Незнакомца она заметила, только когда тот остановился у изножия ее кровати. Вздрогнув от неожиданности, Кэрол повернулась в его сторону. Это был совсем юный парень лет шестнадцати или семнадцати — смуглый, черноволосый, одетый в джинсы, свитер и клетчатую куртку. Он был очень худ, а его миндалевидные глаза так и бегали из стороны в сторону, выдавая сильное волнение и даже страх. Кто этот парень и что он делает в ее палате, Кэрол понятия не имела. Странно, подумала она, что дежуривший в коридоре охранник не остановил его. Впрочем, ей тут же пришло в голову, что это мог быть мальчишка-рассыльный, который доставил ей цветы или какое-то личное послание. Цветов, впрочем, у него в руках не было, и Кэрол, слегка приподнявшись на локте, заговорила с ним на своем скудном французском, однако парень не отреагировал, словно не понял ее. Внешне он был похож на турка или араба, и Кэрол обратилась к нему по-английски:

— Я могу чем-нибудь помочь? Ты кого-то ищешь? — спросила она, думая, что это, быть может, кто-то из обслуживающего персонала больницы пробрался к ней, чтобы получить автограф. Уборщика, слесаря или телефониста охранник мог и пропустить.

— Это ты та самая знаменитая кинозвезда? — проговорил парень по-английски, но со странным, не похожим на французский, акцентом. На мгновение Кэрол подумала, что он, быть может, португалец или испанец, но испанского она почти не знала, а сейчас забыла даже те немногие фразы, которые выучила, когда снималась в Мексике.

— Да, это я, — ответила она и улыбнулась, помня советы Майкла: если уж поклонник до тебя добрался, будь с ним приветлива. Кроме того, этот парень был совсем юным и не производил впечатления сына состоятельных родителей. Его расстегнутая куртка имела такой потрепанный вид, словно он донашивал ее по меньшей мере за двумя старшими братьями, а кожа на кроссовках, бывших когда-то белыми, лопнула в нескольких местах. Точно такие же, внезапно вспомнила Кэрол, были когда-то у ее сына, у Энтони. Он считал их счастливыми и даже взял с собой, когда много лет назад они уехали из Парижа, но у ее гостя, похоже, просто не было ничего лучшего. — Что ты здесь делаешь? — снова спросила она, думая, что это, пожалуй, все же собиратель автографов. За время своего пребывания в больнице медсестры несколько раз приносили ей фотографии и плакаты с ее портретом, и Кэрол как могла их подписывала. Ее подпись, правда, больше напоминала каракули, но она никому не отказывала.

— Ищу тебя! — неожиданно дерзко ответил парень, в упор глядя на нее. Их взгляды встретились, и Кэрол, которая уже решила, что никогда прежде его не видела, вдруг почувствовала легкий холодок узнавания. Эти черные, тревожные глаза… В следующее мгновение перед ее мысленным взором словно наяву встал серый бетон тоннеля, автомобиль и это лицо в окне соседней машины. И Кэрол вспомнила! Она видела этого парня в тоннеле за считаные минуты до взрыва. Это он выскочил из машины и убежал, а потом… Потом все случилось.

Теперь тот же парень снова стоял перед ней и, как успела заметить Кэрол, доставал из-под куртки длинный, зловещего вида нож с кривым лезвием и костяной рукояткой. Увидев блеск клинка, Кэрол словно очнулась и, как только парень сделал шаг вперед, сползла с кровати на пол с другой стороны.

— Ты… что? Что ты делаешь?! — пробормотала она, стоя перед ним в больничной пижаме.

— Ты ведь вспомнила меня, правда? В газете написали — к тебе вернулась память… — Парень выглядел так, словно был напуган больше ее. Нервным движением он вытер нож о джинсы, и Кэрол инстинктивно отпрянула.

— Я… тебя не знаю, — проговорила она дрожащим голосом, молясь про себя, чтобы не подогнулись ослабевшие от страха и болезни ноги. Кнопка срочного вызова дежурного врача находилась от нее всего в нескольких дюймах, но Кэрол не знала, сумеет ли она до нее добраться. Впрочем, другого выхода не было. Если она промедлит, молодой террорист наверняка ее прикончит. Несмотря на явные испуг и неуверенность, которые он испытывал, в глазах его Кэрол прочла отчаянную решимость довести свое дело до конца.

— Шлюха! Актриса! — с ненавистью выкрикнул парень. — Падшая женщина!

