— Потом было много всего, — ответил Мэтью, когда Стиви вышла. — Ты была в моей жизни самой большой любовью. Не стану скрывать — мне бы очень хотелось поговорить об этом, но не сейчас.

— Почему не сейчас? — Его нежелание рассказывать о столь важных вещах встревожило Кэрол. Мэтью что-то недоговаривал, и это казалось ей тревожным признаком.

— Потому что это слишком долгая история, — ответил он, качая головой. — Я рассчитывал, что, когда ты выйдешь из комы, ты вспомнишь и меня, и все, что между нами было, но ошибся. Именно поэтому я предпочел бы поговорить с тобой в другой раз, позже. — Он сделал движение, будто собирался уходить. — Мы ведь жили с тобой целых два года, такое быстро не расскажешь, — добавил он, и Кэрол вздрогнула, удивленная его словами.

— Мы что, были женаты? — спросила она таким тоном, словно сбывались ее худшие опасения. Что-то многовато мужей было в ее жизни. Джейсон, Шон. Теперь еще и этот мужчина… Не просто поклонник, а человек, с которым они были вместе два года и к которому, по всей видимости, она была глубоко и нежно привязана. Странно, что никто не рассказал ей об этом мужчине. Может быть, ни Джейсон, ни Стиви о нем не знали. Но ведь Энтони знал! И его реакция сказала Кэрол, что эта история тоже закончилась не слишком хорошо.

Мэтью рассмеялся и отрицательно качнул головой:

— Нет, мы не были женаты, хотя… В общем, это довольно сложно. Я был бы счастлив назвать тебя своей женой, ты тоже хотела выйти за меня замуж, но…. не сложилось. У меня возникли осложнения в семье, к тому же я тогда занимал высокий и ответственный пост. Одним словом, мы выбрали для своей любви не самое подходящее время.

Время, подумала Кэрол. Как и в случае с Джейсоном, во всем виноваты время и внешние обстоятельства. Никаких подробностей Мэтью не стал раскрывать, да и сама Кэрол не была уверена, что ей хочется их знать. Именно поэтому Кэрол ничего не ответила, когда он, поднявшись, сказал, что придет в другой раз. Ей не хотелось снова испытывать беспокойство и печаль, которые он принес в ее жизнь. Но вот Мэтью улыбнулся, их взгляды встретились, и Кэрол показалось — она что-то вспомнила о нем или о себе или вот-вот вспомнит. Беда была в том, что она по-прежнему не могла определить, что именно. Нет, ей определенно не хотелось, чтобы он приходил снова, но Кэрол так и не нашла в себе мужества сказать ему об этом. Ладно, решила она, в следующий раз при их разговоре будет присутствовать Стиви, которая сумеет защитить ее от этого странного человека. А то, что такая защита ей понадобится, Кэрол чувствовала интуитивно. Нет, самого Мэтью она не боялась, хотя и ощущала исходившую от него властную силу, граничащую с жестокостью; куда больше ее страшило то, что он мог и собирался ей открыть.

На прощание Мэтью поцеловал ей руку. На протяжении всего своего визита он держался исключительно корректно, но за его безупречными манерами Кэрол ощущала непоколебимую уверенность, почти дерзость. Этот Мэтью Белланкур явно чувствовал себя хозяином положения. Она совершенно его не помнила, однако он не постеснялся сообщить ей, что они два года «жили вместе» и даже любили друг друга. Кроме того, каждый раз, когда он смотрел на нее, Кэрол словно ощущала какой-то призыв, идущий от него.

Через минуту после ухода Мэтью в палату вернулась Стиви.

— Что это за тип? — спросила она, и Кэрол совершенно искренне ответила, что не знает.

— Наверное, это и есть тот таинственный француз, который разбил тебе сердце и о котором ты ничего мне не рассказывала, — предположила Стиви, и Кэрол рас смеялась.

— Слава богу, хоть этот не назвался моим бывшим мужем! — воскликнула она. — Хотела бы я знать, сколько их у меня было на самом деле — мужей, бойфрендов, загадочных французов! Он сказал, что мы любили друг друга и даже хотели пожениться. Но я ничего этого не помню. Пожалуй, в том, чтобы ничего не помнить, есть свои преимущества, хотя, похоже, мое признание не остудило его пыл. Он сказал, что придет еще, но я не уверена, что хочу его видеть. Мне он показался немного… странным.

— Просто он француз, они все немного странные, — неприязненно заметила Стиви. — И ужасно приставучие. Честно говоря, они совсем не в моем вкусе.

— И не в моем, — согласилась Кэрол. — Но, может быть, пятнадцать лет назад я считала иначе?

