— А почему не хочешь?

— Потому что мне хватает тебя! — пошутила Стиви и тотчас снова посерьезнела. — Наверное, во мне, чего-то не хватает, какой-нибудь хромосомы. Я никогда не испытывала желания стать матерью — мне и без этого жилось неплохо. У меня есть кот, собака, работа, которую я люблю, парень, с которым я сплю, и мне этого достаточно. Незачем усложнять себе жизнь.

— А Алана устраивают такие отношения? — поинтересовалась Кэрол. Жизнь, которую описывала Стиви, казалась ей какой-то неполноценной, ущербной, но она никак не могла понять, в чем дело. Похоже, Стиви чего-то боялась, но старательно скрывала свой страх даже от самой себя.

— Пока да, а там… Кто его знает? Алан часто говорит, что хотел бы жениться на мне и завести детей, но со мной у него этот номер не пройдет, — честно призналась Стиви. — Я не хочу иметь ребенка — ни одного, ни дюжину. У меня самой было дерьмовое детство, и мне бы не хотелось, чтобы такая же судьба досталась моему сыну или дочери. Пусть я буду одинокой и независимой, но, по крайней мере, потом никто не сможет меня обвинить, что я сделала что-то не так. Посмотри на Хлою — ты была для нее отличной матерью, а она все равно предъявляет тебе какие-то претензии. Мне такого не нужно! Никаких детей — лучше уж завести кошку или собаку, животные — существа благодарные. Ну а если из-за этого я потеряю Алана, значит, так тому и быть. Ведь я с самого начала сказала ему, что не хочу иметь ребенка; тогда его это устраивало, что ж поделать, если теперь он передумал. Я понимаю — ему скоро сорок, и его время уходит, но это его проблема. В отличие от Алана я не прислушиваюсь к тому, как тикают мои биологические часы — у меня их просто нет. Я вы бросила их много лет назад — еще учась в колледже, я перевязала трубы. И сейчас не собираюсь ничего менять и брать ребенка из приюта — тоже. Моя жизнь нравится мне такой, какая она есть, и я не намерена ничего в ней менять!

Ее голос звучал уверенно и даже бодро, и Кэрол, которая слушала ее с напряженным вниманием, никак m могла решить, говорит ли это сама Стиви или это говорит ее страх.

— А что будет, если что-то случится со мной? — спросила она. — Что, если я умру? Нет, не так: что будет с тобой, когда я умру — я ведь старше тебя. За последние три недели я могла умереть каждую минуту — и что бы ты тогда делала?! — Кэрол покачала головой. — Нет, Стиви, не так уж хороша эта твоя позиция, если, кроме меня, у тебя ничего в жизни нет!

И это было правдой независимо оттого, готова была Стиви принять ее или нет.

— Абсолютно счастливых людей не бывает, каждый человек чего-нибудь да боится. Что испытывает женщина, когда умирает ее муж? Или ее ребенок? Или муж уходит к другой, а она остается одна? Рано или поздно всем нам приходится сталкиваться с подобным. Я могу умереть раньше тебя. Или ты вдруг сойдешь с ума, или уволишь меня, если я перепутаю какие-нибудь документы. Жизнь не дает никаких гарантий; напротив, она на каждом шагу подсовывает все новые возможности, и тогда приходится делать выбор. Нужно только быть честной с собой и твердо знать, чего ты на самом деле хочешь, вот и все. Что касается Алана… Я никогда его не обманывала, не притворялась, будто хочу иметь детей. Я с самого начала сказала ему, что не собираюсь за него замуж и что моя работа значит для меня все. Он мог уйти еще тогда, никто его не держал, но он остался. Наверное, надеялся, что я передумаю… — Стиви хмыкнула. — Но я не передумала и не передумаю. Для меня все осталось по-прежнему, а если ему что-то не нравится… Если он не готов принять условия игры, пусть проваливает. И вообще, зачем мучить себя и окружающих, зачем терпеть то, что тебе не по душе, если можешь найти то, что тебе нравится?

Бывает, правда, что разные люди оказываются вместе, но это, как правило, продолжается не слишком долго. Нечто подобное, я думаю, произошло и у вас с Джейсоном, иначе вы до сих пор оставались бы мужем и женой. С другой стороны, ничто не может длиться вечно; я это понимаю и принимаю, но главное, я не позволяю этому портить мне жизнь. К чему переживать, если так устроен мир?! Да, я готова признать, что ты и моя работа часто оттесняют Алана на второй план, но, когда он бывает увлечен каким-то своим сумасшедшим проектом, я тоже оказываюсь для него даже не на втором, а на третьем месте. Меня подобное положение устраивает, а вот насчет Алана — не уверена… Если же нет, я готова с ним попрощаться, хотя нам и было хорошо вместе. Я не ищу своего Прекрасного Принца, и мне не нужна волшебная, сказочная любовь! Мне нужно что-то земное, практичное, что-то, что устраивало бы и меня, и моего партнера. В конце концов, Алан — не моя собственность, да и я не хочу принадлежать ему, словно я — вещь. А брак для меня — это как раз одна из таких форм собственности. Вот такая у меня философия.