Кэрол сделала еще один крохотный шажок к спасительной кнопке, и в этот момент парень прыгнул. Без малейшего усилия он перемахнул через кровать и взмахнул ножом, целясь ей в грудь. Кэрол лишь чудом увернулась от удара. Метнувшись в сторону, она с силой нажала на тревожную кнопку, вдавливая ее в стену. В коридоре громко зазвонил электрический звонок, и молодой араб, еще раз выругавшись, потянулся к Кэрол, пытаясь схватить ее за волосы. Она снова увернулась, и тут ей на глаза попался оставшийся в палате после обеда металлический поднос. Схватив его обеими руками, Кэрол с размаху ударила парня по голове. Поднос был легким, да и сил у нее было маловато, но на секунду ей все же удалось ошеломить нападавшего. Эта секунда оказалась спасительной — в следующее мгновение в палату вбежали двое врачей и медсестры. Поначалу они опешили, увидев в палате вооруженного ножом постороннего, к тому же араб сделал угрожающий выпад в их сторону, а потом снова повернулся к Кэрол. Он был полон решимости убить ее, но врачи бросились к нему и схватили за руки, а одна из медсестер выбежала в коридор, громко призывая на помощь. Еще пару секунд спустя в палату вбежал охранник. Ловкой подсечкой он сбил парня с ног, вырвал у него из руки нож и, отшвырнув оружие далеко в сторону, подмял под себя. Через мгновение на запястьях нападавшего защелкнулись наручники, и Кэрол, которая так и замерла с подносом в руках, без сил сползла по стене на пол. Ее трясло. Теперь она вспомнила и свою поездку в такси, и пробку в тоннеле, и застрявшую рядом машину, и двух парней на переднем сиденье, которые со смехом сигналили ползущему впереди пикапу. Потом был взрыв, огонь и невероятный, словно во сне, полет, который закончился сильным ударом и тьмой, в которую вдруг погрузилось все вокруг. Да, теперь Кэрол могла все объяснить. Этот молодой араб, сбежавший от двух своих сообщников за минуту до взрыва, решил убить ее, после того как прочел в газетах интервью Майкла и узнал, что к ней якобы вернулась память. Он хотел перерезать ей горло, чтобы она не смогла его описать полиции. Бедняге было невдомек, что до сегодняшнего дня Кэрол его совершенно не помнила, а если бы и вспомнила его лицо, то вряд ли смогла бы связать с терактом в тоннеле. Но как ему удалось миновать дежурного охранника?. Ответ на этот вопрос Кэрол получила только после того, как медсестры помогли ей снова лечь в постель, а один из врачей внимательно ее осмотрел. Ко всеобщему облегчению, физически Кэрол нисколько не пострадала, хотя она, конечно, пережила сильнейшее потрясение. До сих пор она продолжала дрожать, хотя никакая опасность ей больше не грозила — молодого араба успела забрать вызванная полиция.

— Как вы себя чувствуете? — спросил врач, измеряя ей давление и пульс.

— Д-даже не знаю, — ответила Кэрол, стуча зубами. — Простоя… когда я его увидела, я сразу все вспомнила. В тоннеле… Он сидел в машине, которая поравнялась с моим такси… Перед самым взрывом он выбежал из машины, но, очевидно, он еще раньше заметил, как я на него смотрела…

— Понятно. — Повернувшись к сестре, врач велел ей принести из сушилки подогретые одеяла, чтобы закутать Кэрол. Сухое тепло колючих шерстяных одеял подействовало на Кэрол благотворно — она перестала дрожать и понемногу успокоилась.

— Что еще вы вспомнили? — спросил врач. Бледность разлилась по лицу Кэрол, и врач боялся, что пережитый шок может сказаться на ее состоянии.

— Ничего… — неуверенно проговорила Кэрол. — К-кажется — ничего…

— А все-таки? — настаивал врач. — Помните ли вы наш дом в Лос-Анджелесе? Можете описать свою спальню? Какого цвета там обои?

— По-моему, желтые. Или светло-желтые. Не помню… — не слишком уверенно ответила Кэрол. Она действительно сумела представить себе свою спальню, но некоторые детали по-прежнему виделись ей неясно, словно сквозь запотевшее стекло.

— А сад? У вас был сад?

— Да.

— Какой он?

— Красивый. Там были фонтан и пруд. И розы, которые я сама посадила. Красные розы, — добавила она твердо. — Их я помню хорошо.

— У вас есть собака?

— Нет. Она умерла. Давно.

— Вы помните, что вы делали перед взрывом? Куда ездили? С кем встречались? — Врач так и сыпал вопросами, не давая Кэрол ни секунды передышки. Двери, которые так долго оставались запертыми, наконец широко распахнулись, и он спешил этим воспользоваться.

— Нет… — ответила Кэрол, но тут же осеклась, потому что поняла: она знает, куда она ездила в тот день. — То есть да, — поправилась она. — Мне хотелось взглянуть на мой прежний дом на рю Жакоб. — Точный адрес все еще ускользал от нее, зато она отлично помнила, как зашла в сад, как потом взяла такси и застряла в пробке в тоннеле.