— А не с ним ли ты жила в том очаровательном маленьком особнячке, который мы ездили продавать?

— Может быть. Энтони ужасно разозлился, когда столкнулся с ним здесь. Знаешь, этот француз честно признался, что сделал меня несчастной.

— По крайней мере, он ничего не скрывает.

— Жаль только, что я ничего об этом не помню, — сказала Кэрол со смущенной улыбкой.

— Совсем ничего? — уточнила Стиви.

— Абсолютно, — призналась Кэрол. — Конечно, истории, которые вы все рассказывали, весьма занимательны, но у меня нет ощущения, что они имеют отношение ко мне. Если верить тому, что я услышала, я слишком увлекалась собственной карьерой и редко бывала дома, что, естественно, не очень нравилось моему мужу — первому мужу. В конце концов он бросил меня ради двадцатилетней девчонки-фотомодели, которая довольно скоро оставила его ради человека побогаче. Примерно в то же самое время я увлеклась неким французом, который не смог на мне жениться из-за каких-то семейных или служебных, я не поняла, проблем. В конце концов мы расстались, я очень переживала, и за это мой сын его возненавидел. Потом я вышла замуж во второй раз за очень славного человека, который, к несчастью, умер совсем молодым. Ну а потом меня угораздило оказаться в парижском тоннеле как раз тогда, когда каким-то арабам вздумалось взорвать там бомбу, и вот я здесь — потерявшая память женщина без прошлого. — Последние слова Кэрол произнесла с горечью, и Стиви сочувственно улыбнулась.

— По-моему, ты жила интересной и насыщенной жизнью, — заметила она. — Хотела бы я знать, был ли у тебя еще кто-то в промежутках между твоим неудачным и удачным замужествами! — Эти слова Стиви произнесла чуть ли не с надеждой, и Кэрол в притворном ужасе замахала руками.

— Нет уж, с меня хватит! Этих мужчин вполне достаточно. У меня мозги пухнут, когда я пытаюсь понять, кем я была для них, а они — для меня. Кроме того, у меня, оказывается, и с детьми было не все гладко… — Кэрол очень тревожили ее отношения с Хлоей. Пожалуй, сейчас эта проблема была для нее важнее ее отношений с мужчинами. Впрочем, и отношений-то никаких не было. С Джейсоном, несомненно, ее связывала дружба, но их брак прекратил свое существование давным-давно. Шон умер. Что касалось француза, то к нему Кэрол не испытывала ничего, кроме настороженного любопытства. С одной стороны, она чувствовала настоятельную необходимость вернуть свое прошлое, но вот о том, что связывало ее когда-то с Мэтью де Белланкуром, Кэрол предпочла бы не знать вовсе. История ее брака с Джейсоном была невеселой — она легко могла себе представить, как подействовало на нее предательство и уход мужа к другой женщине. А потом ее бросил еще и этот француз (каким другим способом он мог бы причинить ей боль?), и в ее жизни снова наступили тяжелые времена. Слава богу, у нее появился Шон. Судя по тому, что успела узнать Кэрол, с ним она была счастлива до самого конца, который, увы, наступил слишком быстро. И хотя в смерти Шона не было ничьей вины, Кэрол все равно казалось, что в жизни ей не особенно везло с мужчинами. Другое дело — с детьми, да и то…

Ее размышления прервала Стиви. Она хотела, чтобы Кэрол попробовала встать с постели и сделала хотя бы несколько шагов. Врачи, с которыми она предварительно проконсультировалась, считали, что их звездной пациентке пора начать ходить. Кэрол восприняла эту идею с воодушевлением — ей, уже надоело целыми пнями лежать, глядя в потолок, однако ходьба неожиданно оказалась довольно трудным делом. Как только Стиви с помощью медсестры помогла ей встать, Кэрол обнаружила, что совершенно разучилась двигаться и при этом сохранять равновесие. Стоять она еще кое-как могла, да и то только потому, что Стиви и сиделка поддерживали ее под локти, однако стоило ей сделать шаг, как голова у нее закружилась, и Кэрол едва не упала. Она, однако, не пожелала сдаваться, и в конце кон-нов ее моторная память все же с грехом пополам заработала. Кэрол удалось сделать несколько нетвердых шагов, после чего она с торжеством вернулась в постель. Первый успех обошелся ей недешево: она тяжело дышала, мышцы дрожали от напряжения, а лоб покрылся испариной, но Кэрол уже поняла, что легко ей не будет. Каждый день она узнавала что-то новое, чему-то училась и часто от затраченных усилий засыпала еще до того, как Стиви успевала выйти из палаты.