Стиви говорила с полной откровенностью, ничего не скрывая, как она привыкла. Она вообще никогда никому не лгала, в том числе и самой себе. Главной чертой ее характера был практический, трезвый подход ко всему на свете — к собственной жизни, к работе, к мужчинам. Именно это и делало ее надежной, верной подругой и отличным работником. Даже сейчас Кэрол была в состоянии это понять. Предельная искренность и честность были редкими и оттого драгоценными качествами.

Но сейчас Кэрол больше занимало другое.

— Скажи, Стиви, разве я тоже так думаю… думала. Ну, как ты только что сказала?..

— Нет, — ответила Стиви. — В чем-то мы с тобой действительно похожи — насколько мне известно, ты, как и я, никогда не изменяла себе и своим принципам. Например, когда после твоего возвращения из Парижа Джейсон решил вернуться к тебя, ты не приняла его обратно. С другой стороны, ты все же была более гибкой, более терпимой и склонной к компромиссам, чем я. Должно быть, поэтому брак с его сложной системой взаимных обязательств и обязанностей не кажется тебе игом, которое нужно поскорее сбросить. Несмотря на это, ты ни разу не пожертвовала принципами ради достижения какой-то своей выгоды. Когда ты во что-то веришь, ты бьешься до конца и не обращаешь внимания ни на трудности, ни на мнение окружающих. И это мне нравится в тебе больше всего. Ты умеешь защищать свою позицию — когда ты за что-то бьешься, тебя можно уничтожить, но нельзя победить, прости за высокий стиль. Это особенный дар, которым обладают, увы, немногие. А ведь именно идеалы и принципы делают человека человеком. Что ты представляешь собой как личность — вот единственное, что имеет значение. Все остальное — ерунда!

— Для меня очень важно знать, была ли я хорошей матерью своим детям, — негромко сказала Кэрол. Даже лишившись воспоминаний о прошлом, она инстинктивно чувствовала, что это тоже было важной гранью ее утраченной личности.

— Была, — подтвердила Стиви и уверенно кивнула.

— А вот я сомневаюсь. Мне, во всяком случае, кажется, что я в большом долгу перед Хлоей. Быть может, раньше я не могла этого заметить и понять, но теперь… — Кэрол чувствовала себя так, словно начинала жить заново, и ей хотелось лучше разобраться в себе, попытаться исправить совершенные ошибки. Человеку редко выпадает подобная возможность — в суете, в спешке, в рутине повседневности он обычно не замечает собственных промахов и метеором проносится по жизни, задевая и раня окружающих, и особенно самых близких. Кэрол полностью осознала это только теперь, когда у нее оказалось достаточно времени для размышлений, и хотела быть достойной этой возможности. Слава богу, хоть Энтони ни в чем ее не упрекал, хотя, возможно, он молчал из вежливости или сострадания. А может, мальчикам вообще не в такой степени нужна мать. Девочки больше тянутся к матерям, и Кэрол решила попытаться навести мосты через разделявшую их преграду. Правда, как это сделать, она пока не знала.

До самого вечера Стиви и Кэрол разговаривали о прошлом; первая вспоминала то одно, то другое событие, а вторая пыталась его запомнить и заодно дать ему собственную оценку. То, что у нее было двое детей и два мужа, Кэрол уже усвоила. Один ее муж умер; другой оставил ее ради молодой женщины, но вернулся. А она его не приняла, хотя, по словам Стиви, «была склонна к компромиссам» или, как определила это сама Кэрол, не любила конфликтов, которых можно было избежать. И внезапно она задала вопрос, который озадачил Стиви:

— Скажи, когда после съемок я жила в Париже, я с кем-нибудь встречалась?

Стиви внимательно посмотрела на Кэрол.

