больше, и в них все чаще проскальзывали знакомые интонации. Как-то раз, когда медсестра пришла брать у Кэрол кровь на анализ, она отдернула руку и назвала медсестру «гадкой», заставив улыбнуться всех, кто при этом присутствовал. Впрочем, кровь у нее все же взяли, и Кэрол заплакала от боли, но тут же удивленно спросила: «Плакать?» Стиви пользовалась каждым удобным случаем, чтобы поговорить с ней, и с удовольствием замечала, что Кэрол все чаще начинает прислушиваться к ее словам. Порой она часами слушала болтовню Стиви, но сама молчала. Вскоре она уже садилась в кровати, но по-прежнему не могла связать и двух слов. Имен своих детей и бывшего мужа она тоже не помнила, и ко Дню благодарения, наступившему через три дня после ее пробуждения, стало совершенно ясно — она понятия не имеет, кто они такие. Это открытие потрясло всех, особенно Хлою.