Мейв Хэран - Вернись, бэби!

– Ну, – начала она, усаживая дочь со стаканом «Кровавой Мери» в плетеное кресло, – рассказывай. И пожалуйста, побольше подробностей! Я хочу услышать, все как было. Как он выглядит?

На лице Стеллы появилась улыбка, которая заставила бы покраснеть самого Эдипа.

– Он совершенный, абсолютный, невозможный красавец.

– Ну что ж, – поддразнила Би. – Что-то хорошее в нем наверняка можно было ожидать.

Стелла не поняла шутки, и Би поразилась полному отсутствию чувства юмора у дочери. Должно быть, господь все силы вложил в ее внешность.

– Где он рос, кто были его приемные родители?

– В Эссексе, можешь себе представить? Родители, как он рассказывает, ужасные. Нудные, как воскресенье в Рочдейле.

– Ну, хотя бы добрые?

– На свой скучный манер. Но он всегда чувствовал себя чужим.

– Ужас! – Би задумалась о трагедии красивого молодого человека, которому на роду было написано расти в ее семье, в атмосфере любви и неординарности. Только могла ли ее семья дать эту любовь? И она, и Стелла больше, чем семейной жизни и домашнего очага, жаждали сцены. Может быть, на самом деле Джозефу было лучше с нудными родителями в Эссексе?

Какой чудесный день! Такие дни дарит только английское лето и только за городом. Свежий воздух под ярким синим небом, еще зеленая трава, не выжженная до бурого цвета, какой она бывает в августе; редкие красные яблоки зреют над головой, вяхирь воркует на ветке: «Куу-кууу-кууу».

Обычно спокойная Би вдруг разволновалась: ее семья разом увеличилась на трех человек!

– А что ты ему сказала, – она пристально вгляделась в прекрасное лицо дочери или, точнее, в то, что могла разглядеть под шляпой и темными очками, – когда он спросил, почему ты это сделала?

– Откуда ты знаешь, что он об этом спрашивал?

– Конечно, спрашивал, а если нет, то обязательно спросит. Что еще может интересовать ребенка, отверженного и покинутого единственным человеком, которому его положено по-настоящему любить?

– Мам, давай не будем ворошить.

– Но это правда, Аманда. – Неожиданно прозвучавшее ее настоящее имя заставило Стеллу вздрогнуть. За двадцать пять лет мать впервые обратилась к ней так. – Ты же знаешь, что рано или поздно тебе придется взглянуть правде в глаза.

– Я и так смотрю правде в глаза.

– Да? Так что ты ему сказала?

– Что я не могла позволить себе ребенка, но никогда не переставала его любить. Показала ему носочек, который у меня сохранился. Я хотела, чтобы он понял, что я всегда о нем помнила.

Би взяла ее за руку.

– А ты думаешь, он тебе поверил?

– Да. – Стелла кивнула. – Думаю, что да. Особенно после того, как я отдала ему письма.

Би подняла брови:

– Какие письма?

– Те, что я писала ему каждый год на день рождения и хранила на случай, если он меня найдет.

– Дорогая, это же замечательно! – Би сглотнула слезы, чувствуя себя виноватой оттого, что так недооценивала чувства дочери. – Я и не знала, что ты их пишешь.

Стелла отвела взгляд, боясь, что мать догадается. Она знала, что Джозефу понадобится какое-то конкретное доказательство, что о нем помнили, и ей надо было только дать ему это доказательство. Так накануне визита новообретенного сына родились эти двадцать пять писем. Она потратила на это целый вечер и часть ночи. И сработало. Он так расчувствовался!

– Господи, мама! – К ней вернулась эдипова улыбка. – Не могу тебе передать, какой он милый! Высокий, обаятельный, застенчивый. Жду не дождусь, когда представлю его в обществе. Мой замечательный взрослый сын!

В голове у Беатрис зазвенели тревожные колокольчики, негромко, но настойчиво:

– Будь осторожна, дорогая. Не все способны понять мотивы, побудившие тебя отказаться от Джозефа.

И Джозеф будет в их числе, мысленно добавила она. Конечно, в том случае, если всплывет правда. Остается молиться, чтобы этого не произошло.

Молли, как чаще всего бывало, проснулась первой и прислушалась к тишине раннего утра. Эдди мирно спал, и дом, обычно звенящий его голосом, был погружен в тишину. Самый мирный звук на земле! Казалось, эта тишина отдается эхом.