— Я не знаю точно, ведь я тогда у тебя не работала, — напомнила она. — Но мне кажется, кто-то у тебя был, и это закончилось не очень хорошо. Но это всего лишь мое предположение, — торопливо добавила она. — Ведь ты почти ничего не рассказывала мне о том времени. А когда мы приехали продавать дом, ты так торопилась вернуться в Штаты, словно бежала от каких-то неприятных воспоминаний. И еще у тебя было такое лицо, словно тебя что-то мучило. Нет, ты ни с кем в тот приезд не встречалась, только продиктовала мне инструкции, подписала документы и сразу же улетела в Лос-Анджелес. После этого у тебя в течение пяти лет не было никаких романов с мужчинами — серьезных, я имею в виду, и, только когда появился Шон, ты немного оттаяла. Нет, Кэрол, я не знаю, кто причинил тебе такую сильную боль, но мне почему-то кажется, что это был не Джейсон, хотя и он, конечно, внес свою лепту. Больше ничего я сказать, к сожалению, не могу — тогда я тебя еще совсем не знала и не смела расспрашивать о твоей личной жизни.

Кэрол кивнула. Она пожалела теперь о том, что не была откровенна со Стиви, а та не расспросила ее тогда. Сейчас бы эти сведения очень ей пригодились.

— Теперь, конечно, невозможно узнать, кто это был, — вздохнула Кэрол. — Если у меня и был в Париже любимый мужчина, я забыла его, как забыла все остальное. Впрочем, теперь это, наверное, уже не имеет значения — как-никак, пятнадцать лет прошло…

— Тогда ты была совсем молодой, — сказала Стиви. — Когда ты вернулась в Штаты, тебе было всего тридцать пять, а в сорок ты полюбила Шона. Конечно, до него у тебя были… увлечения, но ни одною них не продолжалось долго. Кроме того, мужчины, с которыми ты встречалась, не шли с ним ни в какое сравнение. Это были манекены, которые стоят в витринах. Нет, в эти пять лет ты думала в основном о детях и о своей работе. Мы даже прожили год в Нью-Йорке, где ты участвовала в нашумевшей бродвейской постановке. Это, кстати, был весьма неплохой год.

— Как жаль, что я ничего этого не помню, — горестно вздохнула Кэрол. Теперь она была уверена: воспоминания о прошлом не стерлись, а пребывают под спудом где-то глубоко в ее памяти, однако собственная неспособность извлечь их оттуда лишь усиливала ее недовольство собой.

— Ты вспомнишь. Обязательно вспомнишь! — убежденно сказала Стиви и вдруг рассмеялась. — Хочешь верь, хочешь — нет, но в моей жизни было много такого, что я бы хотела забыть, да не могу! Мое детство, к примеру, было сущим кошмаром. Мои отец и мать были алкоголиками, моя сестра забеременела в пятнадцать лет и оказалась в притоне для несовершеннолетних проституток. Первого ребенка она сдала в приют, потом родила еще двоих и тоже отдала на усыновление, заработала нервный срыв и в двадцать три года покончила с собой. Можешь себе представить, каково мне жилось с такими родственничками! Просто удивительно, что сама я осталась жива. Должно быть, именно поэтому слова «семья», «брак» до сих пор вызывают у меня отрицательные эмоции. Я не хочу снова сталкиваться с теми же проблемами, не хочу снова испытать горе и боль.

— Мне очень жаль, что тебе так не повезло, но семья — это не обязательно проблемы, — мягко сказала Кэрол. — Впрочем, я могу тебя понять: тебе действительно пришлось нелегко.

— Нелегко — не то слово! — горячо воскликнула Стиви. — Мне пришлось потратить на врачей целую кучу денег, чтобы избавиться от всех своих страхов и комплексов. К счастью, мне это удалось, но с тех пор я стараюсь уходить от проблем. Чем проще — тем лучше, таков мой девиз. Кто-то может сказать, что у меня, мол, нет своей жизни и что работа заменяет мне семью, но я только рада этому.

— Не представляю, что тебе так в ней нравится, — пожала плечами Кэрол. — Мне кажется, что работа помощницы и пресс-секретаря не такая уж прекрасная. Конечно, кино — это потрясающе интересно, это так увлекательно… Разводы, умирающие мужья, трагические парижские романы… Не так уж все это увлекательно и захватывающе, но ведь именно это и есть жизнь, от которой ты пытаешься убежать! Извини, конечно… — добавила она, спохватившись, что ее последние слова могли показаться Стиви обидными.

— Ничего страшного, — откликнулась Стиви. — В общем, ты совершенно права: от реальной жизни никуда не скроешься. Даже если ты знаменитость, тебе приходится иметь дело с тем же дерьмом, что и простым смертным. А может быть, даже с большим. К счастью, ты никогда не кичилась своей известностью. Напротив, ты держишься, пожалуй, чересчур скромно.