— Как он выглядит?

— Не знаю… Не помню… — ответила Кэрол, и тут же, без паузы, словно за нее говорил кто-то другой, стала перечислять: — Это небольшой особняк с садом. Два этажа и мансарда. На втором этаже очень красивые высокие окна — до самого пола. Они выходят в сад, и когда-то мне очень нравилось… — В комнате появился еще кто-то, и Кэрол, скосив глаза, узнала Мэтью де Белланкура. Он стоял возле ее кровати, и лицо у него было такое, что на мгновение ей снова стало страшно. Кэрол даже захотелось, чтобы он ушел, и в то же время его присутствие странным образом принесло ей облегчение. Не в силах разобраться в своих чувствах, Кэрол замолчала на полуслове. Она боялась встретиться с ним взглядом, но Мэтью, к счастью, не смотрел на нее. Его яростно горящий взгляд был устремлен на лечащего врача Кэрол, которую вызвал кто-то из дежурных сестер.

— Как это могло случиться? — грозно спросил Мэтью. — Почему охранник пропустил этого субъекта? Где он был?

— По-видимому, произошло недоразумение, — ответила женщина, поправляя стетоскоп на груди. — Сиделка ушла на обед, охранник тоже. Его сменщик не явился, и… — Обычно врача нелегко было смутить, однако сейчас она стушевалась — уж больно грозно выглядел Мэтью, к тому же сердиться у него были все основания.

— И мисс Барбер осталась совершенно одна?

— Вы правы, господин министр. Уверяю вас, больше такого не повторится.

Только сейчас до Кэрол дошло, что врач и Мэтью разговаривают на своем родном языке, но она неплохо их понимает. И объяснение этому странному феномену следовало, по-видимому, искать в только что пережитом ею потрясении.

Голос врача звучал холодно — она сумела взять себя в руки, и теперь Мэтью Белланкур был ей не страшен. Она беспокоилась только о своей пациентке, которая могла погибнуть от рук молодого арабского террориста.

— Этот фанатик явился сюда, чтобы убить мисс Барбер, — отчеканил Мэтью. — И нет никаких гарантий, что за первой попыткой не последуют другие. Он, несомненно, принадлежит к группе, которая устроила взрыв в тоннеле. Вероятно, парень прочел эту дурацкую заметку во вчерашней газете, где говорилось, что к мисс Барбер вернулась память, и решил действовать. С сегодняшнего дня… нет, с этого часа вы должны поставить у дверей палаты двух охранников, и пусть охраняют мисс Барбер круглые сутки. Вам ясно?

У Мэтью не было никакого права приказывать здесь, в больнице, но доктор понимала, что он совершенно прав. Да и репутация больницы серьезно пострадала бы, если б в ней произошло убийство американской кинозвезды.

— Я поговорю с главным врачом, — ответила женщина, сдерживая раздражение, которое, впрочем, относилось скорее к избранному Мэтью тону, чем к его словам. — Сама я такие вопросы не решаю.

— Лучше я сам с ним поговорю, — буркнул Мэтью. Он приехал в больницу, чтобы навестить Кэрол, и столкнулся у подъезда с полицейскими, которые сажали в машину араба в наручниках. Узнав от них о происшедшем, Мэтью немедленно связался с главным врачом, который находился по делам в муниципалитете, а сам бросился наверх. Там ему сообщили подробности, которые привели Мэтью в ужас. Если бы Кэрол не успела дотянуться до звонка, этот подонок убил бы ее.

Словно услышав последнюю реплику Мэтью, на пороге палаты появился главный врач. На плохом английском он спросил Кэрол, как она себя чувствует, и вскоре удалился, чтобы отдать необходимые распоряжения.

Убедившись, что Кэрол чувствует себя нормально, ушла и лечащий врач, смерив Мэтью неприязненным взглядом. Она терпеть не могла, когда посторонние — пусть даже и бывшие министры — пытались учить ее, что делать. В палате остались только дежурная медсестра и Мэтью. Он присел на стул возле кровати Кэрол и дружески похлопав по руке, взглянул на нее с такой откровенной нежностью, что она снова смутилась.

— Может быть, ты хочешь, чтобы я ушел? Ты не очень хорошо выглядишь, — проговорил он мягко. Кэрол все еще была бледна, и Мэтью почувствовал, как от жалости и тревоги у него сжимается сердце. Он снова подумал о том, что, если бы Кэрол не сумела добраться до кнопки звонка, сейчас она была бы уже мертва. Она уцелела лишь благодаря счастливому стечению обстоятельств, и он мысленно возблагодарил бога за то, что Он не дал ей погибнуть.