Энтони, как и обещал, позвонил, как только прилетел в Нью-Йорк. Едва услышав его голос, Кэрол сразу поняла, что ее сын все еще встревожен.

— Этому человеку совершенно незачем к тебе ходить, — безапелляционно заявил он. — Когда-то давно он сильно тебя обидел. Из-за этого нам пришлось уехать из Франции.

— Но что именно он сделал? — спросила Кэрол, однако Энтони так и не смог сказать ей ничего конкретного.

— Он сделал тебе больно. Я помню — ты очень много плакала.

Это прозвучало настолько просто и по-детски, что Кэрол невольно улыбнулась.

— Ну, сейчас-то он не может мне сделать ничего плохого, — успокоила она сына.

— Если он что-то сделает, я его просто убью, мрачно сказал Энтони. Несмотря на то что он не пом нил или не знал подробностей, антипатия, которую он испытывал к Мэтью, все еще была достаточно сильной.

— Если этот мистер снова появится, скажи, чтобы он убирался и не смей больше приходить! — потребовал Энтони.

— Если он сделает что-нибудь не то, его просто вы швырнут и больше ко мне не пустят. Я уж постараюсь это устроить, — пообещала Кэрол, но в глубине души она не была уверена, что выполнит свою угрозу. Ей очень хотелось знать об этой странице своего прошлого больше.

Через два дня после возвращения Джейсона и Энтони в Нью-Йорк Майкл Аппельзон позвонил в Париж и сказал, что хочет приехать повидать Кэрол. Он давно порывался навестить ее, но Стиви, с которой он разговаривал, считала это нецелесообразным — Кэрол была очень слаба, и появление новых лиц могло ей повредить. Теперь же, когда Кэрол окрепла, Стиви сочла, что Майкл может приехать. Стиви, правда, предупредила, что через несколько недель Кэрол, скорее всего, вернется в Лос-Анджелес, но Майкл заявил, что не может и не хочет ждать. Он вылетел из Лос-Анджелеса на своем личном самолете и уже на следующий день после телефонного разговора со Стиви был в Париже… Подобный поступок для столь занятого и к тому же немолодого человека был весьма показательным: Кэрол была для Майкла дорога как родная дочь, и ее здоровье не могло его не беспокоить. С тех пор как с Кэрол случилось несчастье, он буквально места себе не находил и не вылетел в Париж раньше только потому, что от этого его отговаривали Стиви и Джейсон.

Майкл Аппельзон был высоким, грузным, но очень подвижным мужчиной с живыми глазами, редкостным чувством юмора и оглушительным смехом, от которого, как говорили в Голливуде, шарахались на киносъемках лошади ковбоев. Производством фильмов Майкл занимался уже больше пятидесяти лет. Это он тридцать два сода тому назад увидел Кэрол в Новом Орлеане и убедил приехать в Голливуд, чтобы сняться в кинопробах. Кинопробы оказались удачными: Кэрол сразу же получила роль, которая позволила ей проявить себя и не затеряться в толпе статисток. Конечно, у нее был и талант, и редкостные внешние данные, однако своей головокружительной карьерой Кэрол была в первую очередь обязана именно Майклу Аппельзону. Это он помогал ей на первых порах, опекая молодую актрису словно наседка, — и она никогда об этом не забывала. С Джексоном она тоже познакомилась благодаря Майклу, который и стал крестным отцом их первого ребенка. И Энтони, и Хлоя любили его и считали своим настоящим дедушкой. Кроме того, Майкл Аппельзон все эти годы был импресарио Кэрол. Каждый свой шаг на профессиональном поприще она непременно обсуждала с ним и никогда не подписывала контракта без его одобрения и мудрого совета.

Несчастье, которое произошло с Кэрол в Париже, повергло Майкла в самый настоящий шок, и теперь, когда ей стало лучше, он радовался как мальчишка. Ему не терпелось поскорее увидеться со своей «приемной дочерью». Стиви, правда, предупредила его, что память еще не вернулась к Кэрол и что она, скорее всего, даже не узнает Майкла. «В любом случае, — сказала она, — Кэрол будет очень рада тебя видеть, когда мы скажем ей, кто ты и что ты для нее сделал».

— Она что, действительно ничего не помнит? спросил Майкл. Стиви даже по его голосу поняла, как он огорчен и расстроен. — И надолго это у нее?

Майкл был потрясен, когда узнал от Стиви о несчастье с Кэрол. Стиви сама позвонила Майклу — ей же хотелось, чтобы он узнал о беде из газет, но она и представить себе не могла, что этот всегда жизнерадостный и неунывающий человек заплачет, когда получит странное известие.