С минуту она смотрела на спящего Джо. Густые ресницы двумя темными дугами окаймляли веки. С его внешностью он вполне мог бы быть манекенщиком или кинозвездой. «Как его мать», – подумалось ей. Мысль эта слегка вспугнула безмятежность атмосферы в комнате. Молли хотела осторожно смахнуть белую крошку в уголке его глаза, но раздумала и удовольствовалась тем, что продолжала смотреть на него. Для нее он был слишком хорош собой, но чудесным образом выбрал именно ее.

Молли потянулась и улыбнулась сама себе. Пусть у них квартирка маленькая и похожая на коробку, но в ней есть своя прелесть. И пусть денег у них немного, но на жизнь хватает. А теперь, когда они отыскали родную мать Джо, да еще оказалось, что она жаждет с ним поближе познакомиться, дела и вовсе пойдут на лад.

Она выскользнула из-под одеяла и пошла на кухню заваривать чай. Через несколько минут на подносе стоял белый фарфоровый чайник, молочник и две белые кружки. Молли любила экзотические сочетания цветов в интерьере, но предпочитала, чтобы какие-то вещи были простыми.

Она услышала, как за дверью упала на коврик пачка корреспонденции. Обычно почтальон оставлял почту в подъезде внизу. Должно быть, сегодня кто-то из соседей позаботился. В пачке оказалось несколько рекламных проспектов, счет и надписанный от руки конверт, адресованный Джо. Молли положила его на поднос и внесла все вместе в спальню.

Джо открыл глаза и лениво улыбнулся.

– Что, пора вставать?

– Еще есть немного времени. Я рано проснулась.

– А львенок еще спит? – Он кивнул в сторону детской. – У нас есть шанс…

Молли отставила поднос в сторону и со смехом стянула с себя футболку, представ перед мужем в одних трусиках.

– Иди сюда! – приказал он, пожирая ее глазами, как самое аппетитное пирожное.

Как многие молодые родители, они не теряли времени даром. Никогда не знаешь, сколько тебе отпущено. Если всего пять минут – надо и их использовать с максимальной отдачей. На сей раз это оказались самые великолепные пять минут в жизни Молли.

Когда все закончилось, она налила чай в чашки и протянула Джо письмо:

– Это тебе.

– От Стеллы, – пояснил он.

– Я догадалась. У тебя таких двадцать пять штук.

– Приглашает на ленч. В «Ритц».

– А она что, не знает, что ты работаешь? – Молли старалась не выказать своего раздражения. Что еще за вызов во дворец? А о ней никто даже не вспоминает!

– Ну, у нас же есть перерыв, при всей суматохе.

– Да, только ты работаешь у черта на куличках. Для нее жизнь, наверное, сплошной мюзикл. – Молли не удержалась от язвительной нотки.

– Ты несправедлива.

– Да, пожалуй. – Молли взяла себя в руки. – Пойдешь?

– Еще бы! Скажу Грэхаму, кто меня пригласил. Он так расчувствуется, что даст мне отгул. Помнишь, как он облизывал этого задрипанного диджея, который заявился на открытие нашего нового отдела?

– И ты ему скажешь, кем ей приходишься?

Он покачал головой:

– Не думаю. Лучше скажу, что выиграл в каком-нибудь конкурсе.

– Ну, поздравляю!

– Да ладно тебе, Молли. Я в «Ритце» ни разу в жизни не был.

Молли улыбнулась:

– Тогда поглажу тебе рубашку. Но есть еще один момент. – Она сама удивилась, что никто из них об этом раньше не подумал. – Ведь рано или поздно все всплывет наружу. И пока об этом не стали говорить, надо бы рассказать Пэт и Эндрю.

Джо обнял жену:

– Я и сам так думал. Скажу им в воскресенье, когда поедем к ним на обед.

Молли кивнула. Хотя такая перспектива ее пугала. Пэт не станет упрекать Джо за то, что он упал в объятия Стеллы. И уж конечно, не обвинит Стеллу за то, что его пригласила. Для нее во всем будет виновата одна Молли.

Она глубоко вздохнула и постаралась больше об этом не думать. Бедная Пэт. Для нее это будет ударом. Она всю жизнь старалась дать Джо все лучшее. По крайней мере, в ее представлении. А теперь появился кто-то, кто готов окружить его облаком собственной славы и духов «Кристиан Диор».

И Молли уже начинала понимать, что почувствует Пэт.

Контора, где работал Джо, располагалась в Кройдоне, в районе, до недавнего времени остававшемся зеленой зоной. В удачный день дорога занимала не более сорока пяти минут, поскольку Джо двигался в сторону от центра, то есть против основного потока. Слава богу, район сохранял свой несколько сельский вид, несмотря на расширяющуюся с каждым годом застройку. Джо никогда не улыбалась перспектива трудиться в каменных джунглях.

Оторвавшись от своего монитора, он увидел за окном корову, неторопливо жующую траву.

– Вынужден тебя разочаровать, подруга, – обратился он к ней. – Для вас тачек пока не делают. – Он ткнул в текст, над которым работал. – Хотя ты, может быть, рулила бы не хуже некоторых двуногих.

– Сам с собой разговариваешь?

Это был его босс, Грехам. Справочники для автолюбителей были его детищем и позволяли ему, как он выражался, заработать на некоторый комфорт. На взгляд Джо, это было все равно что про королеву сказать «имеющая толику монаршей крови». Грехам был пятидесятипятилетний бездетный толстячок. Он уже давно мог бы уйти на покой и безбедно жить на каких-нибудь Каймановых островах, но относился к тому типу людей, кто предпочитает работу дому, а поле для гольфа воспринимает как подступы к раю.

С самого начала справочники Грэхема имели колоссальный успех. В данный момент работа шла над книгой о новой марке автомобиля, которая должна была выйти уже через месяц.

– Ну, как выпуск? Продвигается? К сроку успеваем?

– Готов торчать здесь безвылазно, чтобы все было готово вовремя.

– Умница! Ты вроде меня, – похвалил босс.

– Ага. Вроде вас. Пока вы не разбогатели.

Грэхам рассмеялся. Джо был его любимым сотрудником. Он относился к нему скорее как к племяннику, чем как к подчиненному, и готов был многое ему простить.

– Но есть одно условие. – Джо решил воспользоваться моментом.

– И какое же? – Грэхаму иногда нравилось потакать любимцу.

– В четверг я приглашен на обед в ресторан.

– Кем-нибудь из дилеров?

– Не совсем. – Джо специально помедлил для пущего эффекта. – Знаете, Грэхам, вы не поверите, но меня пригласила Стелла Милтон.

Грэхам крякнул. В первом гараже, где он работал, на стене висел постер со Стеллой Милтон. Ребята играли в дартс, метясь в те части тела, какими хотели бы полюбоваться на самом деле.

– Да ладно тебе! Все шутишь.

– Я серьезно. Мы с ней обедаем в «Ритце».

– Ага. А я одноногая лесбиянка. – Если бы речь шла о ком-то другом из его работников, Грэхам бы только посмеялся. Но Джо всегда был какой-то особенный. – И за какие заслуги она тебя ведет обедать? Ребята, вы только послушайте! – Он повернулся ко всей комнате. – Как вам нравится? Джо, как нечего делать, выиграл право пообедать в компании со Стеллой Милтон. Ну, с этой штучкой из рекламы «Пежо». И что же это был за конкурс? Что-то по радио в прямом эфире? Ну, ты и счастливчик!

– Джо, если честно, я бы не отказался ей что-нибудь подправить! – отозвался технический менеджер Брайан.

Джо почувствовал, как заливается краской.

– Извини, Брайан, мне надо в туалет. – Это становилось невыносимо.

– Эй! – прокричал тот ему вслед. – Мы догадываемся, зачем! Может, вот это прихватишь? – Он протянул Джо автомобильный журнал с фотографией Стеллы на обложке. Это был снимок из рекламной кампании «Пежо».

Джо взглянул на журнал и в сердцах зашвырнул в другой конец комнаты.

– Что это с ним? – удивился Брайан.

– Темперамент, может, обиделся, что ты не воспринял его удачу всерьез.

– Так ты и вправду думаешь, что он идет с ней обедать? А не брешет?

– Розыгрыши не в его вкусе.

– Черт возьми! – выдохнул Брайан, глядя на фотографию. Стелла была запечатлена в момент выхода из машины. Водитель держал распахнутой заднюю дверь, и оттуда выступала роскошная брюнетка в шубке, под которой, кроме чулок и кружевного белья, ничего не было. Рекламный слоган звучал как «Подари себе немного удовольствия!». Юмор заключался в том, что мизансцена разворачивалась на фоне самой обычной парковки возле супермаркета, заполненной рядовыми покупателями.

– В любом случае, – хмыкнул Брайан, сердито кладя журнал Джо на стол, – я ему не очень завидую. Она ему в матери годится.

Когда Джо вернулся домой, Молли как раз доглаживала его рубашку, размышляя о том, приятна ли такая жизнь, когда в самый обычный будний день ты обедаешь в «Ритце».

Обычно свои рубашки Джо гладил сам, отчасти из-за того, что после стараний Молли все вещи выглядели так, словно в них только что выспался слон.

– Как мило с твоей стороны, – сказал он. – Давай закончу?

– Не доверяешь?